Морикарская, Ваше Высочество!
— Уи-и-и! Ы-ы-ы! А-а-а! Как же это круто! А-бал-деть! Прямо как в книжке! Катрин, Кать, я графиня, прикинь?
— А я принцесса, — отвечает недовольная девочка, — это всё равно круче!
Пятилетняя принцесса, говорящая «круче», вызывает у меня определённый диссонанс, но влияние Нагмы на неё абсолютно — императорское дитя проводит с моей дочерью чуть ли не весь день и смотрит ей в рот не моргая. Сказку на ночь Нагма ей читает каждый вечер. Кажется, дочку это развлекает, всё равно заняться тут было особо нечем — портретов императорской фамилии, видов и интерьеров замка она нарисовала в количестве, а больше от неё пока ничего не требуется. Играет с ребёнком в куклы, наряжает, расчёсывает, умывает, болтает часами. Проживает детство, которого была лишена сама. Смеётся, что у неё есть «своя ручная принцесса», и это «всяко круче, чем пони». К моему удивлению, император с супругой ничуть не возражают. Вообще они, на мой взгляд, странно равнодушны к дочери. Даже мать, которая вроде бы сильно переживала во время болезни девочки, сейчас почти не уделяет ей внимания, полностью оставляя на прислугу. В то же время старший ребёнок почти всё время с родителями. Может быть, для здешнего общества это и нормально. Старший — наследник, а девочка — ну так, куда-нибудь удачно замуж пристроить при случае. Для укрепления межгосударственных связей династическим браком. А вы думали, жизнь принцесс — это сплошные пони?
Сегодня у принцессы не лучший день. Нагма уезжает. Надолго, на несколько лет, что для пятилетнего ребёнка всё равно что вечность.
— Отец сказал, что я не могу приказать вам остаться, — говорит мне девочка серьёзно. — Вы его вассал, а не мой. Но как женщина и принцесса я могу назначить вас своим паладином.
— «Как женщина», ишь, макаронина мелкая! — смеётся Нагма, но Катрин не обращает на неё внимания, смотрит на меня снизу вверх большими серьёзными глазами. — Граф Михаил Док Морикарский, назовёте ли вы меня своей дамой сердца? Станете ли моим паладином во славу Искупителя?
Я с гордостью приму эту честь, моя принцесса! — сказал я не менее серьёзно в ответ.
— Уи-и-и! — тихо завыла в восторге дочь. — Ы-ы-ы! Я сейчас разрыдаюсь от умиления!
— Опуститесь на колено, мой паладин! — велела Катрин.
Я исполнил.
— В знак нашего небесного союза примите этот символ любви, — девочка сняла с шеи шёлковый платок-шарф и, сосредоточенно сопя и морща носик, завязала мне его на правом бицепсе. — Теперь я дозволяю вам один поцелуй, мой паладин, который скрепит наши клятвы.
Я аккуратно, чтобы не уколоть бородой, чмокнул было ребёнка в румяную щёчку, но не тут-то было — она решительно повернулась и поцеловала меня в губы.
— Теперь мы связаны на небесах, — сказала Катрин. — А значит, вы обязательно ко мне вернётесь. До встречи, граф и графиня Морикарские.
Девочка, гордо поджав губы и смаргивая набегающую слезу прошествовала мимо нас в коридор и разрыдалась уже там. Я остановил дёрнувшуюся за ней Нагму:
— Не надо, дай ей хоть так сохранить достоинство.
— Я сама уже плачу, — пожаловалась дочь, шмыгая носом, — как так? Пап, а мы никак не можем её с собой взять? Как бы на каникулы…
— Ты что, с ума сошла, колбаса? Это тебе не котик. Это цельная принцесса цельной империи! А главное, это ребёнок, и у неё родители есть. Поставь себя на их место — родное дитя утаскивают какие-то странные люди и возвращают через годы таким же пятилетним! Это для неё неделя пройдёт, а для них? Тем более, мы теперь вассалы, нас, небось, и казнить можно. Я б нас сам за такое казнил.
— Да, пап, ты прав, — вздыхает Нагма. — Слу-у-шай, а может, ты женишься и заведёшь мне сестричку? Или братика?
— Ну уж нет, — смеюсь я, — обходись племянником. Стар я уже для этих глупостей.
* * *
Когда мы расселись по каретам, я спросил у Мейсера:
— А что значит, если тебя дама назначила своим паладином?
Ответила мне Джулиана:
— Рудимент средневековья, — сказала она. — В текущем временном периоде почти забытый. Отмер вместе с рыцарским сословием. Некогда считалось, что рыцарь должен выбрать даму сердца, а дама — паладина. Это как бы второй брак, небесный, никак не пересекающийся с обычным. Рыцарь имеет жену и даму сердца, дама — мужа и паладина. Жену дамой сердца иметь было не принято, потому что небесный брак — платонический. Но бывали и исключения.
— И зачем он был нужен?
— Почти все браки знати в ту эпоху являлись хозяйственно-имущественными и политическими сделками, чувства в них никак не фигурировали, внешность невесты не имела значения, единственное обязательное требование носило чисто технический характер: она должна была быть способной к деторождению, чтобы обеспечить наследников, и девственна на момент брака, чтобы исключить вероятность ранней стадии беременности. Вполне характерное для примитивного общества потребительское отношение к женщине. Однако же короткая, бурная, полная опасностей и с высокой вероятностью заканчивающаяся насильственной смертью в молодом возрасте жизнь рыцаря требовала романтики. Её обеспечивал институт «небесного брака». В нашем с вами мире, Михаил, он тоже имел место, хотя и заметно отличался от здешнего — сходные проблемы порождают сходные решения.
— А в чём разница?
— Иная социальная функция. У нас дама сердца могла иметь нескольких рыцарей, здесь — только одного. И эти отношения объявлялись открыто, почти так же официально, как заключение брака. Все знали, кто чей паладин, кто чья дама сердца, паладин был вхож в семью дамы, имел право открыто признаваться ей в любви и оказывать прочие знаки внимания, а она — их принимать.
— И мужья не ревновали? — удивился я.
— Нет, ведь у них были свои дамы сердца. Единственный запрет — сексуальная связь. Заводить детей дама могла только от своего мужа, а от паладина она выслушивала пылкие любовные речи, принимала подарки, иной раз весьма ценные, в качестве особого поощрения дозволялся поцелуй.
— И что, никто никому ни разу рогов не наставил?
— Сплошь и рядом. Вполне обычное дело. Этот был один из самых плохо соблюдаемых запретов — все местные любовные романы полны безудержным трахом дам с паладинами. Так что, Михаил, если вы интересуетесь не из праздного интереса, а какая-то местная дама успела объявить вас своим паладином, надеюсь, вы
