— Опусти сорочку в это ведро, — скомандовала она. Роб уронил сорочку в какую-то дурнопахнущую жидкость, которая тут же окрасилась в кроваво-красный цвет.
— Пару ягод белладонны, — бормотала старуха, выбирая травы из висящих у нее над головой пучков. — Немного мака. Щепотку болиголова.
— Ты ее отравишь! — испугался Роб.
— Нет. Ну, может и отравлю. Но если мне повезет, я сумею отправить ее душу куда-нибудь в другое место, пока мы будем делать то, что должны сделать, — говорила Хепзиба, разминая травы в каменной ступке. — Ты слабонервный?
— Что? Нет.
— Я должна была спросить об этом. Некоторые мужчины падают в обморок, когда видят раны своих женщин.
— Мне приходилось обрабатывать боевые раны, — произнес Роб.
— Да, но это не были раны любимой женщины.
— С чего ты взяла, что Элспет моя любимая женщина?
— По тревоге в твоих глазах, — пояснила Хепзиба. — Ты когда-нибудь смотришься в воду? Твое лицо выдает тебя с головой.
Она засеменила в главную комнату и вернулась с чайником. Хепзиба залила растолченные травы кипятком и отставила кружку в сторону — настаиваться.
— Твое варево ее убьет, — сказал Роб.
— Или ее убьет боль. — Хепзиба поджала губы. — Видишь ли, проблема заключается в том, что стрела, выпущенная из арбалета, в полете поворачивается. Вонзаясь в тело, она продолжает поворачиваться. Если попытаться ее выдернуть, зубцы разорвут плоть еще сильнее и рана станет во много раз тяжелее. Мы не сможем вытащить стрелу.
— Тогда как…
— Нужно протолкнуть ее насквозь, быстро и аккуратно, желательно мимо кости. При этом мы должны избежать сильного кровотечения.
— Элспет и так уже потеряла много крови.
— Да, но если мы начнем вытаскивать стрелу, девушка, скорее всего, останется калекой. Если же мы протолкнем стрелу вперед, рана может быстро затянуться и зарубцеваться. Если Элспет выживет, она выздоровеет быстрее. — Хепзиба пристально посмотрела на Роба. — Это трудная задача — протолкнуть стрелу сквозь человеческое тело. У тебя хватит духу мне помочь?
— Боже милостивый! — прошептал Роб, не будучи уверенным в том, что это молитва.
Он заскрежетал зубами и кивнул.
Глава восемнадцатая
— Выпей это, милая, — произнесла Хепзиба Блэк.
— Это снимет боль? — сквозь стиснутые зубы спросила Элспет.
Она не хотела плакать, но внутри у нее все кричало. Ее нога горела огнем. Элспет поднесла дурно пахнущее варево к губам и заставила себя сделать глоток. Старуха добавила в напиток большую ложку меда, но темная жидкость все равно была такой горькой, что Элспет с трудом подавила отвращение.
— Боль утихнет, но не пройдет совсем, — предупредила Хепзиба. — У тебя будет кружиться голова, и тебя будет клонить в сон, но это хорошо. Не сопротивляйся этим ощущениям.
— Но я все равно буду все чувствовать?
Хепзиба подробно объяснила Элспет, что она собирается делать, хотя Ангус пытался ей помешать, считая, что девушке незачем знать то, что может ее испугать. Знахарка с ним не согласилась. Она полагала, что правда исходит от Господа и, чтобы достичь успеха, им понадобится помощь всех планов духовного бытия.
Роб не произнес ни слова. Он молча стоял рядом с Элспет, поддерживая ее за плечи и помогая сидеть прямо. Она не противилась желанию опереться на него.
— Да, милая, ты будешь все чувствовать, но я не могу сказать, что это будет очень больно, — кивнула Хепзиба и снова наклонила чашку, приглашая Элспет допить ее содержимое. — Самое важное — этот напиток поможет тебе забыть о боли, а это почти то же самое, что не ощутить ее вовсе.
Элспет хотела возразить ей, что не ощущать боль несравнимо лучше, чем ощущать, но потом забыть об этом. Но с каждым глотком мерзкого снадобья ее мысли путались все сильнее, а язык в конце концов как будто увеличился в два раза.
Ее руки и ноги отяжелели, а шея отказывалась удерживать голову.
— Еще чуть-чуть, — попросила Хепзиба, снова поднося чашку ко рту Элспет и поглаживая ее горло, чтобы помочь проглотить напиток. — Вот молодец! А теперь надо немного подождать.
Комната покачнулась, и Элспет ухватилась за край стола.
— Ой! — Она медленно и осторожно поднесла руку к голове. — У меня кружится голова. Мне надо лечь.
Роб помог ей опуститься на стол.
Соломенная крыша над головой Элспет кишела ярко-зелеными извивающимися существами. Девушка моргнула и отвела взгляд. Когда она снова подняла глаза, то увидела только серую сухую траву.
Ангус что-то медленно говорил. Элспет знала это, потому что видела, как шевелятся его губы. Она смотрела, как слова вылетают у него изо рта и неуклюжими желтоватыми пузырями плавают по комнате, но не слышала их.
— Я за тебя переживаю, — сообщил ей Фингал с коврика, на котором ему позволила прилечь Хепзиба.
Его голос странным образом напоминал голос Роба. Потом пес поднялся на задние лапы и, как человек, оперся на каминную полку, скрестив лодыжки.
Красная шаль на плечах ведьмы напевала какой-то бессвязный мотив. Ворон в углу проснулся и уставился одним глазом на Элспет. Птица не произнесла ни слова, но девушка и без того понимала, что совершенно ей не нравится. Она была уверена, что птица заговорила бы, если бы считала, что гостья того достойна.
Роб сжал руку Элспет, и по ее телу разлилось благодатное тепло. Она уже совершенно не чувствовала ног. Губы Мак-Ларена шевелились, но синие нити в его пледе так громко взвыли, что полностью заглушили его слова. Он начал привязывать Элспет к столу. Это должно было ее встревожить, но она как завороженная наблюдала за яркими цветными вспышками, тянущимися за его руками, и до всего остального ей просто не было дела.
Элспет почувствовала запах хлеба. Хлеб был горячим, ароматным и невероятно аппетитным. У девушки даже слюнки потекли.
Знахарка согнула ее ногу в колене, а Роб крепко взялся за лодыжку. Хепзиба так туго затянула веревку на бедре, что Элспет должна была почувствовать боль. Вместо этого она с трудом подавила желание хихикнуть. А потом девушка уже не смогла сдержать смех, и он заплясал по комнате яркими искрами, зацепившимися за порхающие в воздухе и светящиеся на солнце пылинки.
Почему она никогда не замечала волшебной красоты окружающего мира? Ведь он весь пронизан божественным огнем. Все вращалось, превращаясь во что-то другое, все было одновременно одинаковым и разным, меняющимся и постоянным. Элспет одновременно видела прошлое, с начала времен, и все, что должно было произойти в будущем. Она видела все в мельчайших подробностях. Перед ее взором скользили бесконечные миллионы моментов былого и грядущего. Они исчезали в тумане и сливались в биении ее сердца.
