Клирик наконец кивнул Откуде, видимо удовлетворенный ее ответами.
– Все в порядке, – сказал он. – Вы можете выйти в город.
Женщина кивнула в ответ:
– Благодарю вас.
София видела, насколько глубоко потрясена была нигилизмийка. Не прибавив больше ни слова, женщина подобрала обе сумки, свою и подруги, и побрела в сторону арки.
Уполномоченный по заразе наконец обратил бесстрастный взор на Софию. Писец приготовился зафиксировать ее ответы.
– Вы прибыли сегодня с Нового Запада? – прозвучал первый вопрос.
– Да, – с вымученной улыбкой ответила София.
– Что вас сюда привело?
– Поиски родителей, – сказала она. – Они приехали сюда много лет назад. Я надеюсь отыскать их следы.
Клирик немного помолчал, потом эхом повторил услышанное:
– Надеетесь отыскать их следы?
– Да, на самом деле я здесь проездом в Гранаду. Там в нигилизмийском архиве лежит документ, написанный моей матерью.
Клирик задумался над услышанным, затем кивнул в сторону ящика:
– А это что такое?
– Кадки с саженцами.
Должно быть, здоровенный замок внушил уполномоченному определенные подозрения, но делать вид, будто ящик принадлежал ей, было невозможно. Вдруг ее попросят открыть коробку? Ключа-то нет!
– Зачем вы это привезли?
– По просьбе друга, – сказала София. – Это подарок человеку, которого я должна встретить в Севилье.
– Имя и адрес этого человека?
София открыла сумку и вытащила «Где купить карту…». Там был раздел, касавшийся Севильи. По возможности изображая спокойствие, девочка перелистнула страницы.
– Джильберто Херез, – сказала она клирику, найдя в книге нужное место. – Калле Абадес!
Уполномоченный снова помедлил. Затем быстро обратился по-кастильски к писцу, прилежно заносившему на бумагу ответы Софии. Тот что-то ответил. Последовал новый заученный вопрос:
– Вас в последнее время посещали какого-либо рода призраки или видения?
Сердце ухнуло вниз.
– Нет, – сказала София.
– Беретесь ли вы утверждать, что любите жизнь, дарованную вам Господом?
– Да.
– Желаете ли вы, чтобы эта жизнь прекратилась?
– Нет.
– Страдаете ли вы от уныния духа? Знаете ли кого-либо… – он чуть помедлил, – кого-либо, помимо путешественницы по имени… – он оглянулся на писца, тот заглянул в записи и подсказал, – по имени При-стра-стие… кто также страдал бы от уныния духа?
– Нет, – сказала София, – не знаю.
– Если вам доведется впасть в состояние, именуемое упадком или унынием духа, принимаете ли вы обязательство тотчас покинуть город, предаться уединению и умереть в одиночестве, дабы не заразить любящих жизнь?
Перспектива столь жуткой участи развернулась так неожиданно, что София даже заколебалась. Клирик пристально наблюдал за нею.
– Да, – сказала она. – Принимаю.
– Назовите свое имя и место жительства.
– Эфемера Тимс из Бостона, Новый Запад.
– Все в порядке. Можете выйти в город, – сказал клирик.
Писец свернул бумаги.
– Спасибо, – поблагодарила София.
– Вот только, – уже поворачиваясь, чтобы уходить, сказал священнослужитель, – боюсь, вам не удастся передать саженцы адресату. Джильберто Херез умер от лапены еще в прошлом году.
22
Сокольничий и призрак
Удачливыми охотниками вскоре было открыто, что золотые глаза четырехкрылов продолжали источать свет даже после того, как этих тварей убивали. Нетленные, словно воск, они могли служить вместо свечей и масляных ламп. В Севилье и Гранаде их некоторое время даже использовали для уличного освещения, но горожане тотчас же разворовали драгоценные шары все до единого. Теперь их можно видеть только в частных домах.
Фульгенцио Эспаррагоса. Полная и официальная история Папских государств29 июня 1892 года, 10 часов 13 минут
София даже не предполагала, что саженцы окажутся настолько увесистыми. По ровному месту катить груз не составляло большого труда, но стоило выбраться на мощеную улицу, и продвижение тотчас замедлилось. Камни были выпуклыми и неровными, ящик на каждом шагу кренился и застревал. Рюкзак Софии, притороченный к ящику, мотался туда-сюда и съезжал…
Пыльные апельсиновые деревья неподвижно стояли под убийственным солнцем. Приложив немалые труды, София все же добралась до главной площади – плазы, как здесь выражались. К синему небу перед ней возносился недостроенный Севильский собор – арки, башенки, остроконечные шпили… В книге Эспаррагосы говорилось, что строительство началось за много веков до Великого Разделения. Моровое поветрие вызвало всеобщий застой, соответственно, все работы заглохли. Незавершенный собор стоял одинокий и грустный, как несбывшаяся мечта.
