стоит на посту, при этом мы смогли заехать через ворота, а на нас никто даже не посмотрел.
Десятник озвучил приказ, но в ответ получил недоумённый взгляд, после чего Лоренц коротким ударом под дых ускорил мыслительный процесс и резко, не стесняясь в выражениях, повторил, что приехало начальство. Часовой побледнел и рысью помчался к колоколу. На звук тревоги с недовольным видом начали стягиваться мои будущие подчинённые. Видя высокое начальство, все резко начали ускоряться и пытаться изобразить строй.
Наконец, построение завершилось, троих спящих буквально за ноги вытащили бойцы первой роты и оставили на плацу. Один из них, матерясь на чём свет стоит, пытался ударить Лоренца. Я перехватил его руку и продемонстрировал классический бросок айкидо. Упал он удачно, чётко приложился лицом на радость окружающим.
- Ты, сука, покойник! – заверещал он разбитыми губами – нападение на полусотника городской стражи, да я тебя повешу прямо сегодня - его пытались одёрнуть из строя, но у мужика упало забрало, он не видел и не слышал никого – потом найду твою семью и отправлю всех строить стену.
Бойцы первой роты вопросительно смотрели на меня, я не стал ломать комедию с большим орущим начальником или подставлять кого-то из них. Просто поправил волосы рукой с фиолетовым браслетом Тактика, а левую положил ему на плечо, надавив на болевую точку. Очередные слова застряли у него в горле, на плацу наступила мёртвая тишина.
- Знаешь что, полусотник, начинать знакомство с подчинёнными, нанося им увечья, это плохая идея – я старался говорить ровным голосом – но глядя на тебя, я уже не сильно в этом уверен.
- Господин лейтенант, простите, я не знал, что вы прибудете уже сегодня – захрипел полусотник – я бы не в жизнь…. – я нажал посильнее, чтоб не слушать это блеянье.
- На улицах ты также общаешься с жителями, или только я удостоился такой чести? – я в это время оглядел строй, многие побледнели, но это скорее последствия алкогольного возлияния совмещенное с быстрым бегом на плац.
- Как можно доверять жизнь и имущество тому, кто так себя ведет? – я стоял расслабленно, но давил на плечо всё сильнее. Полусотник начал изображать окуня на берегу. Побоявшись, что он обделается прямо на меня, я отпустил его. Тот сразу свалился на задницу, бойцы Лоренца быстро его подняли и запихнули в строй. Я продолжил вещать как радио.
- Полковник де Ревель, этот сброд составляет большую часть полка? – я говорил нарочито громко – от кого они защитят? Никто из них не пробежит сотни шагов, чтоб догнать вора. Про разбой я вообще молчу. Вы хоть помните, с какой стороны берутся за те ржавые железки, которые вы по недоразумению называете мечами? Распиваете алкоголь на дежурстве, это явно способствует боевому духу, верно? -я уже откровенно издевался. По виду де Ревеля было заметно, такого идиотизма он тоже не ожидал.
- Десятник, обойти строй, всех кто пьян, вывести ко мне – рявкнул де Ревель Лоренцу. Его десяток сразу рассыпался по строю. Через десять минут перед нами стояло почти тридцать человек. Еще один пытался пропетлять от наказания и свалить в конюшню, но был пойман. Его сперва его отметелили двое прямо там, после чего притащили на плац. Все причастные мгновенно протрезвели, понимая, что это залёт, за который штрафом не отделаешься.
Де Ревель наглядно продемонстрировал работу Камня Правосудия. Он брал каждого за руку и задавал вопросы, финальным был о пьянстве во время дежурства. Итогом было увольнение со службы всех проверенных, с запретом на службу в муниципалитете, пограничных войсках, вне нашествия Опустошителей, разумеется, дружине герцога и, конечно, городской страже. Со всех тут же содрали обмундирование, и дав пять минут на сборы личных вещей, выкинули за ворота.
- Слушать меня! – крикнул де Ревель – Влад Морозов, лейтенант нашего полка. За неимением капитана, он мой заместитель. Его приказы выполнять как мои. Он займётся вашим обучением, и много чем ещё – зловеще добавил полковник. Но местные начальники решили, что я им только мешаю.
- Господин полковник – подал голос пятый сотник – уж простите, но чему нас может научить этот юнец? – сотнику было где-то за сорок, ростом под два метра. На лице откровенная неприязнь.
- Выйти из строя – спокойно смотрю ему в глаза. Он выходит ухмыляясь, ведь смотреть приходится хоть и немного, но снизу вверх – что конкретно тебя не устраивает, сотник? Не уверен в моих навыках боя или знаниями управления вверенным подразделением. Насчёт второго вынужден тебя огорчить, я вижу стадо, не более. Насчёт первого, это можно продемонстрировать.
- Продержитесь против меня хотя бы пять минут, я буду считать, что вы на своём месте – сотник широко улыбнулся. Это было явным плевком в сторону де Ревеля. Но и мы не пальцем деланы.
- Это будет нечестно – задумчиво произнёс я, из строя послышались смешки, сотник заулыбался ещё шире, кивая сам себе – возьми двоих себе в помощь, это хоть как-то уравняет шансы – после моих слов снова наступила тишина.
- Как прикажете – взгляд сотника стал злым, его сценарий, где он должен был устроить показательную порку, трещал по швам – Эрл, Фант, ко мне – от строя отделились два бугая, под стать своему сотнику – каковы условия, господин лейтенант?- издевательски спросил сотник.
- Я отоварил бабушку по голове и забрал кошелёк. Вокруг нас толпа, поэтому мечами не помашешь. Ваша задача взять и скрутить меня руками – ставлю я условия – у вас те самые пять минут, что ты мне предлагал.
- Согласен – сотник радовался как ребёнок. Они встали полукругом, после чего де Ревель дал знак, и часовой ударил в колокол.
Слаживание боевой группы, нет, не слышал. Не мешать друг другу, зачем? Три мешка с дерьмом, но без мозгов, скорым шагом направились ко мне. Калечить мне их не хотелось, хотя с их стороны прослеживались такие желания. Я не стал крутить кунг-фу, много чести на красивые поединки, сегодня классический английский бокс. Встав в стойку, крабиком начал двигаться навстречу троице. На последнем шаге от ближайшего, смещаюсь вправо и выстреливаю прямой в челюсть. Кажется, это был Эрл, он упал без единого звука. Двое оставшихся замерли и с удивлением смотрели, как валится на бок их друг и коллега. Секунд через пять до них дошла вся суть трагедии, правда ума и осторожности не прибавила. С остервенением бешеной
