Длинная рука лучницы без затруднений усадила его обратно.
– Я тебе сказала не подпрыгивать! – попрекнула йоха. – Или тебя обнять и не пускать? Сиди. Отдыхай. Они сами разберутся. Я вот, например, уже разобралась.
Хист подумал, оценил крепость держащей его руки и махнул рукой на дурдом. Привалился к надежному плечу лучницы и закрыл глаза. Пусть хоть передерутся. Все равно их всех завтра с утречка поубивают.
– А я давно не мог понять одной странности, – тусклым голосом сказал пограничник. – Все слышали про трехслойную гномью броню…
– Наша работа, и что? – настороженно ответил гном.
– … а кто-то и видел. Очень дорогая, очень редкая. «Кулаки императора» могут себе позволить, личная охрана главного визиря – и все, пожалуй. У них практически нет потерь в личном составе. У Ворты один погиб по глупости – сферу снял. А вот гномы свою разработку не используют! Я много ваших перевидал в Южном массиве. И перебил! Теперь понимаю, что не насмерть!
– Пограничник? – задумчиво спросил гном. – Тот самый Джайгет? Ну – уважаю. И что?
– Вы почему в простых кольчугах бьетесь? – с горечью сказал Джайгет. – Я уж не говорю про барахло, которое называется мягкой броней!
– Да наша мягкая броня арбалетный болт держит!
– Для вас войны – просто игры от нечего делать, верно?
Гном смущенно кашлянул.
– Ну, не совсем, – неохотно признал он. – Тут видишь, какое дело… наши женщины, они не того… это… в общем, много у гнома остается ярости для жизни, слишком много, а больше вам знать про нас и не стоит! И ярости, и страсти, да! Вот и тешимся молодецкими забавами! Кровушку пустить – оно и для здоровья полезно! Для психического… да!
– Вам – конечно! А сколько я своих ребят в этих проклятых горах на костер положил, вы считали?!
– А зачем?
– Затем, что мы потом не встаем! Для нас с ударом копьем жизненный путь – закончен! Нет больше моих ребят, ты хоть это понимаешь?!
– Это я понимаю, – озадаченно признался гном. – И, это… ты не злись. Ты объясни. Действительно разобраться кой с чем пора. Мы тоже все в недоумении, чего вы на нас так злобно кидаетесь!
– Вы нас навсегда убиваете! А сами потом встали и пошли!
– Угу, – кивнул терпеливо гном. – Это я понял. Но вы говорите, что в смерти уходите к Творцу. Все говорите! Или это шутка?
Джайгет поперхнулся и замолчал. И молчал очень долго.
– Не шутка, – наконец отозвался пограничник. – Но…
– Вот я бы с удовольствием к Творцу сходил! – признался гном. – У меня к нему много вопросов накопилось по части устройства мироздания! Вдруг Он разъяснил бы, потешил мое любопытство? Я б потом в новую реинкарнацию удовлетворенным пошел!
– Может, в эльфе воплотился бы…
– Не, я понимаю, ты оскорблен! – обиделся гном. – Но твое пожелание – это уж слишком! Чтоб тебе самому распутной девкой в дольний мир вернуться, язви тебя!
Лучница тихо засмеялась. Нашла в темноте губы Хиста. Император улыбался.
– Извини, – буркнул Джайгет. – Я понял, Мастер. Вы точно знаете, что вернетесь в этот мир. А встреча с Творцом – вопрос веры, не знания. Никто не вернулся из-за грани, чтоб подтвердить: Творец ждет погибших. Никто. Реинкарнация – это догадка, родившаяся среди людей. А как оно на самом деле? Мы не знаем. Может, после смерти ничего и нет.
– И с таким ужасом в сердце вы еще и воюете? – поразился гном.
– Меня смертью не запугать, – просто ответил пограничник. – И моих ребят – тоже.
Теперь надолго замолчал гном.
– Уважаю, – наконец высказался он. – Вот просто – уважаю! Ну, люди, вы и даете! Вам, получается, вообще воевать меж собой нельзя – а вы прямо в середку вражьего войска вперлись, да еще и сидите целуетесь!
Хист прекратил целоваться и попробовал подскочить. Не получилось.
– Ох и неуемный же ты! – улыбнулась йоха. – На одном ложе с тобой спать, пожалуй, и не получится? Сиди! И меня целуй. Они сами разберутся.
– Здрава! Да отпусти… у меня же обязанности! Я император!
