Это не было поместье, дом с колоннами, где, как она считала, он вырос. Дом на фотографии мог находиться во многих местах, в том числе и рядом с Колорадо Спрингс, но она была уверена, что это не был богатый район. И поле для гольфа тоже там не просматривалось.
Она мельком увидела Тейлора, который нес на кухню сумку с провизией. А минуту спустя он подошел к очагу, держа под мышкой большую картонную коробку.
— Что это такое? — спросила она.
— Сейчас увидишь.
Он замолчал, чтобы разжечь бумагу и растопку, которые уже лежали под поленьями на решетке. Когда огонь затрещал, он снова повернулся к картонной коробке, заботливо раскрыл и распаковал ее.
Анни просто рот раскрыла, когда оттуда появилась пара резных диких уток.
— Откуда они у тебя? Я думала, что их выиграл на аукционе старый джентльмен, мистер Мартин.
Он улыбнулся и поставил их на полку над очагом.
— Он и выиграл.
— А как же тогда они оказались у тебя?
— Я сделал ему предложение…
— …от которого он не мог отказаться, — закончила она фразу.
— По правде говоря, нет. Мистер Мартин очень добрый человек и довольно сентиментальный. Когда я объяснил ему, что эти утки имеют для меня особое значение, он предложил отдать их мне по той цене, которую заплатил на аукционе.
Она в смятении заморгала.
— Ты мог бы купить другую пару в нашей лавке и дешевле.
— Это было бы не то же самое. Эти резные фигурки всегда будут напоминать мне о том дне, когда ты пожертвовала их на аукцион… о тебе.
Она нежно улыбнулась.
— Ты сентиментальный.
— Виноват, виноват, — он поднял руки вверх. — Во всяком случае мистер Мартин приедет к тебе на следующей неделе купить другую пару приманок. Он, действительно, восхищается твоей работой. Кстати, ею восхищаются многие. Я не удивлюсь, что следующая неделя в лавке будет очень деловой.
— И ты, конечно, к этому не имеешь никакого отношения, — она лукаво улыбнулась ему.
— Как я уже говорил, аукцион дал твоей работе рекламу. А ты сама придаешь своей работе ее высокое качество.
— Ты никогда раньше так не говорил, — она шагнула к нему.
— Не говорил? — он заключил ее в объятия.
— Не насчет качества.
— Я всегда говорил, Анни, что ты женщина высшего сорта, но мне кажется, что во мне есть что-то такое, из-за чего ты во мне не уверена.
— Поправка, в тебе еще есть что-то такое, чего я не знаю.
Он какое-то время внимательно смотрел на нее.
— Ты до сих пор считаешь меня испорченным плей-боем, ищущим развлечений?
Она покачала головой.
— Это было несправедливо. Так ведь?
Он пожал плечами.
— Полагаю, что ты думала по принципу «одного поля ягодка».
— Все равно несправедливо. Не каждый выбирает себе друзей точно таких же, как он, — это она поняла за последние недели. — Я поспешно судила о тебе, Тейлор, и прошу за это прощения. Наверное, это больше говорит о моей неуверенности в себе, чем о чем-то еще.
— Признаться в таком сможет не каждый, — он поцеловал ее в кончик носа. — Извинение принято, — он поцеловал ее в губы. — Между прочим, извинения всегда вызывают у меня голод. Могу ли я заинтересовать вас стаканом вина, экскурсией по дому и «Цыпленком Малоун»?
— А кто будет готовить? — спросила она.
— Мы.
— Снова нарываешься на неприятности, да?
— Нет, если только это будет зависеть от меня.
— Тогда согласна.
Он повел ее на кухню, где откупорил бутылку охлажденного «Пьепорте» и наполнил два стакана. Анни последовала за ним в экскурсию по дому (он провел ее повсюду) и, вернувшись к очагу, она сказала:
— Мне нравится планировка, и вид из каждой комнаты великолепный.
— Я сам чертил планы и следил за строительством. В городе я сохраняю квартиру, но мой дом здесь.
Она показала на фотографию Тейлора около полуразобранной машины.
— Наверное, ты всегда любил автомобили.
— Да, всегда. Мы с отцом находили где-нибудь старый автомобиль 1914 года и по выходным дням восстанавливали его, а потом доходно продавали. Все хотели «Порше», а эта модель была очень доступной и доставляла много радости. Вот та, что на снимке, когда мы ее нашли, была просто грудой металлолома, — он слегка улыбнулся. — Переключать скорости у нее было все равно, как двигать ложкой в пюре, но мы привели ее в порядок и продали.
— Так что ты не был рожден в семье, владевшей агентством по продаже роскошных автомобилей?
Он покачал головой.
— Когда я был еще в университете, я получил в наследство скромную сумму по страховке и по окончании учебы организовал мастерскую подержанных машин. Одно к одному и через несколько лет оказалось, что я могу купить себе агентство. Так что, нет, я не родился с серебряной ложкой во рту, если ты так думала.
Она так думала раньше, но говорить об этом не стала. Это было так очевидно. Она потянулась за другим фото на полке, тем, где были сняты трое.
— Это твоя семья?
Он кивнул, лицо его помрачнело.
— Это была моя семья.
— О, — она стала серьезной. — Извини, Тейлор.
Он покачал головой, глядя на фотоснимок.
— Это случилось давно… когда я был еще в колледже в Боулдере. Каждую осень мои родители любили ездить в хижину моего дяди на Лесистых Холмах. Однажды они возвращались после выходных, когда налетела ранняя метель, — черты его лица заострились от горечи. — Им надо было остановиться у обочины и там переночевать, но отец не мог подумать о том, что пропустит день работы на фабрике. В отчете о происшествии сказано, что его занесло на встречную полосу и он попал под колеса тяжелого грузовика, — Тейлор глотнул и посмотрел в сторону, — по крайней мере, это было быстро. Мне сказали, что они не мучились.
Ее ладонь легла на его руку.
— Ты не должен винить себя за то, что случилось. Это был несчастный случай.
Он с удивлением посмотрел на нее.
— Ты очень проницательна. Но подумай, Анни, если бы я на эти выходные приехал домой, их вез бы я, и я бы настоял, чтобы мы в тот день остановились, а не ехали дальше.
Она покачала головой и пожала плечами.
— Кто знает? Может быть, ничего не изменилось бы. Ты же не знаешь, о чем в тот день думал твой отец. Ты только думаешь, что знаешь причины, по которым он поступал так или иначе. И ты не должен себя винить. Они бы этого не хотели.
— Нет… они не хотели бы, — он коснулся ее лица и вид у него стал задумчивым. — Наверное, надо научиться прощать.
Она кивнула.
— А ты научилась, это делать, Анни? — он ласково гладил ее большим пальцем по подбородку туда-сюда.
— Что именно? — она посмотрела настороженно.
— Научилась прощать… своего отца… себя?
Она отвела глаза и глубоко вздохнула.
