Увидев, что Блудница резко изменила курс, Казимир попытался связаться с Тиром. Ответа не получил. Следуя инструкции, немедленно доложил о ситуации Клендерту и устремился вслед за Блудницей.
Они летели на юг. Час за часом – строго по прямой. Пугающе ровно. Казимир давно привык к тому, что старогвардейцы во время длительных перелетов виртуозно лавируют между воздушными потоками, перескакивая с одного на другой, добавляя их скорость к скорости машин, а сейчас Блудница неслась, как по нитке, время от времени вздрагивая под напором ветра, но не отклоняясь от курса.
Час за часом.
Проплыли внизу заснеженные леса Акигардама. Сменились густой зеленью на юге кертских земель, где с деревьев никогда не опадала листва. Промелькнули ровным цветным ковром возделанные земли Оскланда, и вот уже Эстрейское море, серое и сизое, густое от зимней непогоды, ворочается под пасмурным небом. Скоро взойдет солнце, но трудно поверить в это, глядя на беспросветные низкие тучи.
Далековато забрались две вальденские машины. Без прикрытия, без поддержки… По крайней мере, с Казимиром до сих пор никто не связался и не дал знать, что они не одни, и вряд ли кто-то сумел связаться с Тиром. Одиноко вдвоем в пустом, сумрачном небе. Хочется догнать машину впереди, но это невозможно – скорости равны, и приходится бороться с ветром и с собственным страхом. А страшнее всего – догнать и увидеть, что кабина пуста.
Князь Мелецкий! Что за дичь приходит тебе в голову? Тир там, впереди, просто у него не работает шонээ, и он не может ответить. И уж он-то наверняка не боится.
Он вообще ничего не боится в небе.
Особенно когда знает, что ты с ним.
Казимир ждал рассвета – Тир говорил ему, что встретить рассвет в небе – хорошая примета, может быть, это было правдой. Казимир ждал рассвета и пытался догнать болид Тира.
Шонээ не работало, но это уже не имело особого значения.
Ничего не имело значения, кроме двух одиноких душ в бесконечной серой пустоте.
– Ты – единственная реальность, – шептал Казимир, неотрывно глядя на несущуюся впереди машину, – чертов демон… только в твоем существовании я полностью уверен, и поэтому я живу по твоим правилам. А ты устанавливаешь правила, следуя смешным желаниям смертных. Их не существует, Тир, они – иллюзия. Есть только я. И ты. И когда ты наконец поймешь, что здесь нет ничего и никого, кроме нас двоих, ты поверишь, что мне ничего от тебя не нужно. А ловушка, в которую мы попались, разрушится, потому что мы оба перестанем в нее верить.
Вот оно! Озарение, пришедшее вместе с тусклым светом бесконечно далекого солнца.
Кроме Казимира, существует только Тир. Но Тир верит в существование Саэти, и эта вера делает Саэти настоящим для него. Делает Саэти настоящим для Казимира, который верит в реальность Тира.
Где-то здесь выход из тупика, из бесконечного, изменчивого лабиринта, под названием Саэти. Где-то… близко.
Промелькнули внизу горы – хребет под названием Иойкуш. Над узкой лощиной Блудница вдруг рухнула вниз, пронеслась над землей, лавируя между камнями, и с размаху врезалась в гладкую стену скалы.
Только брызнули в стороны обломки корпуса.
Почти в тот же миг взорвались двигатели, и остатки машины вместе с пилотом в клочья разметало взревевшим в ущелье ураганом. Духи, лишившиеся пристанища, в ярости пронеслись между скалами, и растворились в холодно прояснившемся небе.
Не в силах поверить в случившееся и не в силах отрицать очевидного, Казимир неуверенно посадил свой болид. Машина завалилась на хвост, но это было неважно. Вообще ничего было неважно. Даже то, что вокруг, ошеломленные ураганом, но сейчас постепенно приходящие в себя, собрались какие-то люди.
Какие еще люди? Их нет. Никого больше нет. И ничего.
Тир – погиб. Разве что-то еще имеет значение?
ГЛАВА 10
И неважно, что ты забыл,
И неважно, что ты умел -
Ты остался тем же, кем был,
Значит, смеешь все, что ты смел.
Нет надежды – надо искать,
Нет силенок – надо копить.
Ясно, что решить умирать
Проще, чем решиться дожить.
Светлана Покатилова
Заклинания, блокирующие управление машиной, оказались по-настоящему сложными. А времени на то, чтоб досконально с ними разобраться, было закономерно мало. Если б не Бальден, Тир, возможно, не успел бы научиться обходить блокировку, не вызывая подозрений у тех, кто будет управлять Блудницей извне. Если б не Бальден – Тир мог вообще не узнать о том, что в его машину установлено дополнительное устройство, они с Блудницей заметили бы только активное заклинание, а тогда было бы уже поздно что-то предпринимать.
