Именно на войне офицеры приметили удивительные способности Гитлера убеждать своих сослуживцев, и в результате по окончании военных действий его направили на курсы, после которых он силой своей пропаганды должен был укреплять сознание солдат в правильности навязываемой идеологии. Отныне работой бывшего бродяги и исправного солдата становится политическая демагогия, которая все больше захватывала его по мере роста аудитории. В ходе этой работы Гитлер забрел на собрание ДАП – Немецкой рабочей партии, основанной Антоном Дрекслером. Присоединение к политическому течению и успешный вывод его в публичное русло благодаря все той же зажигательной смеси демагогии и яростных призывов к тяжеловесным баварцам сорвать с себя маски добродетели определили сначала центральное место Гитлера в партии, а затем и его лидерство. За три года он сумел сделать партию реальной политической силой (переименованной в НСДАП – Национал-социалистическую рабочую партию через полгода после появления в ней Гитлера).
Взлет и падение жаждущего смертиОн двигался к власти с маниакальной страстью, что позволило оттеснить соперников и добиться безоговорочного успеха во время массовых мероприятий. Именно Гитлер настоял и написал программу партии, именно он определил врагов отечества и взял в руки карающий меч. Простому же немцу, задавленному кризисами и падением экономики начала 1930-х годов, предлагалось счастливое существование и стабильный рост благополучия, чего они не могли не принять с благодарностью и благоговением. Многие факты свидетельствуют если не о мировом доминировании, то о гигантском скачке настроений в пользу пангерманизма и создания нового рейха. Один из самых красноречивых – приезд Гитлера в Вену после аншлюсса (включения Австрии в состав Германии), где, вопреки опасениям, его встречали толпы ликующих австрийцев. Исследователь феномена восхождения Гитлера Йозеф Штерн вполне справедливо настаивает на том, что личность фюрера и готовность масс воспринимать простой и понятный каждому образ его мышления и заявления способствовали созданию прочного взаимообогащающего единства. И после тщательного анализа ситуации кажется не таким уж удивительным, что толпы безработных (в феврале 1932 года число безработных превысило 6 млн) усмотрели в фигуре Гитлера весомую альтернативу сложившейся ситуации.
Американские психоаналитики в своем исследовании определили Гитлера как невротического психопата, которого преследуют постоянные фобии, а жизнь похожа на вечный фильм ужасов, просматриваемый в одиночестве. Именно эти ужасы толкали Гитлера на действия, суть которых сводилась к тому, чтобы любой ценой обрести значимость в обществе и забыть о своей ущербности, непризнанности и связанном с нею удушающем ощущении неполноценности. Ведь не случайно он стремился стать то художником, то архитектором, то величал себя писателем. Это было не столько враньем, сколько попыткой фантазера навязать окружающему миру миф о своей значительности.
