в густой стене камыша появились проплешины, пробитые лодками рыбаков, туристов и прочей праздношатающейся публики. Я, особо не вспотев, вывела лодку к одному из таких проходов, ругаясь сквозь зубы, протолкнула судно по узкому тоннелю в зеленой стене, к берегу, надежно привязала за вбитые кем-то колышки. Остался только пустячок. Через полчаса блужданий по колючим зарослям шиповника, перемежаемого отдельными елями, я наткнулась на похожий камень. Из своего сна или бреда я помнила, что дерн снимался со стороны широкого русла реки.
Тревожно прислушавшись, не бродит ли где-нибудь поблизости, абсолютно не нужный мне сейчас, свидетель или очевидец, я, насмехаясь над своей детской верой в клады и сокровища, воткнула штык лопаты в землю. Через десять минут насмехаться я перестала.
Я сидела и тупо смотрела на черное нечто, при тщательном изучении оказавшийся, пропитанным каким-то жиром, окаменевшим от длительного нахождения в земле, мешком типа бурдюк. Амулет, не скажу, что расплавился, но грел меня очень сильно. Я осторожно ткнула ножом в боковину и стала изнутри распарывать жесткую, как панцирь краба, кожу. Развалив мешок на две половины, как раковину гигантского моллюска, я выгребла из него, осторожно действуя ножом и лопатой, невообразимую кучу сгнившего тряпья, с нашитыми по всей поверхности монетками, камешками и косточками. Следом открылся кусок кожи или холста, в который были завернуты четыре ножа в кожаных чехлах.
В довершении всего, мне открылись два свертка, в которых были бубен, с лопнувшей кожаной мембраной, и удивительно хорошо сохранившаяся книга в черном кожаном переплете. До вечера я просидела у валуна, тревожно вслушиваясь в звуки окружающей меня природы и, аккуратно, стараясь не пропустить ни одного, срезала со склизких тряпок все, что представляло хоть какую-то ценность. В вечерних сумерках я вывела свою лодку из зарослей рогоза и потихоньку погребла в сторону зажигающихся с наступлением темноты огоньков деревни.
Книгу и бубен я завернула в старый прорезиненный чехол и спрятала под лодкой в сарае. Монеты, камешки, бусинки и прочую бижутерию решила взять с собой в город, чтобы на досуге разобраться, что за богатство мне досталось.
Глава семнадцатая
Жажда знаний
Утром тридцатого августа я входила на украшенное монументальными колоннами парадное крыльцо моего института. Честно говоря, одним из мотивов поступления именно в этот ВУЗ была красота основного комплекса его зданий, выполненное в стиле «сталинский ампир». С трудом открыв высоченные деревянные двери, помнившие время, когда он назывался институт военных инженеров транспорта, я поспешила вверх по мраморной лестнице. Подойдя к дверям деканата моего факультета, я машинально бросила взгляд на список студентов, зачисленных на первый курс.
Странно, моей фамилии не было. Немного встревожившись, я постучала в полированную дверь. В деканате сидели три дамы, возраста примерно пятидесяти лет, высокие прически в стиле шестидесятых годов явственно прибавляли им визуально лет по десять. Равнодушные глаза, видевшие здесь тысячи студентов, одинаково холодно скользнув по мне, вновь уткнулись в разложенные на столах ведомости. Я прошла на середину кабинета, одновременно заметив за шкафом, в углу, маленький столик, за которым сидела худенькая девушка чуть старше меня. Рядом стояла этажерка с чайником и прочими чайными принадлежностями. Она подняла на меня глаза, с легкой улыбкой кивнула и продолжила свою работу.
Громко поздоровавшись и назвав свою фамилию, я спросила, кому я должна отдать справку из поликлиники. Долгая тишина, повисшая в кабинете и взгляды, которыми обменялись дамы, мне не понравились.
— А зачем нам ваша справка, девушка, вы к нам не поступили — наконец произнесла одна из сотрудниц, еле сдерживая презрительную ухмылку.
— …
— Мы вам еще две недели назад сообщили, что вам необходимо забрать документы, еще успели бы поступить в какой-нибудь техникум.
Я с трудом справилась со ступором, в который эта женщина небрежно меня отправила.
— Могу я узнать, по какой причине я, зачисленная в институт приказом ректора, вдруг стала не поступившей? — надеюсь, что мой голос не очень дрожит.
— Можете — с любезной улыбкой ответила собеседница: — комиссия установила, что ваша письменная работа по математике содержит ошибки, которые были пропущены первоначально. Поэтому ваша работа была оценена на «тройку», и вы не прошли по конкурсу.
— Я хочу ознакомиться со своей работой, в которой якобы что-то нашли.
— Все вопросы к декану факультета — дама ткнула пальцем в дверь, которую я сразу не заметила.
Я подошла к двери и постучала.
— А декана сегодня нет, он будет только завтра — голос за моей спиной был сладкий, как патока.
Покинув помещение деканата, я заметалась по коридору. Необходимо было обдумать план действий. Да, такой подарок судьбы я не ожидала. Я уверенна, что экзамен был сдан мной на «отлично». Тут какая-то мутная схема в исполнении декана и возможно этих трех дамочек. В любом случае необходимо заставить декана ознакомить меня с моей работой, в которой внезапно нашлись ошибки.
Приняв решение, я понеслась по коридору в сторону приемной, благо расстояние не превышало тридцати метров. Секретарь проректора по учебной работе вынесла мою челобитную и сочувственно улыбнулась. В заявлении я указала, что, согласно приказа ректора, я была принята на первый курс института, после чего выехала из города. Меня вовремя не уведомили о каких либо дополнительных ошибках в моей работе, чем лишили меня возможности своевременно обратиться в конфликтную комиссию.
В верхней части заявления размашистым почерком была выведена резолюция о необходимости рассмотреть комиссионно мою работу и немедленно доложить о результате.
Следующий рабочий день начался для декана факультета не самым удачным образом. С восьми часов утра я торчала в коридоре у кабинета деканата. В восемь тридцать в кабинет пришла самая молодая из вчерашних сотрудниц. Она улыбнулась мне, сделала легкое движение в сторону боковой лестницы и скрылась в служебном помещении. Я неуверенно прошла к лестнице, зашла в дверь, обозначенную буквой «Ж», стала тщательно мыть руки. За моей спиной раздались шаги, я обернулась. Девушка с чайником, стоя у прикрытой двери, наблюдала в щель за обстановкой в коридоре, еле слышно, почти не разжимая губ сказала:
— Вместе с вами вычеркнули еще четверых, у кого родители попроще, иногородних… А взяли кого надо, этими вопросами занимался лично декан…
— Спасибо, если не трудно, когда
