— Послушай, почтенная, — попыталась она успокоить старуху. — Мы ничего тебе не сделаем. Прости, если напугали тебя.
Магдалена все пятилась и при этом что-то примирительно бормотала. Старуха явно была не в своем уме. Но ведь именно сумасшедшие зачастую насылали проклятия, которые позже сбывались. Во всяком случае, так говорили опытные люди, и своя доля истины в этом, видимо, была.
Старуха продолжала причитать, но теперь жалобы ее перешли в невнятное бормотание. Она скорчилась на земле, и Магдалена понадеялась, что Маттиас не сильно ее ушиб. Она решила уже вернуться к старухе и посмотреть, не случилось ли с ней чего, но подмастерье глухо заворчал, схватил ее за плечо и потянул назад. Он сделал жест, означавший, видимо, что старуха немного не в себе, и показал в сторону монастыря. Взгляд его служил явным предостережением, а дружелюбия в глазах как не бывало.
— И-ие-м… у-чш-е и-ем-м… — протянул он.
— Ты прав, Маттиас, — вздохнула Магдалена. — Лучше нам вернуться, пока она с детьми ничего не сотворила. Здесь мы уже бессильны, она давно уже живет своим миром.
Дочь палача бросила на сумасшедшую последний обеспокоенный взгляд, затем отвернулась и поспешила вместе с детьми и Маттиасом обратно к обрыву. Некоторое время до них еще доносились вопли старухи, но постепенно лес погрузился в тишину. Вскоре дети снова начали смеяться, а спустя пару минут уже забыли эту необычную встречу. Минут через пятнадцать они вместе забрались по косогору и оказались на опушке перед ароматной лужайкой.
Магдалена облегченно вздохнула, словно пробудившись от кошмарного сна.
— Бога ради, кто это был? — спросила она у Маттиаса.
Но подмастерье лишь пожал плечами и с призывным жестом двинулся дальше.
Они спешно пересекли лужайку и направилась к монастырским стенам. Вокруг церкви с громкими молитвами расхаживали группы паломников. Среди нескольких богомольцев Магдалена неожиданно увидала отца. В этот раз он не стал надевать монашеской рясы, и вид у него был несколько затравленный. Заметив дочь, Куизль стремительно зашагал в ее сторону.
— Где ты, черт побери, шаталась? — проворчал он и рассеянно погладил внуков по головам. — Мы с Симоном беспокоиться уже начали.
— Я ходила в лес с детьми и Маттиасом, — постаралась успокоить отца Магдалена. — Вам же за разговорами не до нас было.
— Так это и есть помощник Греца? — Палач оценивающе оглядел рыжеволосого гиганта. — Что ж, по крайней мере, ты была не без защиты. И все-таки впредь в лес лучше не ходи.
— Так вы с Симоном что, запереть меня решили? — К Магдалене вернулась ее прежняя самоуверенность. — Забудьте! — проворчала она. — Я пойду туда, куда мне вздумается!
Сначала она собралась рассказать отцу о странной встрече с безумной старухой, но потом передумала. В нынешнем положении это лишь сыграло бы отцу на руку. Вместо этого женщина обратилась к нему шепотом:
— Смотри лучше, чтобы Земер тебя здесь не увидел. Иначе ему в голову что-нибудь взбредет.
— Ха! — гаркнул палач. — Плевать мне на Земера с высокой колокольни. — Он демонстративно сплюнул на мостовую. — А теперь мы пойдем, куда вздумалось мне. В отличие от тебя, курица бестолковая, мы с твоим мужем кое-чего надумали.
— Ну и что же, позволь спросить?
— Об этом лучше поговорить наедине. И лучше всего без детей… — Палач снова взглянул на немого Маттиаса. — Ну что, сумеет твой защитник отвести сорванцов домой к Михаэлю и немного за ними присмотреть?
Магдалена фыркнула.
— Лучше вас с Симоном, вместе взятых.
Петер с Паулем напыжились, но Маттиас достал еще две сушеные сливы, и дети с готовностью за ним последовали. Только когда малыши и их безмолвный товарищ скрылись за поворотом, палач развернулся к дочери.
— Ну? — спросила она с любопытством. — Что вы задумали?
Якоб ухмыльнулся и достал свернутую рясу, которую до сих пор прятал за пазухой.
— Брат Якобус и святой Симон еще раз наведаются в обитель, — сказал он насмешливо. — Мне нужно проверить там кое-что. Ну что, могут двое святош рассчитывать на помощь слабой женщины?
— Если нужна слабая женщина, подыщи кого-нибудь другого.
Палач вздохнул.
— Ладно, просто женщина. Главное, чтобы монахи пялились на тебя, а не на нас.