Было бы, как сейчас – пятичасовой перелет, заснеженные пики Иойкуша, нитка ущелья внизу. И стремительно надвигающаяся скала.
Все инстинкты взвыли, требуя перехватить управление. Страх сцепился с рассудком в короткой, отчаянной схватке. И проиграл.
Тир был уверен – никто не будет настолько сложно и муторно организовывать его смерть. Кем бы ни были враги – они хотели получить его живьем. А значит…
Он вцепился в подлокотники, стиснул зубы, молясь непонятно кому о том, чтоб выдержали ремни, и надеясь на посмертные дары…
…Значит, он не разобьется.
Прямо в скалу!
А скала расступилась, как расступается вода перед носом рыбы. Тир не видел – почувствовал – что Казимир в последний миг спасовал, рванул нос своего болида вверх.
Казимир? Испугался?!
Поверить в это было невозможно, оставалось принимать как данность.
Еще не поздно было повернуть назад. Потому что разделяться не следует. Опасно разделяться. Драться нужно двойками, лучше тройками, но третьего, к сожалению, нет. Одинокая машина…
«Блудница, – напомнил себе Тир, – это Блудница. Нас двое…»
Неопределимая, властная сила дохнула из глубины гор. Расцветила стены, матовыми бликами выстелила мозаику на полу. Она не пугала, наоборот, тянула к себе, без принуждения, мягко звала приблизиться. Родная, как запах, пришедший из детства. Тир не видел причин сопротивляться. Сила исходила из глубины подгорных залов – настоящего подземного дворца – а Блудницу пытались увлечь куда-то в сторону, значит, его враги и источник Силы преследовали разные цели.
Тир вернул себе управление машиной. Развернулся и медленно, наугад выбирая нужные коридоры, направился к источнику.
Он понять не мог, куда попал. Клендерт говорил о раиминах, но обстановка здесь, под хребтом Иойкуш, лишь отдаленно напоминала их подводный «бункер».
Те же просторные коридоры, то же обилие поделочных камней, однако в орнаментах преобладают изображения живых, хоть и явно фантастических существ, и нет ни одного деревянного украшения, и вообще в «бункере» даже не пахло той Силой, которая здесь ощущалась все отчетливее.
Вывернув из-за очередного поворота, Тир увидел группу людей. Те вскинули оружие – знакомые до тошноты раиминские шарометы – и Блудница рванулась вперед. Тараном ударила ближайшего раимина, размозжив его голову о камень, тут же хвостовой частью фюзеляжа швырнула о стену другого, бортом прижала третьего, ломая ребра, перетирая в кашу сердце и легкие. Тир забрал посмертные дары и полетел дальше.
Кто-то еще попадался на пути. Он не смотрел. Поддевал тараном, добивал о стены и потолок и отбрасывал тела. Посмертных даров становилось все больше…
Магия исчезла.
Пальцы дернулись на кнопках, бесполезно и бессмысленно, а тело уже действовало само. Тир качнулся назад и в сторону, собственным весом разворачивая потерявшую управление Блудницу, смягчая удар о камень. Машина скользнула брюхом по полу, проскрежетала, и скрежет болью отозвался во всем теле.
Тир выкатился из кабины.
За спинкой кресла, в специальном креплении по уставу должен был храниться меч. Он хранился. Железяка заточенная. Единственное табельное оружие – вальденским пилотам даже легких арбалетов не полагалось. Но креплений на кресле было два. И во втором, собранном руками техников гвардейского полка, дремал «Перкунас». Оружие, без которого Тир прекрасно обходился, пока мог летать. Но если уж находились умники, сообразившие против него, неуязвимого в небе, использовать безмагию…
– Сюрприз, уроды, – буркнул Тир.
И винтовка поддержала его остро пахнущим треском.
Да, он помнил, что его планировали взять живым. Но раимины напали первыми. Он защищался. А теперь уже поздно было вступать в переговоры.
Сколько врагов полегло, прежде чем кто-то, чуть более умный, приказал отступить, Тир не считал. Понял только, что умник, отдавший приказ, был живым, а остальные – такими же, как Моюм.
Забрать у них посмертные дары не получалось.
В него тоже стреляли, и хорошо еще, что из арбалетов, пусть и заговоренными шариками. Очередь из шаромета прикончила бы их обоих: и его, и Блудницу. Залечь-то пришлось прямо посреди широкого коридора. Позиция во всех отношениях неудачная, но отступить за угол означало оставить машину.
