здесь, пожалуйста! – зашептали оба и одновременно. – Мы к маме хотим.
– К маме нас сейчас не пустят. Так что поедем мы ко мне. Чемоданы ваши где?
Ядвига, летая на самолетах сама много и часто, приучила к этому же и детей. У каждого ребенка был свой детский чемодан. У Янины розовый с мультяшной принцессой, у Эрика синий с машинками.
– А мы не знаем. Они же в машине были, – Янина, как более рассудительная, ответила и за себя, и за брата. И следом вопрос, которого он сам боялся:
– Алекс, а мама… она же выживет, правда?
Алекс уговаривал себя, что Ядвига сильная, она справится. Это же он говорил и детям. Говорил, успокаивая и их, и себя.
В его доме были две гостевые спальни. Ядвига с детьми тоже в них ночевали пару раз. Так что в шкафу даже нашлись их футболки. В тот первый вечер дети уснули, едва умывшись.
Ядвига не справилась. Не смогла. Не захотела.
Ему позвонили, когда он уже подъезжал к больнице. Бросил короткое:
– Я подъезжаю. Буду у вас через пять минут.
– Хорошо, я подожду Вас в холле, – услышал в ответ.
Врача он увидел сразу, едва вошел в приемное отделение.
– Я могу ее увидеть? – кажется, он только что перебил врача на середине фразы. Плевать. Этот седой мужик явно не в первый раз говорит подобные слова родственникам пациента.
Врач замолчал, а потом кивнул:
– Пойдемте.
Ядвига лежала еще на той же кровати и даже в той же реанимационной палате. В этот раз его к ней пустили.
Аппараты уже не мигали и не издавали свои монотонные звуки, которые были слышны даже через стекло в стене. Как раз через него Алексу и детям разрешали на нее смотреть. Еще утром здесь было все по-другому. Сейчас стояла тишина, мониторы были выключены, провода и трубки не тянулись к рукам и рту Ядвиги.
Врач завел Алекса в палату и тут же вышел со словами:
– Не буду вам мешать.
Алекс благодарно кивнул врачу, дождался, когда за ним закроется дверь, и шагнул к кровати той, что последние несколько лет была ему близка. Сначала как женщина и его директор, потом уже как подруга.
Врут все, когда говорят, что не может быть дружбы между мужчиной и женщиной. Между ними же была. Хотя, если уж быть объективным, то они с Ядвигой были не только друзьями, но и бывшими любовниками.
Да твою ж в душу! Что за ерунда ему сейчас лезет в башку?
Ядвига лежала на спине, ее руки лежали поверх простыни, вдоль тела. Тонкие кисти, аккуратный маникюр с короткими ногтями на тонких изящных пальцах. Она сделала его как раз перед этой своей поездкой. Он это точно знает, потому что звонил ей, а она ответила, что на маникюре, и пообещала перезвонить уже по дороге.
И ведь сдержала свое обещание, перезвонила. Яся всегда сдерживала свои обещания. Всегда и все… Кроме этого.
Красивые пальцы, красивые кисти. Изящные.
Ядвига, помнится, говорила ему, что ей с ее руками даже предлагали работу моделью. Модели с такими красивыми руками, как у нее, очень востребованы. Есть ведь реклама не только одежды, но и колец, часов, браслетов, перчаток, того же маникюра, наконец.
Да какого лешего ему дался этот маникюр!
Мертвых он никогда не боялся, а сейчас тем более. Сейчас ему было важно взять ее за руку. Надо же, еще теплая.
– Как же так, Ясь? – спросил с укором и вслух, не боясь показаться дураком в глазах медсестер и врача. Уверен, они и не такое видели и слышали, работая здесь.
– Я ведь видел, что врачи боролись за твою жизнь, Ясь, видел. Вот только не надо мне сейчас говорить, что твои травмы были несовместимы с жизнью. И не с такими переломами выживали и выживают. Подумаешь, передвигалась бы на инвалидном кресле, но зато жила бы! Черт, Яся, за что ты так со мной? Ладно я, ведь и не в таком дерьме побывал, но Янина и Эрик? Почему ты решила, что им со мной будет лучше, чем с родной матерью, пусть и передвигающейся в инвалидном кресле, а? Молчишь? Правильно, лучше молчи, Ясь! – Алекс хмыкнул.
– Я уверен, что ты еще здесь и слышишь меня. Ты опять все решила за нас двоих. Яська, настырная ты женщина. Ты всегда добивалась того, чего хотела. Всегда. Даже меня смогла убедить когда-то. До сих пор удивляюсь, как ты это сделала, веришь? – он помолчал, вспоминая тот визит Ядвиги в свою квартиру сразу после того, как его выпустили.
– Я обещал тебе это тогда, когда ты в первый раз завела со мной этот разговор, повторю это и сейчас: я дам твоим детям все, что смогу. Они получат лучшее образование и преданного если не отца, так друга. Я порву любого, кто только подумает обидеть их. В этом я тебе клянусь. Иди с миром, подруга. Надеюсь, свидимся с тобой на том свете. Уверен, ты понимаешь, что теперь не так быстро. Мне, в отличие от тебя, не на кого оставить детей. И, Яся, знай, я все равно докопаюсь до правды. Если это твой упырь Свищ виноват в аварии, то из тюрьмы он никогда не выйдет. Это я тебе тоже обещаю!
Глава 22
Александр появился на работе уже после похорон Ядвиги. Появился спустя лишь три недели.
Кто мог знать, что самым трудным этапом окажутся даже не сами похороны Ядвиги, а вызволение детей из плена органов опеки. То, что Агнесса отпустила тогда с ним детей – это было удивительно. Особенно на фоне того, что они потом устроили, заявившись в его дом на следующий день после похорон Ядвиги.
И Александра не отпускало чувство, будто нарочно они свой визит в этот день запланировали. В подтверждение его догадки было то, как Агнесса внимательно смотрела на него, и то, как принюхивалась, тянув носом в его направлении.
Напрасное, кстати, подозрение. Он вчера, как и полагается, выпил рюмку за упокой души Ядвиги. Но выпита она была за поминальным столом и всего одна. Канули в лету те времена, когда они с Герычем и Пашкой могли по одной бутылочке на брата уговорить.
Не тот вчера повод был, чтоб старые времена вспоминать. Хотя, справедливости ради, не ожидал Александр того, что и Герберт, и Павел будут на похоронах.
Были. Поддержали.
И поминальную рюмку поднимал с ним. Хоть и не знали они Ядвигу лично, но пришли, уважили. Похоже, оба знали, кем
