Наша мимика нередко сопровождается цветовыми эффектами. Лицо покрывает невольный румянец. Мы можем густо покраснеть или внезапно побледнеть.
В этом отношении животные нас перещеголяли. Рассерженный хамелеон в считанные секунды из зеленого перекрасится в черный цвет, как бы предупреждая обидчика, что тому ничего хорошего ожидать не приходится. Зато при встрече с самочкой устраивается настоящая иллюминация. Быстро-быстро меняя цвета, становясь то желтым, то красным, то фиолетовым, хамелеон как бы говорит своей подруге: «Смотри, какой я красивый и добрый, иди ко мне, не бойся!»
Особенные виртуозы по части цветового языка – экзотические бойцовые рыбки. Когда хозяин аквариума согревает воду до 24–26 градусов, самец, построив где-нибудь в уголке уютный дом из крохотных пузырьков, отправляется на поиски подруги. Его тело светится и переливается всеми цветами радуги, как бы загораясь изнутри. Это целая поэма. Это признанье в любви. И хотя отдельные слова непонятны, переводчик не нужен. Смысл поэмы предельно ясен.
Язык красок требует яркого света. Животных, предпочитающих сумерки, природа снабдила фонариками. Жаль, что большинство из них жители жарких, тропических стран или обитатели морей и океанов. Только один живой уголек подарила природа северным лесам.
Летом с наступлением сумерек на полянах, по обочинам дороги и в лесной чащобе загораются веселые зеленоватые огоньки, придающие особое очарование ночному лесу. Светится самочка небольшого насекомого – ивановского червячка.
Вся она буро-коричневая, за исключением нижней стороны трех последних члеников брюшка. Эти членики белые. Здесь и находится фонарик. Как только лес окутает сумрак ночи, она поспешно выбирается из своего укрытия, залезает на высокий стебелек и зажигает свет. К ней устремляются самцы. Они значительно меньше самок и хорошо летают. Сверху им отлично слышен призыв – простите, виден фонарик, – и они спешат на зов.
У ивановского червячка всего одно слово. Тропическим светлячкам пришлось усовершенствовать язык. У них снабжены фонариками и самец и самочка. Отправляясь на розыск подруги, самец начинает мигать своим фонариком, как бы спрашивая: «Где ты? Где ты?» Заметив сигнал самца, самочка через строго определенное время мигает ему в ответ. У каждого вида светлячков свой интервал между сигналом самца и самки. Вспышка света, которую посылает самка, означает: «Я здесь!» Интервал между вопросом и ответом – ее имя, или, вернее, название вида, к которому она принадлежит.
Еще шире распространен язык запахов. Пахучие вещества вырабатываются специальными железами. У антилоп и оленей они находятся около глаз, у индийских слонов – впереди уха, у хищников около вибрисс – толстых осязательных волос, у козлов и серн – за рогами, у верблюдов – на шее, у шимпанзе и горилл – под мышками, у даманов – на спине, на подошвах – у соболя, около хвоста – у лисиц и на бедре – у самцов утконоса.
Огромное преимущество языка запахов в том, что его можно использовать и для живой разговорной речи, и для письменных сообщений. Потрется олень мордой о ствол дерева, и на много дней останется висеть объявление, извещающее, что здесь проходят границы владений писавшего. С помощью пахучих меток термиты вывешивают указатели на своих дорогах, чтобы, возвращаясь домой, не сбиться с пути.
Если огненный муравей нашел много пищи, он на обратном пути время от времени прикасается жалом к земле, оставляя пунктирный пахучий след, по которому его товарищи могут найти это место. Чтобы из-за подобных указателей не возникала путаница, записки муравья сохраняются всего 100 секунд. За это время муравей может проползти 40 сантиметров, но, если пищи найдено много, вдоль тропинки движутся толпы сборщиков, все время обновляющие указатели.
Муравьи, живущие в пустынях, и пчелы, посещающие цветы, лишенные запаха, выделяют пахучие вещества прямо в воздух. Над их дорогами постоянно висит аромат, как над оживленными улицами современных городов облачка выхлопных газов автомашин.
Каждая семья общественных насекомых, пчел, муравьев или термитов имеет свойственный только ей запах. Он для членов семьи заменяет удостоверение личности. Если муравей или пчела долго странствовали, общались с представителями других семей и «подцепили» чужой запах, домой их не пустят.
Самец сумчатой летяги метит самку своим запахом, вырабатываемым железой, расположенной на лбу. Метка используется вместо обручального кольца, она же новая фамилия по мужу.
