звонкого женского голоса с едва различимым западным акцентом, который произнес свою речь в превосходственно-ироничной манере.
Тут уже было не до размышлений. Да и глупо бы я выглядела, если бы так и осталась стоять с завязанными глазами посреди кухни, в которой присутствует незнакомый человек.
Руки тряслись, но я быстро распутала узел, поморщившись от яркого света. Сморгнула слезы, сфокусировав взгляд на обладательнице голоса.
Она стояла у стола, удерживая рукой спинку стула, и смотрела на меня с высокомерием, которое могут позволить только очень уверенные в себе женщины.
Смуглая кожа. Большие, как у Бэмби, глаза, минимальный макияж. Во всех чертах мулатки скользила порода и отпечаток некого благородства, свойственного очень состоятельным людям. Все это — плюс нереально элегантный брючный костюм голубого цвета на стройной фигуре, стильные лаконичные украшения, нюдовый маникюр превращали ее в жительницу иной планеты.
Планеты больших денег. Возможностей. Планеты. На которой не место таким, как я.
В ее образе не было никаких надутых губ, наращённых ресниц, силиконовой груди. Да этой леди все эти атрибуты и не нужны были. И я утратила дар речи, осознав, насколько дёшево выгляжу со всеми «улучшайзингами» своей внешности, на которые меня заставил пойти Валиев. Как эскортница — пусть и не дешевая, но эскортница.
— Шанталь, — даже акцент неимоверно шел ей. Слегка усмехнувшись, красавица вышла из-за стола, протягивая мне тонкую ладонью с сияющим бриллиантом на пальце.
— М… Милана, — с трудом выдала я, оглядываясь на притихшую Аленку. Но домработница, как и в случае с нашей экскурсией, сделала вид, что ничего особенного не происходит.
Вытянула руку, на которой красовался браслет с голубыми камнями, повертела, предлагая оценить, затем с улыбкой извлекла из подарочной упаковки «туфельку» парфюма от Каролины Эрреры. Я догадалась, что все это привезла ей в качестве подарка смуглая аристократка.
И, кажется, я поняла, какое положение нежданная гостья занимает в этом доме.
— Я невеста хозяина этого дома. Ты, стало быть, его гостья? Или временная герлфренд?
— Ч… как? — земля ушла у меня из-под ног.
Алена поспешно отвела глаза и сделала вид, что увлечена своим браслетом. Кажется, я поняла, почему она вела себя так таинственно утром. Черт, она знала, что невеста моего похитителя будет здесь?! А он сам?! Это такая игра жестокая?
— Присаживайся. Хеллен, будь добра, приготовь нам кофе, и виски. Милен не помешает, верно?
— Сейчас, Талли, — бойко отозвалась девчонка, подмигнув. Похоже, они были хорошими приятельницами. Подскочила к бару, достав бутылку и зазвенев бокалами. А Шанталь повернулась ко мне и принялась изучать меня уже без всякого такта — в упор, задумчиво. Одна ее рука лежала на спинке стула, отчего она как бы наклонилась поближе ко мне.
— Значит, ты его… сабмиссив? Верно поняла?
Шок так и не прошел. Но я не хотела позволять этой хозяйке жизни втаптывать меня в грязь, при этом глядя. Как на пыль.
— Не исключено, — выпрямилась, выдержав ее испытывающий взгляд. — Вы… Ты считала, он тебе верен? Мне жаль, только выбора мне не оставили.
— Я все о вас знаю, — усмехнулась хищница с красивым именем. — И ты находишься в некотором заблуждении по факту истинных отношений. Я не только его брайд. Я деловой партнер, акционер его компании, бест френд, если в этом будет необходимость.
— О ком вы говорите?
Но поймать эту хитрую мулатку не вышло.
— О, он наверняка не сказал тебе своего имени. И ты никогда не видела его лица. Я бы могла тебе помочь, но я считаю, что тебе не надо и впредь его видеть.
— Он такой нереальный? Может я в страхе сбегу, увидев его лицо, нет? Меньше всего мне хочется ломать чьи-то отношения…
Она не перебивала. Ждала, когда я выговорюсь. Ценное качество, доступное избранным. От такого мне стало еще хуже.
— Ты не… статус, который может нести угрозу нашим релейшеншип, Милен. Ты — игра. Всего лишь игра, которую я разрешаю ему играть время от времени. — В других обстоятельствах я нашла бы ее акцент и попытку грамотно донести мысль забавной.
Но не сейчас. Шок понемногу отступил, и до меня начало доходить все, что происходит. Это было похоже на удар молнии. По позвоночнику словно выросли сталактиты инея, голова закружилась. Я не хотела верить, что все происходит на самом деле. Это было настолько неправильно, нелогично в свете того, что я пережила за это недолгое время!
Этой роскошной метиски не должно было существовать в природе. Или нет, не так — существовать бы она могла, но где-то там, далеко, в деловой круговерти жизни Хозяина. Никогда не касаться этого мира, принадлежащего нам двоим.
Но все же она была здесь. Элегантная богатая сука по имени Шанталь. Невеста Хозяина.
Мне было бы легче, если бы она кинулась вырывать мне волосы, орать матом, обзывая шлюхой, а то и вовсе вытолкать в одном легком платье на мороз. С такой демонстрацией женской силы и превосходства я столкнулась впервые. Ларчикова в первый день нашего знакомства и хабалистая колумнистка Керро лишь пытались примерять на себя такой образ, но не смогли его вытянуть. А у красавицы с экзотической внешностью это вышло так, как могло выйти только у рожденных в богатстве, получивших превосходное воспитание и образование. Даже акцент и ломанные фразы не могли снизить этот градус отшлифованного высокомерия.
— Пожалуйста, — улыбнулась Аленка, поставив перед нами стаканы с виски и льдом. Я в последней попытке зацепиться за нечто прежнее и привычное посмотрела на свою приятельницу. Кажется, именно в этот момент я и раскусила эту девочку.
Грянет гром — она лишь пожмет плечами: гроза. Решит Хозяин овладеть мною на столе, забыв о ее присутствии — уткнется в телефон, будто там что-то настолько интересное, что не до нас. Буду я убиваться и рыдать — сохранит лицо. А здесь же и вовсе случай клинический. Прекрасно ведь знала, что происходит. Не исключено, что сама и выложила все, как на духу, потенциальной хозяйке шале. Но на ее лице было выражение такого пофигизма, что я и то не смогла заподозрить ее в любопытстве и желании насладиться шоу.
Удобная домработница. Которая привыкла блюсти нейтралитет и не касаться чужих проблем. Как вот и сейчас…
Шанталь пригубила виски. Сделала это так красиво и грациозно, что я не прикоснулась к своей порции, ощутив собственную неуклюжесть. Затем улыбнулась, практически доброжелательно, но с толикой снисхождения, продолжая все так же изучать меня.
В ее ореховых глазах не было ненависти или брезгливости. Сочувствия — тоже. Как будто она и не видела во мне соперницу, ровно как
