лицом.
— Ты повел себя, как ревнующий подросток! Тебе сколько лет, Юра? — Таня была возмущена.
— Это желание власти! Это другое! — бронебойная стена вырастала перед ней, эмоции он старательно прятал.
— А если бы меня Рижский взял в заложницы? Ты бы меня там оставил? — она смотрела на него с укором.
— Нет. Хотя и следовало бы для профилактики! Тебя слишком много! За языком не следишь! Что ты там устроила вечером?!
— Тогда просто отпусти меня!
— Ну уж нет!
— Эгоистичный!
— Сумасбродная!
— Отпусти!
— Нет! Ты моя! — он за два шага оказался рядом с Таней, так что их одежда прикасалась друг к другу. Обхватил руками бедра и посадил ее на край стола, держа ноги вокруг своей талии. Губы впивались в Танин рот, как будто пытались заставить ее замолчать. Она пыталась в чем-то еще его обвинить, но его язык проникал все глубже, изучал ее, рот был требовательных и страстным.
— Ты моя! И я буду делать с тобой, что захочу! — шептал ей на ухо, пока руки уже расстегивали пуговицы на рубашке пижамы, освобождали ее от одежды.
Проводил пальцами по нежной коже, как будто убедиться, что все действительно так и ему в прошлый раз не показалось. От прикосновений ее кожа покрывалась мурашками, а тело вздрагивало.
Юрий утонул в ее груди, лаская, покусывая, сжимая и наслаждаясь этими ощущениями. Ощущением власти над ее телом.
Прижимал бедра ближе к себе, упираясь в них эрегированным членом, стремящимся освободиться и вырваться из-под одежды. Все в нем кричало, что он хочет ее, овладеть, проникнуть и подчинить. Его руки беспорядочно гуляли по ее телу, наслаждаясь любимыми местами, сжимал с силой ягодицы, притягивая к себе, пока они слились в поцелуе, как на ринге боя.
Он стаскивал с себя брюки, когда рядом зазвонил телефон. Хоть Юрий уже тонул в омуте похоти и страсти, но он посмотрел на экран телефона и сразу же остановился, оторвавшись от Тани.
И мигом стал очень серьезным. Сделал знак, чтобы она молчала.
— Да, алло! — еще не мог выровнять дыхание и говорил сбивчато.
Резко отдернул тяжелые портьеры и взглянул в окна на набережную.
Там стоял он. Враг. Точно знал, где его окна.
Махал в руке мобильным телефоном.
— Передай привет Тане.
***
Она задремала прямо поверх покрывала. Рядом кровать была не расправлена, значит, Юрий, не спал совсем. Таня проснулась от звука голосов, казалось, что в гостиной просто выборочный штаб от количества людей в номере. Звучали слова «безопасность», «Лубянка» и «Федерал». Больше она ничего не смогла расслышать.
Вчера ночью Рижский опять показал себя. Его поступок должен был повлечь за собой какие-то действия, которые пока никто не мог оценить. Было подозрение, что он прослушивает офис «Федерала», поэтому все собрались здесь.
Она посмотрела на часы — семь утра. Утро субботы.
Таня сама тоже не могла долго уснуть, услышав свое имя в их разговоре с Соколовым. В номере было так тихо, она сама не дышала, поэтому она дословно услышала каждое слово.
«Передавай привет Тане!»
У нее все сжалось от этих слов. Соколов ничего не сказал Тане, только посмотрел своими темными глазами в лицо, просканировав ее реакцию на услышанное и сжал челюсти.
Ей стало жутко и страшно. Как быстро она выбросила из головы первую угрозу, думая, что Рижский может про нее просто забыть, когда фокус не удался. Но это был обман самой себя.
Ночью пока Юрий кому-то звонил, Таня смотрела на него с единственной мыслью:
«А он меня защитит? Я могу на него рассчитывать?»
Мужчина, который так бесцеремонно и бесчестно поступил с ней однажды, он сможет ей помочь? Таня откровенно не доверяла Соколову, его жесткому характеру, резкости, с одной стороны излишней эмоциональности в поступках, с другой, что тяжело было считать по нему, что он там чувствует. И чувствует ли вообще?
Она же чувствовала себя безумно одинокой и вынужденной отдать свою жизнь в руки другого человека. Беспомощной. Моля только о наличии у него хотя бы капли порядочности. Хотя и ее отсутствие он уже показывал.
«Так что же делать, Таня?»
Проваливалась в черную бездонную яму страха.
Прислушиваясь к голосам из гостиной, она не спешила выходить из спальни, задавая себе все тот же вопрос: «Так что же делать, Таня?»
Опять бежать? Скрыться? Улететь к Тамилу?
К человеку, который тоже предложил ей в последний раз не самый безопасный образ жизни?
Таня была не готова к этому.
— Ты не спишь? — в спальню заглянул Юрий.
— Только что проснулась, вы там громко.
Тот прошел и присел на кровать рядом с Таней. Темный круги под глазами, растрепанные волосы, вчерашняя рубашка, обеспокоенный и уставший взгляд. Юрий провел рукой по ее волосам и убрал их от лица.
— Ага, самое время полюбоваться на меня, когда я спала два часа, — она пыталась отвернуться в сторону.
Но Соколов взял ее за подбородок и повернул обратно к себе:
— Тебе хоть иногда требуется просто промолчать, — он рассматривал ее лицо, и Таня не могла разобрать, что там у него внутри.
— Все плохо? — наконец-то спросила она.
Юрий замотал головой:
— Нет. Со всем можно справиться. Иди сюда! — он подхватил ее под руки и посадил к себе на колени и крепко прижал к груди.
Таня от неожиданности просто замерла. Он так прижимался только во время секса, но сейчас то Соколов явно не пытался продолжить то, что они так и не завершили ночью.
«Что это?» — крутилось в ее голове.
А он просто крепко обнимал и вдыхал запах ее волос. Таня слышала, как колотится его сердце, как он глубоко дышал. Она чувствовала себя такой крошечной, маленькой в его руках. Ее страх вдруг накатил на нее волной обратно.
«А что, если он мне не станет помогать? Да кто я ему? Игрушка, Таня, игрушка ты!»
И у Тани предательски полились слезы по щекам. Она была уставшей, одинокой и такой беспомощной.
Юрий почувствовал ее всхлипывания и поднял ее лицо к себе, посмотреть, что происходит. Увидев заплаканное лицо, еще крепче прижал к себе. А Таня разрыдалась в ответ еще громче, не останавливая себя. Это нарастало, как снежный ком.
— Все будет хорошо! Слышишь! — шептал Юрий.
— Мне так страшно! — ели слышно говорила Таня.
— Ты прости, что втянул тебя в это! Я не хотел, честно! Просто поверь мне! — он взял ее за подбородок и произносил, смотря в ее заплаканные глаза. — Я все исправлю!
Таня кивала головой.
— Только помоги мне, прошу! Не отдавай меня Рижскому! Я боюсь! — слезы хлынули потоком.
— Да