Тем временем усилия Софии незамеченными не остались. К ней приблизилась женщина в длинной вуали, она вела за руки двух маленьких девочек. Девочки, облаченные в белые платья, такие длинные, что подолы тянулись по мостовой, завороженно разглядывали юную чужестранку. Возле собора сидели трое стариков, беззубые, с морщинистыми, точно сушеные абрикосы, лицами. Они хихикали, указывая пальцами на ее ящик. А на углу, как раз где София свернула на площадь, лежало шерстяное одеяло. Там стояла на коленях старуха и умоляюще тянула руки к прохожим…
Софии нечего было ей подать. Дергая ящик, она покинула площадь и потащилась дальше улицами, стараясь, по крайней мере, держаться в тени. Она пыталась добраться до магазина, упомянутого в перечне продавцов карт. Пусть Джильберто Херез и умер, но магазин-то должен работать?.. И еще ей требовалось купить еды. У нее были с собой деньги, ходившие дома, но ни золота, ни местной валюты она с собой не привезла.
В гавани она пристально изучила карту Севильи и теперь следовала проложенным маршрутом, упорно таща поклажу по неровным камням. От жары мутилось в голове. Ноги дрожали, по лбу каплями стекал пот. Она уже сомневалась, правильный ли сделала выбор. Может, стоило оставить проклятый ящик на борту «Истины»? Уж верно, она и без него добилась бы помощи от товарища Угрызения. Если он появится, значит будет расположен помочь ей – с ящиком или без…
Тяжелая коробка вдруг покатилась вперед легко, словно сама по себе. София даже споткнулась. Увернувшись от толчка, она оглянулась: что такое? Оказывается, ящик подталкивал ладонью рослый мужчина в плаще с надвинутым капюшоном.
– Похоже, вам не помешала бы помощь, – сухо произнес он по-английски.
Голос был низкий, мужчина говорил с заметным акцентом. Такой акцент София уже слышала в речах путешественников, посещавших Шадрака: этот человек был из Сокровенных империй. Под капюшоном угадывался щетинистый подбородок, светло-русые волосы, по длине и цвету сходные с ее собственными, и орлиный нос. Глаза в тени капюшона рассмотреть было труднее. София вполне обоснованно засомневалась: поношенные сапоги, длинный меч под плащом, на плече – лук и колчан… Мужчина же упирался ладонью в деревянную стенку.
– Вперед, – сказал он тоном погонщика мулов. – Я подтолкну.
София слишком устала, чтобы спорить. Просто взяла переднюю ручку и потащила. Дело сразу пошло куда веселей, ей даже понадобилось усилие, чтобы не запутаться в мысленной карте. Они миновали улицу мясников, где в тени висели на крюках туши, а у каждого входа витали рои мух. Свернули в переулок, где две молодые женщины чесали шерсть, сидя у дома. Часовня на маленькой площади наполняла воздух густым запахом благовонных курений. София бросила мимолетный взгляд сквозь открытую дверь лавочки: пучки сушеной лаванды, свисающие с потолка, белые свечи всех размеров и форм… Еще несколько минут быстрым шагом по тихим улицам – и они добрались до нужного адреса в еврейском квартале. София остановилась и вытерла пот со лба.
– Пришли, – сказала она и обернулась к мужчине в сером плаще. – Спасибо большое.
– Всегда пожалуйста, – коротко ответил он и удалился туда, откуда пришел.
София с некоторым изумлением проводила его взглядом.
«Даже самые дружелюбные люди в этой Севилье не очень-то дружелюбны», – подумалось ей.
Удаляясь, человек в сером плаще вскинул левую руку, и тотчас же, свалившись точно из ниоткуда, ему на запястье, на кожаную перчатку, уселась серо-бурая хищная птица. Повернула голову и уставилась на Софию. Черные глаза сверкали пугающе ярко.
Краешек крыши бросал на мостовую узкую тень. София встала там, стараясь перевести дух. А ведь улочка могла бы быть красивой: раскрашенные двери и ставни, ящики для цветов… Даже мостовая чем-то напоминала родную Ист-Эндинг. Увы, самый воздух здесь, казалось, был напоен всеобщей подозрительностью и запустением. Иные дома стояли нежилыми: окна разбиты, дверные арки замусорены. Таких по всему городу было полно…
София постучала в дверь лавки, по большому счету уже ничего хорошего не ожидая. Вывеска косо висела на единственном уцелевшем гвозде, забранные ставнями окна выглядели не очень-то гостеприимно… Изнутри никто не отозвался. София совсем поникла, но постучала еще. Когда ответа не последовало и на третий раз, она присела на порог и стала думать, как же быть дальше. К магазину карт она пришла по наитию, за неимением лучших идей. По ходу дела ей нужно добираться в Гранаду, но как организовать переезд, если она ни еды добыть себе не могла, ни на ночлег устроиться?..
