Что подобную чушь можно нести разве что от комплекса неполноценности (еврейское «нахальство» очень часто коренится именно в этом свойстве личности) — тут нет вопросов. Вот только ямщики, насколько мне известно, не читали дедушки Фрейда и не кончали психологических факультетов. При желании в этом тоже можно усмотреть природную тупость русского народа и его исконную вражду ко всему интеллектуальному, но все эти рассуждения уже на большого любителя. А сама ситуация, конечно, провокационная, и этому еврею следовало бы вручить большую медаль «За организацию погромов». Увы, нет в этом мире справедливости.
Зная о слухах и взаимном недовольстве, главы еврейской общины предложили поселить в городе на время Пасхи «человек двадцать будочников» — то есть городовых. На что «мудрое» начальство Балта ответило в духе «Это не поможет», (а что поможет, позволительно спросить? В других местах именно это и помогло).
Началось все просто: 29 марта мальчишки начали кидать камнями в окна еврейских домов. Несколько взрослых евреев погнались за хулиганами, а те спрятались в здании пожарной каланчи на соборной площади. Появились русские (вернее — украинцы; этнические великороссы отродясь не жили на Подолии), защищавшие подростков. Постепенно накапливались толпы с той и другой стороны. Полиция стала разгонять их и проявила необъективность: арестовала нескольких евреев, от остальных потребовала, чтобы они «прекратили бунтовать».
29 марта все же начались драки между евреями и христианами, и начался погром. В данном случае особенно хорошо видно, что «погром» был не нападением одних, виноватых, на других, невинных, а дракой двух возбужденных, озлобленных толп. Можно ли было его сразу же остановить? Вероятно. По крайней мере, некоторым представителям местной интеллигенции не раз удавалось отговорить погромщиков врываться на какие-то улицы (особенно если там жили люди уважаемые и известные). Много раз останавливал возбужденную толпу протоиерей Радзионовский. Наверное, можно было если не совсем остановить погром, то уж, по крайней мере, убедить толпу «удовольствоваться» одним или двумя винными погребами.
Наутро 30 марта побоище вспыхнуло с новой силой. Городское начальство собрало в окрестных селах свыше 500 крестьян. Им объяснили, что надо пресечь беспорядки… Но крестьяне не поняли, о каких именно беспорядках идет речь; они решили, что надо подавлять еврейский бунт, и присоединились к погрому.
При этом полицмейстер куда-то исчез, во время погрома его никто ни разу не видел. Воинский начальник Карпухин патрулировал город, но что толку, если он не мешал творить насилие? Он даже велел арестовать нескольких евреев, которые сопротивлялись грабителям. Полиция и солдаты то были нейтральны, то присоединялись к погромщикам. Был эпизод, когда на крики молодой еврейки, которую насиловала толпа, и ее матери «явился пьяный городовой, который посягал, стоя, изнасиловать мать, но, будучи пьян, не был в состоянии этого сделать»{180}. Это сообщение — тоже из письма начальника подольского жандармского управления «наверх».
Когда местная интеллигенция кинулась к властям с требованием остановить погром, те ответили коротко и ясно: «Это не ваше дело».
Весь день продолжались бесчинства. За полтора суток были повреждены или разрушены 976 домов, 278 лавок, 31 винный погреб, причинен материальный убыток на полтора миллиона рублей. Что евреи осквернили собор — осталось слухом; вроде бы никаких признаков погрома в соборе зафиксировано не было. Но русские погромщики все время орали про осквернение святыни богопротивными жидами и «в ответ» осквернили семь городских синагог и молелен, а кроме того, уничтожили свиток Торы, найденный в частном доме.
Было ранено 211 человек, из них 39 — тяжело. 12 человек убито или позже умерло от ран. Зафиксировано 20 случаев изнасилований. Христиан убито не было, ранены несколько, и легко. Изнасилованных христианок тоже не было.
Сказывался огромный численный перевес христиан и готовность местных властей им помогать.
В ночь на 31 марта появился губернатор Милорадович с войсками. Губернатор лично выступал, расклеил объявления на улицах и предупредил, что, если беспорядки продолжатся, он прикажет войскам применять оружие. Он также велел сдать все похищенные у евреев вещи. И предупредил, что кто не сдаст — будет отвечать по всей строгости закона, как за разбой (многие сдали).
Было арестовано 50 человек. Правая пресса обвиняла губернатора в том, что он не арестовал ни одного еврея, а арестованных отпустил. На что Милорадович ответил, что не арестовывает людей, защищавших свои семьи и свое имущество.