– Я поняла! – вздохнула лучница. – Пойдем отсюда. Иначе ты до утра о работе думать будешь, не обо мне. Да пойдем же. Ты сможешь найти свободный фургончик, чтоб никакой гном глупостями не отвлекал? Понятно. Сама найду. А они и без нас договорятся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Император. Война, смерть, Бог… и любовные фигуры
Как ни странно, они действительно разобрались сами. По крайней мере, утром, когда Здрава отпаивала Хиста найденным в обозе вином, гном и пограничник подошли вместе. И блицштурмовец, злобный оппозиционер, следом за ними. И все трое не имели видимых последствий драки. Эпсар Джайгет, прищурившись, оценил лучницу – не принцесса ли пророчества. Покачал в сомнении головой – вроде нет, но как определить точнее?
Лучница приветливо кивнула блицштурмовцу.
– Брат, – пояснила йоха.
– Ир-Дарц? – удивился Хист. – В полиции?
– Просто Дарц, – спокойно ответил эпсар. – Я из внебрачных. И не вижу плохого в полицейской службе. Она не такая легкая, как кажется со стороны.
– И какая же она изнутри? – усмехнулся Джайгет. – Ох и тяжела?
Презрение армии к полицейским было настолько давним, что успело войти в поговорки.
– Решайте сами, – пожал плечами блицштурмовец. – Ваши пограничные, очень тяжелые посты в четыре смены держатся. А блицштурм каждый день обеспечивал проезд визирей из загородных резиденций к дворцу. Вставали в оцепление с утра. А визири, чаще всего, и после обеда не все собирались. Вот и стояли. В любую погоду. И даже до кустика не отойти.
– Это ты сейчас командир блицштурма? – полюбопытствовал Хист. – Станешь визирем, так же охрану у дорог будешь ставить?
Эпсар Дарц снова пожал плечами. Он оказался невозмутимым, этот блицштурмовец. Совсем как сестра. Здрава – она и на ложе не рассталась со своим непоколебимым, холодноватым и ироничным спокойствием. Совсем не то, что буйная, наивная, страстная и бестолковая Яха.
– До визиря дожить надо, – заметил эпсар. – А нас вроде как сейчас убивать станут.
Хист резко распрямился. Здрава по привычке удержала его и покачала головой.
– Так, – сказал Хист. – Понятно. Бойцы все напились, вина хватило? Вот и замечательно. К бою.
И он хмуро оглядел периметр обороны. Бойцов не то чтобы стало значительно меньше. Но кончился весь боезапас к арбалетам. На этот раз – действительно весь, даже Ласточки стояли вместе со всеми со своими игрушечными сабельками в руках. А без арбалетов как конногвардейцев удержать?
Лучница спокойно пересчитала стрелы в колчане.
– Семь, – сообщила она. – Семь эпсаров за мной. Остальные твои, Дребен.
– Здрава, ты сумасшедшая дрянь! – завопил привязанный к фургону пленный гвардеец. – Сумасшедшая! Мы не возмущались, когда ты перебила своих обидчиков! Мы их сами хотели перебить! А остальных – за что? Даже твои Ласточки в ноги целили! Дрянь жестокая! Вот ответь – за что остальных? Нет ответа, да?!
– Я защищала императора! – холодно сказала лучница.
И пленный заткнулся.
– Хорошо ночкой побеседовали! – вздохнул гном. – Многое прояснилось, да. А я всё удивлялся: как так, вроде все яростно рубятся, а звону больше, чем убитых. Возле нас в основном и валялись, да вот Здрава много положила – а остальные как-то сами убегали. Вы, люди, как дети деретесь, больше пугаете! Теперь-то понятно. При таком раскладе вам вообще воевать нельзя. Вот как мы с эльфами не воюем. Квёлые они, эльфы!
В это утро конногвардейцы взялись за дело более решительно. Может, разозлились. Но, скорее, к ним подошли подкрепления. Пленный гвардеец хвастался, что ожидались арбалетчики.
– Ну, братия! – выдохнул Хист. – Нет отныне пограничников и блицштурма, нет Ласточек и военной полиции, нет саперов даже – одна семья мы навеки! В жизни и смерти…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– … кровию кровь скрепя… – прошептали побелевшие губы лучницы.
– … братья навек…
Солнце все ползло и ползло к зениту. Лязгало оружие, хрипели люди. На этот раз бились не отступая, насмерть! И упрямо гудела над безымянной крепостью древняя клятва. А потом подошли арбалетчики.