С помощью запаха пчелы передают сигнал тревоги. Жаля врага, пчела вместе с ядом выделяет и особое пахучее вещество, как бы взывая о помощи. Вытащить жало назад она не может, оно имеет 12 зубчиков, направленных остриями назад, и обрывается вместе со всеми железами, распространяя запах, сходный с банановым маслом. Оставшееся в теле врага жало, как портативный радиопередатчик, беспрерывно шлет в эфир призыв о помощи. Теперь врагу не скрыться. «Услышав» сигнал тревоги, пчелы устремляются на помощь, стараясь ужалить как можно ближе к источнику запаха. Радиопередатчик работает 10 минут.
Кочевые муравьи Америки эцитоны то живут оседло, то отправляются в двух-трехнедельный поход. С наступлением ночи они выстраиваются в колонны – и, забрав весь скарб, личинок и куколок, трогаются в путь.
Сигнал к сборам, как ни странно, подают дети. Личинки, подрастая, начинают выделять особое вещество. Его слизывают ухаживающие за ними муравьиные няньки и передают остальным членам семьи. Оно, как сигнал горна, играющего «поход», взбудораживает всю семью. Муравьи хватают в челюсти личинок и начинают марш.
Но вот прошло 18–19 дней, личинки выросли, приступили к окукливанию и больше не выделяют «вещества странствий», муравьи успокаиваются, делают остановку и живут оседло, до тех пор пока из отложенных маткой яичек не выведется и не подрастет новое поколение.
Ученые подсчитали, что муравьиной семье достаточно 10 этофионов. Различные их сочетания дают возможность «обсуждать» любые муравьиные проблемы. В пчелиной семье единовластно царствует матка. Ее приказы, так называемое маточное вещество, вырабатываются челюстными железами. Рабочие пчелы слизывают с тела матки «приказы» и, передавая друг другу, доводят до сведения всей многотысячной пчелиной семьи.
Если матку, не удаляя из улья, поместить в крохотную клеточку так, чтоб рабочие пчелы не могли до нее дотянуться и достать маточное вещество, они приходят в сильное беспокойство. На сотах перестраивают и расширяют некоторые ячейки. Когда из находящихся там яиц вылупятся личинки, их выкармливают одним «маточным молочком», которое раньше согласно распоряжениям матки никому не разрешалось давать дольше двух первых дней жизни. Из этих личинок вырастут новые матки.
Звуковой язык позволяет собеседникам переговариваться, находясь далеко друг от друга. Звуки могут служить сигналами сбора, опасности, оповещать о находке пищи, ими призывают подруг.
На что уж куры глупые птицы, но даже в их языке ученые обнаружили около тридцати слов. Даже сигналов, извещающих об опасности, несколько. По сигналу наземной тревоги, круто нарастающему звуку, куры бросаются наутек в противоположную сторону от источника звука. Сигнал воздушной тревоги – медленно нарастающий звук, он не содержит указаний, куда бежать. Остается только замереть на месте в надежде, что тебя не заметят, или юркнуть в ближайшее убежище.
Очень богат язык галок. Звук, который точнее всего можно имитировать как «кья», означает «летите за мной», а «киаев» – «летите за мной к дому». Взрослые птицы используют звуки при обучении молодых. Юные галчата не знают, кого следует бояться. Родители при появлении опасного хищника оповещают их своеобразным скрежещущим криком. Одного урока достаточно, чтобы галка запомнила, как выглядит враг.
Грачи в период размножения используют более 12 сигналов, которые зимой не употребляются. Самые важные сигналы узнаются птицами очень хорошо. Если магнитную пленку с записью голосов грачей пустить в обратном направлении, сигнал бедствия будет понят почти так же хорошо, как нормальный.
Птицы, относящиеся к разным видам, но постоянно сталкивающиеся друг с другом, способны осваивать «иностранные языки». Вороны атлантического побережья Европы отлично реагируют на сигнал бедствия большой чайки. Грачи и галки, обычно объединяющиеся в общие стаи, хорошо понимают друг друга.
Павианы гамадрилы обмениваются мыслями с помощью 18 сигнальных звуков. Значение некоторых расшифровано. «Ак, ак, ак» – сигнал опасности. Любой член стада, увидев врага, издает этот звук. Услышав предостережение, все обезьяны поворачиваются в сторону опасности и повторяют сигнал. Вожак и другие самцы выдвигаются вперед и в интервалах между выкриками производят угрожающий жест, шаркая по земле передней лапой. Одиночный выкрик с более резким основным тоном – сигнал крайней опасности, и все стадо бросается наутек.