Чтобы понять личность Гитлера, следует обратить особое внимание на его отношения с женщинами, ибо они являются отражением его общей психологической установки. Был ли в действительности фюрер развратником и извращенцем, остается большим вопросом. Подробное исследование немецкого журналиста Нерина Гана отношений нацистского вождя с противоположным полом, и особенно с Евой Браун, не только не содержит подобных утверждений, но даже лишено намеков такого плана. В то же время Мюллер – Хегеманн в исследовании психологии главного немецкого фашиста отмечает его «импотентность и крайнюю асоциальность». Другой исследователь, Макнайт, более осторожен в формулировках, называя импотенцию Гитлера «предполагаемой», а мазохистские извращения «приписываемыми». В то же время Хлебников, ссылаясь на якобы имевшую место исповедь дочери сводной сестры Гели Раубаль, с которой Гитлер имел интимную связь, указывает на его «стойкий интерес к моче, фекалиям и слизи», а также на сексуальные предпочтения «урнинга (т. е. гомосексуалиста) и мазохиста». Многие авторы упоминают эпизод с киноактрисой Ренатой Мюллер, которую он вынуждал пинать себя обнаженного ногами в страстном порыве мазохистского акта. В этой связи представляется удивительным, что Ева Браун, воспитанная в духе строгих пуританских ценностей и религиозности, могла бы решиться на подобные сексуальные игры. Еще более невероятным кажется, что такое большое число женщин – а у Гитлера в итоге было немало любовниц – решилось на участие в извращениях. Впрочем, можно предположить достоверность этих данных, потому что Гитлер демонстрировал совершенно новую форму вовлечения в свое пространство: представая героем, он, как спрут, обволакивал понравившуюся женщину нежностью и обходительностью. Человек, который в юности страшился даже заговорить с девушкой, а во время Первой мировой войны был едва ли не единственным в своем подразделении, кто вообще не получал писем, вместе с властью обрел гипертрофированную потребность в женщинах. «Женщины любят героев. Герой дает женщине ощущение безопасности», – объяснял он доступность для себя представительниц противоположного пола, ведь сам он представлялся себе всесильным бойцом, идолом и пророком в одном лице. И ему верили…
Очень ценным для понимания внутреннего мира Гитлера представляется предположение Эриха Фромма о том, что «с женщинами, стоявшими ниже его, сексуальные отношения складывались по анально-садистскому типу, а с женщинами, вызывавшими его восхищение, – по мазохистскому». Независимо от сексуальных предпочтений ключевой составляющей отношений Гитлера с женщинами являлся их социальный фактор. Скорее всего, не заводивший никаких романов до своего утверждения в НСДАП Гитлер не мог не чувствовать своей ущербности как мужчина. Его желаниям мало способствовали полунищенское существование и неясный социальный статус. Когда же он достиг влияния и власти, его зажигательная сексуальность и жажда страсти вместе с вулканическим потоком энергии убеждения вырвались наружу. Женщины не могли не чувствовать эту притягательную жизненную силу, томившуюся в течение долгих лет, как в темнице, внутри его ущемленного естества, и потому многие из них откликались на эти импульсы, завораживающие их вместе с ощущением близости к беспредельной власти, внешними атрибутами мужского превосходства и непременной галантностью, на которую не скупился лидер нацистов.
Вполне можно сделать предположение, что восприятие Гитлером женщин как бы раздваивалось. Для него существовали две категории женщин: первые ему были необходимы для получения сексуального наслаждения, вторые – для доказательства своего величия, как обрамление некоего геройского действа и победоносного шествия. К первым относились такие женщины, как Хенни Гофман, Гели Раубаль, Ева Браун или Юнити Митфорд, и их главными качествами были собачья преданность, покладистость и готовность удовлетворять любые желания фюрера. Для них он был всесильным и имел статус бога, а сексуальное наслаждение имело больше оттенков властвования, обладания, слишком мало напоминая любовь. В жизни Гитлер относился к ним пренебрежительно. Гели Раубаль покончила с собой, не выдержав оков золотой клетки. После двух выстрелов в голову ушла из жизни и англичанка Юнити Митфорд. За два года до окончания войны выбросилась из окна еще одна страстная почитательница фюрера – Инге Лей. Пыталась повеситься и Мария Рейтер – юная любовница Гитлера периода восхождения к власти. Несколько покушений на собственную жизнь осуществляла и Ева Браун, пытаясь привлечь внимание того, кого она обожествляла. Со временем именно она стала единственной приближенной фавориткой, и Гитлер даже изменил ее статус – диктатора покорила невероятная, фанатическая преданность этой глуповатой и весьма примитивной женщины. Ева Браун стала женой Гитлера потому, что сама согласилась на смерть с тем, кого считала мистическим воплощением зла. Он же, уже разрушенный до основания духовно и физически, решился осуществить акт бракосочетания за день до смерти, ибо все его зло, вместе с актом смерти, было задумано им как великий фарс и позерство, призванные запечатлеть жаждущую признания фигуру в истории.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
