Лика. Это было редкое имя, точнее, даже не имя, а старославянское название весны, так что Анжелика могла и не знать этого – решила Лика, одновременно пытаясь вспомнить, называл ли Слава это имя в своих рассказах. Вроде нет. Значит, её вопрос вполне логичный. Вячеслав просто кивнул. – Я так и подумала, – резко сказала она, вставая. Лика попыталась уйти, но Слава остановил её.
– Постой! Ты обиделась на меня?
– А ты как думаешь?! – с сарказмом спросила она. – Ты назвал меня чужим именем, и ещё спрашиваешь, обиделась ли я? Нет, знаешь, мне очень приятно, что ты назвал меня именем одной из твоих многочисленных подружек! – она попыталась вырвать руку, но Слава продолжал её удерживать.
Он нежно дотронулся до её щеки и прошептал:
– Яра не одна из моих подружек. Она – та единственная. Она погибла. Я уже несколько раз рассказывал тебе о ней, – она задумалась, не зная, что ей делать.
– И почему ты назвал меня Ярой? – настороженно спросила Лика.
Слава и сам не мог этого понять. Как у него вырвалось это? Он давно заметил, как похожи их характеры, голоса, даже привычки. Может, именно поэтому его так влечет к Анжелике? Хотя Яра никогда не была такой уверенной в себе и такой независимой, как Анжелика. Лика всегда держит его на небольшом расстоянии, никогда не открывается полностью, в то время как Аня была для него как открытая книга. Он знал о ней все, о Лике же он не знает практически ничего. Но все равно она кажется ему такой же близкой и родной, как и Аня. Слава посмотрел на Лику, возвращаясь к действительности. Она все ещё вопросительно смотрела на него, ожидая ответа.
– Не знаю… – честно сказал он. – Само по себе вырвалось, – повисла неловкая пауза. Слава решил быть с ней до конца откровенным и рассказать ей о своих ощущениях. Вновь взглянув в её глаза, он признался: – Вы очень похожи.
Яра удивленно посмотрела на него, не понимая, о чем он говорит. Она знала, что совершенно не похожа на себя прежнюю. Пластическая операция сделала её неузнаваемой, а линзы и перекраска в блондинку вообще полностью удалили какие-то общие черты.
– Внешне? – скептически спросила она.
– Нет! Ни в коем случае! – возразил он. Пытаясь подобрать слова, он неожиданно осознал, что они все ещё стоят, и предложил: – Может, присядем? – Лика, кивнув, села и вновь вопросительно посмотрела на него. Слава присел и медленно начал: – Вы похожи внутренне. Она тоже была жизнерадостна, добра, нежна, – он грустно улыбнулся, вспоминая. – Она также как ты невольно улыбалась, глядя на детей. И так же как ты закидывала голову назад, когда смеялась, – Лика занервничала. Она никак не думала, что он так много помнит о ней. Поэтому как-то не пыталась изменить свое поведение. Она нервно заправила прядку за ухо, пытаясь скрыть свое замешательство. Слава уловил этот жест и улыбнулся ещё шире. – И тоже заправляла прядку волос за ухо, когда нервничала.
– Я не нервничаю, – возразила Яра, ругая себя за этот жест. – Я просто задумалась о твоих словах, – Слава уловил фальшь в её голосе, но не стал возражать.
– А когда сердилась, всегда переходила на Вы и называла меня по имени-отчеству.
– Я тебя так называла? – удивленно спросила она.
– Да, ты тоже так делаешь, – Слава задумчиво посмотрел на неё.
Она явно чувствовала себя неловко от его сравнений. Лика изо всех сил пыталась скрыть свое смятение. Как он может так много помнить обо мне? Ведь прошло уже почти четыре года! И, судя по тому, что он и не попытался меня спасти, он вряд ли испытывал ко мне что-то серьезное.
Слава же продолжил:
– Она называла меня ежиком, – тут Яра себя мысленно отругала за то, что назвала это прозвище. – И голоса у вас очень похожи.
– Ты любил её? – спросила она задумчиво.
Хотя Слава уже несколько раз говорил, что погибшая девушка была для него той единственной, она не воспринимала его слова всерьез.
– Да, я тебе уже несколько раз говорил, что любил Аню, – немного нахмурившись, повторил он.
Нахмурилась и Анжелика. Он только что назвал подряд два совершенно разных её имени. И Лика или другой посторонний человек обязательно обратили бы на это внимание.
– Ты только что говорил, что её звали Ярой! – обвинительным тоном возразила она.
Слава удивленно посмотрел на неё, но потом понял, о чем она говорит.
– Прости. Я не объяснил. Яра – это… – он задумался, пытаясь подобрать слова. – Это имя, которым её называли близкие и друзья, для всех остальных, да и по паспорту, она была Аней, – Анжелика продолжала непонимающе смотреть на него. Она понимала, что должна сыграть убедительно, и так у него возникли подозрения. Слава, помолчав, продолжил: – Яра – это весна по-древнеславянски. У неё день рождения был первого марта, поэтому она и придумала для себя это имя, – Лика задумчиво кивнула, принимая это объяснение. Слава же задумчиво продолжал: – Она была моей весной. Знаешь, когда все рождается заново, после зимы. Все цветет и пахнет. Такой была моя жизнь, когда она была рядом. А потом… потом настала долгая зима. Я думал, что замерз в этой стуже, без любви, без тепла. Но появилась ты и вернула мне ту весну. Когда мир становится ярче только от одного твоего присутствия, – он посмотрел на неё и с улыбкой закончил: – Так что тебя тоже можно назвать Ярой. Ты вернула меня к жизни после зимней спячки.
Лика неловко поежилась. От его признаний ей стало не по себе. Она видела, что он говорит абсолютно искренне, и от этого становилось ещё хуже. Чтобы хоть как-то разрядить атмосферу, она попыталась пошутить:
– В тебе умер поэт. Первый раз вижу, чтобы мужчина так открыто и… четко мог выражать свои чувства. Обычно что-то буркнут типа: ну ты… это… может, мы поженимся? – она вспомнила, как Дима делал ей предложение. – Хотя нет, один раз я слышала вполне внятное признание в любви, – это было, когда они признавались друг другу в своих чувствах на новый год. Но тогда не было никаких слов о весне в его жизни и что мир становится ярче от одного её присутствия. Отогнав от себя все эти воспоминания, Яра продолжила с горькой усмешкой: – Правда, после я долгое время не верила в искренность этих слов, – про себя она подумала, что сейчас начинает верить.
Слава вопросительно посмотрел на неё.
– Почему? Так трудно поверить в любовь? Но в тебя так просто влюбиться.
– Нет! Тогда я поверила ему, но потом… потом он предал