Магдалена улыбнулась и последовала за отцом, который уже двинулся в сторону церкви. Судя по всему, дело это захватило его окончательно.
Перед входом они встретили Симона, который с нетерпением дожидался жену.
— Ты хоть представляешь, как я волно… — начал он, но Куизль прервал его:
— Она была с Маттиасом и, как видишь, жива. Так что оставим это.
— С немым помощником Греца? — Симон изумленно уставился на жену. — А он-то тебе на что сдался?
— По крайней мере, он смотрит за малышами, пока господин папа копается в книжках, — огрызнулась Магдалена.
— Минуточку, я занимаюсь этим лишь для того, чтобы распутать убийство. Ведь это ты говорила…
— Уймитесь! — прикрикнул палач на спорщиков. — Ругаться в Шонгау будете, сколько влезет. Сейчас нужно выручить Непомука, а для этого мне нужно посмотреть часовню. Так что пойдемте уже, черт бы вас побрал!
Он отворил двери и вошел в церковь. В полдень паломников внутри было совсем немного: человек двадцать преклонили колена на задних рядах и молились с закрытыми глазами. Впереди, у главного алтаря, одинокий монах занимался приготовлениями к следующей службе. К своему ужасу, Магдалена узнала в нем келаря, брата Экхарта.
— Ну, превосходно, — прошептала она. — Один раз этот жирдяй меня уже выставил. Не думаю, что смогу его отвлечь.
— Хотя бы попытайся, — прошипел Симон. — Нам нужно всего две минуты, чтобы подняться на галерею и дойти до двери. Если Экхарт отвлечется, этого времени нам вполне хватит.
— Две минуты? — Магдалена вскинула брови. — Так это в целую вечность растянется… Но ладно, я попробую, что смогу.
Она смочила пальцы святой водой в купели возле входа, перекрестилась и благочинно поклонилась, после чего двинулась в сторону придела. Брат Экхарт был занят тем, что начищал полотенцем кубок для святого причастия. Заметив девушку, он демонстративно отвернулся.
— Ээ, ваше преподобие… — начала Магдалена.
Но келарь никак не отреагировал.
— Я не присутствовала сегодня при сборе, но очень хочу пожертвовать немного на строительство монастыря, — попыталась она еще раз.
Наконец толстый монах поднял голову.
— Можешь дать деньги мне, — ответил он высокомерно. — Я пущу их на благочинные цели.
«Пропьешь ты их, пьяница раздутый», — подумала Магдалена, продолжая улыбаться.
— Как скажете, ваше преподобие, — ответила она наивно. — А можно мне прежде кое-что спросить у вас?
Келарь взглянул на нее недоверчиво.
— А это не тебя ли я на днях выставил с галереи? — спросил он. — Ты та самая, которая так рьяно выспрашивала про нашу сокровищницу?
— Э, да… — ответила Магдалена, подумав. — Эти реликвии… они… очень много значат для меня. — Она приняла несколько мечтательный вид. — Они мне даже снятся! Во сне ко мне являются Карл Великий и святая Елизавета и говорят со мной. Говорят мне, когда скотина заболеет или молоко прокиснет… И ведь правда, когда я заглядываю наутро в горшок, молоко прокисшее! Это же чудо!
— Поистине чудо… А теперь позволь, я почищу кубок к следующей мессе.
Вероятно, келарь уже привык к подобным россказням верующих, и недоверие его рассеялось. Магдалена украдкой оглянулась: отец и Симон как раз поднимались по лестнице к галерее. Следовало срочно придумать что-нибудь.
— Это… та вон картина. — Она захихикала и показала на первую попавшуюся картину в дальней части придела. — Там же мышь. И она забирается прямо на палантин священника.
— Бестолочь! Ты и вправду ничего не смыслишь!
Брат Экхарт спустился со ступеней алтаря и, покачивая головой, шагнул к Магдалене. Она поняла, к великому своему облегчению, что он действительно повел ее к образу.
— То, что ты видишь, есть знаменитая мышь, которая после стольких лет вернула христианам их святыни. Видишь? У нее кусочек пергамента в зубах.
Магдалена, признательная такому повороту событий, наклонилась к посеревшей от времени картине: во время богослужения из-под алтаря бежала крохотная мышь, действительно держа в своей пастишке кусочек пергамента.
— После того как крепость, стоявшую здесь прежде, разрушили, сокровища считались утерянными, — продолжал брат Экхарт поучительным тоном. — Монахи спрятали их под алтарем часовни, и о тайнике забыли. Но мышь отгрызла кусок пергамента, на котором значились некоторые из реликвий. Так и нашлись святыни, и это есть чудо… — Монах насмешливо улыбнулся. — А теперь давай сюда свое пожертвование и возвращайся к кислому молоку.
