Новый год они отметили шумно, Тамара с семьёй приглашение приняли, и они с ней вдвоём почти целый день тридцать первого числа провели на кухне, и тогда Марина даже не думала о Дмитрии Грановиче, по крайней мере, не вспоминала о том, что накануне видела его… с Натальей. Тома вопросы задавала, половина из которых явно были нескромные, а Марина лишь хохотала, и только когда Дмитрий приехал, зашёл к ним поздороваться, она смехом своим подавилась, а внутри всколыхнулось ночное неудовольствие и смущение, при воспоминании об увиденном вчера. В лицо Грановичу смотрела, он улыбался, в данный момент, Тамаре, старался быть милым, а у Марины в голове проносились не совсем приятные образы, совершенно неуместные. Потом все сели за стол, телевизор включили, но практически не обращали на него внимания, разговаривали, смеялись, и вообще всё вышло по-домашнему и спокойно. Никто не выглядел напряжённым, включая Марину. На Дмитрия она не смотрела, разговаривала со всеми, кроме него, но внимания на это никто, кажется, не обратил. Включая самого Грановича. Только однажды с ним глазами встретились, когда Марина Дмитрию подарок вручила, а тот при этом очень удивился. А когда он блестящую подарочную бумагу разворачивал, Марина неожиданно задумалась о том, почему он не остался встречать Новый год с Натальей. Или это в их "концертную" программу не входит? Подумала, а в следующую секунду Гранович глаза поднял и благодарно улыбнулся, разглядывая толстый ежедневник в кожаном переплёте, а она вспыхнула, и в первый раз по-настоящему испугалась своих мыслей. Почему она продолжает об этом думать?
— Нет, а чему ты удивляешься? — зашептала ей на ухо Тома, когда всё-таки сумела её разговорить, но произошло это, скорее всего, из-за пары лишних бокалов шампанского, иначе Марина бы никогда не призналась. Было уже три часа ночи, дети были уложены спать, Стеклов с мужем Томы как-то незаметно на кухню переместились и теперь там разговаривали, уже не совсем трезвыми голосами, и о чём-то безумно глупом, но для них казавшимся очень важным, а Дмитрий у разожжённого камина на корточки присел и кочергой дрова шевелил, чтобы прогорали лучше. Марина же с Томой на диване устроились, потягивали шампанское и на него смотрели. Тамара к её уху наклонилась. — Посмотри на него. Только мёртвую женщину не проймёт, честное слово.
Подруга к её уху губами почти прижималась, было щекотно, и Марина плечом дёрнула. Тамара шептала еле слышно, но Марине казалось, что этот шёпот каждый в доме слышит. А уж Гранович точно, он же совсем близко. Но всё равно продолжала его разглядывать украдкой, чувствуя непонятную горечь во рту, вызванную точно не шампанским. От шампанского горечь пусть немножко, но отступала, поэтому Марина и делала глоток за глотком, страшась собственных мыслей о чужом для себя мужчине. И ведь что странно, она всегда считала, что в её вкусе совсем другой типаж. А Дмитрий слишком смугл, слишком серьёзен, и слишком решителен для неё. Она была уверена, что нет такого дела, которое бы он до конца не довёл. Марина всегда стремилась быть такой, это же очень хорошо — доводить всё до конца, это синоним идеала, а когда Грановича встретила, поняла, что никаким идеалом тут и не пахнет. И желание хорошо делать своё дело, какие бы цели ты при этом не преследовал, может превратиться в большую проблему, для этого же человека. С такими людьми сложно, их нужно уметь принимать такими, какие они есть, и не переставать гордиться ими, потому что на самом деле есть чем гордиться, поводы никогда не переведутся. А это тоже, как выясняется, не просто.
Дмитрий и пугал её этой сложностью. В нём было столько всего намешено — непростого, загадочного, и Марина, зачастую, не знала, как реагировать. Он в чём-то был слаб, причём это касалось каких-то банальных вещей, например, общения с детьми, а вот по жизни шёл уверенно, редко оглядываясь или опуская взгляд себе под ноги. Он все препятствия перешагивал, удивляя этой способностью всех тех, кто послабее и за ним не поспевает. Вот Марина была из тех, кто не успевает и не догонит никогда. И Игорь был таким, наверное, поэтому Марине было с ним просто. Она всегда могла точно сказать, как бывший муж будет справляться с той или иной ситуацией, где ему помочь стоит, когда направить, а когда и подтолкнуть вперёд, если он медлит или боится. Игорь не был героем, даже в её глазах влюблённой в него женщины. Марина любила его обыкновенным, и в этом видела свою прелесть, а Игорь, скорее всего, об этом и не подозревал, в начале их отношений считал, что он для неё Супермен с неба свалившийся, а позже время от времени напоминал Марине, как именно она должна к нему относиться и как на него смотреть, правда, забывая, что звание Супермена нужно поддерживать и самому для этого что-то делать. А вот Дмитрий Гранович не был Суперменом, он был абсолютно земным человеком, и, наверное, поэтому знал, что нужно везти свой воз без лишних капризов, чтобы в итоге, дотянув груз до пункта назначения, получить свой законный кусок пирога. У него всё было просто, но простота эта была видимая и досконально прописанная, и Марину это пугало. Смотрела на него сейчас, и была уверена, что этот по-настоящему семейный Новый год случился в его жизни впервые за много-много лет. Возможно, с тех пор, как ему исполнилось тринадцать, и мама перестала для него наряжать новогоднюю ёлку. И он не знал, что делать с подарками, с переливающейся всеми огнями звездой на макушке ёлки, с детьми, которые с нетерпением ждали, когда им подарят что-то, о чём они целый год мечтали, и с родственными объятиями. Он и сейчас отошёл в сторону, стремясь хоть ненадолго остаться одному, поленья ворошил, и низко опустил голову, отчего в его тёмных волосах заиграли отсветы огня в камине. Наверное, в душе он был немного растерян, но от этого не потерял свою мужскую привлекательность и собранность. Даже когда он пребывал в растерянности, рядом с ним было спокойно, и Марину тянуло к этому ощущению, как бабочку на огонь. Зачем-то старалась воскресить в памяти образ бывшего мужа, свою тоску по нему, грусть, обиду и даже любовь. Ведь ещё совсем недавно её душа на куски разрывалась, когда она думала о том, что он с другой. А сейчас вот сама смотрит на чужого мужчину, и чувствует, как внутри что-то тихонько звякает, как хрустальные бокалы, соприкасавшиеся друг с другом после хорошего тоста, и радужные пузырьки лопаются, как у дорогого игристого вина. И одна мысль о том, что он в любой день может собрать вещи и переехать к идеальной во всех отношениях Наталье, которая точно ему под стать, просто выводит из себя. Кажется, что вот сейчас он на своём месте, у камина, плечи сильные, профиль всё такой же, хищный немного, думает о чём-то, и точно не о ней, но так хочется до него дотронуться, как, наверное, никогда не хотелось до собственного мужа. Потому что понятия не имеет, как Дмитрий отреагирует. Как повернётся, как посмотрит, и что за этим последует.