Угаснув в Балте, погром переместился в уезд, где народ-богоносец громил еврейские колонии, уничтожал даже птицу и скот, пока не был усмирен войсками.
Почти все арестованные были осуждены (в том числе и судами присяжных) на различные сроки, причем двое — к смертной казни через повешение и трое — к каторжным работам на 15 лет. Судя по всему, они этого вполне заслуживали.
Самое неприятное в этой истории — попытки местного начальства представить события в виде «еврейского бунта». К этому — и арест евреев, которых представили «зачинщиками», и вызов 500 крестьян, сыгравших роль подкрепления. Начальству из Балта тоже официально сообщили о «бунте жидов». Первоначально Милорадович с войсками приехал подавлять еврейский бунт, а вовсе не прекращать погром.
Заступничество протоиерея Радзионовского, местной интеллигенции, те последствия погрома, который он видел своими глазами, заставили Милорадовича быстро переменить мнение о происходящем. После чего Милорадович осерчал не на евреев, а на местное начальство.
Уже 31 марта предводитель дворянства Бялогородецкий вызвал к себе раввина Шапиро и сказал ему: «Скажи вашим евреям, чтобы они не марали начальство перед губернатором и не жаловались бы на христиан, иначе им будет еще хуже: до сих пор грабили их имущество, а то может дойти еще и до резни».
С удовольствием сообщаю, что евреи этого грубого шантажа не испугались и «марали начальство» в своих показаниях. Приятно, что губернатор Милорадович до конца выполнил свой служебный долг. Местное начальство рассталось с хлебными местечками, а уж слава о них пошла по всей Руси великой.
После этих событий российское правительство в 1891 году и вносит в Уголовное уложение новую статью: «Об ответственности за открытое нападение одной части населения на другую». Тоже итог, в своем роде.
Отметим, как все похоже на события 38 года в Александрии! Как и греки в империи, местная верхушка Юго-Западной Руси занимает откровенно антисемитскую позицию. А центральная власть, как и в Римской империи, стоит на стороне порядка и законности.
После событий в Балте все на время улеглось. К сожалению, только на время.
Глава 4. Третья волна погромов, или Самые знаменитые погромы
Кишиневский погром 1903 года
Накануне этого знаменитейшего погрома в Кишиневе жило 50 тысяч молдаван, 50 тысяч евреев, 8 тысяч «русских» — то есть не великороссов, конечно, а малороссов, украинцев. Здесь тоже давно искрило и громыхало, как в Балте. 6 апреля 1903 года тоже все начиналось, как «обычные столкновения между евреями и христианами, всегда происходивших последние годы [подчеркнуто мною] на Пасху».
По словам полицейских протоколов, «за последние годы постоянно в это время повторялись драки между еврейским и христианским населением», но «полиция не приняла никаких исключительных мер предупреждения»{181}.
6 апреля все началось почти как в Балте: мальчишки кидали камни в окна еврейских домов. Пристав с околоточным пытались их задержать, но их самих «осыпали каменьями». Появились и взрослые, и «неприятие полицией решительных мер» привело к разгрому двух еврейских лавок и «нескольких рундуков». Полиция арестовала до 60 человек…
21 год назад в Балте это могло бы дать результат, но, как известно, мир становится все прогрессивнее и прогрессивнее. Аресты не остановили погромщиков.
С утра 7 апреля и евреи, и христиане стали вести себя неспокойно. Группы их вступали в столкновения. Кроме холодного оружия и палок, у евреев были еще ружья, «из которых по временам стреляли», и бутылочки с серной кислотой, из которых они порой плескали в прохожих. Отмечу два обстоятельства:
1. Евреи были вооружены явно лучше, готовились к нападению на христиан, но нет никаких данных, что стрельба нанесла хоть какой-то ущерб христианам.
2. Кислота из бутылочек предназначалась не только погромщикам, а всем вообще прохожим-гоям. Что уже не «нахальство», а уж, простите, прямое преступление, никак не оправданное самозащитой.
Христиане же подогревались не только напитками, но и рассказами потерпевших о том, как евреи обижают прохожих: стреляют в них, обливают кислотой. Ходили и слухи о ритуальном убийстве мальчика в Дубоссарах, о христианке-служанке, убитой евреем. Следствие показало, что служанка покончила с собой, но и в газетах писали, и друг другу рассказывали, что это «жиды довели», а полицию они подкупили.
