Я убью его. Просто и ясно.
К черту мир, который Габриэль хочет установить между городами, к черту все правила, касающиеся войн, я убью его.
Никто не угрожает моим людям. Никто не угрожает ни Блэйк, ни Хоуку, ни Сэйнтам. Это был мой гребаный город, я был Силовиком, зверем, гребаным монстром.
Если моей репутации недостаточно, чтобы держать их подальше, то я, блядь, покажу им, почему со мной нельзя связываться.
Я не для того пятнадцать лет возносил себя на вершину, чтобы они пришли и решили, что могут меня поиметь.
Хоук и Блэйк были моими.
Моя обязанность — защищать их.
Я не потеряю ни одного из них.
А Скотт и понятия не имеет, что сделал, разозлив меня.
Хрустнув шеей, я заканчиваю обматывать руки и запрыгиваю на ринг, чтобы проскользнуть через канаты и встретиться взглядом с моим противником.
Он был частым бойцом, с которым я сталкивался много раз и никогда не проигрывал, но этот ублюдок был упрям и полон решимости одержать надо мной победу.
Он переминается с ноги на ногу, похоже, такой же неугомонный, как и я. Его красные глаза смотрят на меня, а лицо искажено ненавистью.
Что-то в нем было не так. Мы никогда не общались, поскольку у меня не было друзей, но я предполагал, что между нами есть уважение, а здесь он смотрел на меня так, словно готов был вырвать мое сердце.
Я не собирался жаловаться.
Если он хочет, чтобы сегодня в этом бою все было по-настоящему, тогда ладно. Мне не страшно убивать на ринге. Я делал это раньше, сделаю и снова. Одного убийства может быть достаточно, чтобы подавить эту жгучую ярость, которую я испытываю к Скотту и нападению, чтобы остаться здесь на время, пока эта чертовщина не распутается.
Поддается гудок, и бой начинается под рев нетерпеливой толпы. Он сразу же бросается в атаку, в его слепом нападении нет ни стратегии, ни тактики. Я подпускаю его поближе, приседаю и бью кулаком в грудь, выбивая из него воздух. Мужчина врезается в канаты, задыхаясь, но потом приходит в себя и, оскалив зубы, бросается на меня.
Я блокирую первый удар, затем второй, разворачиваю ногу, чтобы достать его лодыжки, но он уклоняется, отпрыгивая в сторону, прежде чем его локоть попадает мне в шею.
Ублюдок.
Я разворачиваюсь, кулак сталкивается с его лицом, и он падает на мат, суставы коленей хрустят, а из разбитого носа брызжет кровь.
Наш судья выходит вперед, готовый закончить бой на этом, но парень встает, вытирая окровавленный и теперь уже кривой нос. Когда он снова бросается на меня, в его глазах горит решимость, и я мгновенно перехожу в защиту, блокируя его удары. Его кулаки обрушились на мои руки, не достигнув цели — моего лица.
Кровь продолжает капать, падая на коврик под нашими босыми ногами, и я уже собираюсь замахнуться, когда где-то в подвале раздается громкий, пронзительный крик. Отвлекшись, я переключаю внимание на то, что происходит позади меня, в то время как громкие звуки начинают проникать сквозь аплодисменты.
Выстрелы!
— Энцо! — кричит кто-то, и я снова обращаю внимание на своего противника, опустив глаза на нож, который он нацелил на мое горло.
Я едва успеваю увернуться от удара, лезвие пронзает мое предплечье.
Ублюдок!
Позади меня в подвале царит хаос и резня, раздаются крики и взрывы, но я не могу отвлечься от парня, который находится со мной на ринге.
Он снова бросается на меня с ножом, и я уклоняюсь, поднимая руку, чтобы схватить его за запястье. Крик вырвался из его горла, когда я резко вывернул его руку, заставив нож выпасть.
Внезапным рывком я прижимаю его к земле, оказавшись сверху. Мои руки тянутся к мужчине, а затем я обхватываю его шею, сдавливая трахею. Он борется, бьет руками и ногами, выгибает бедра в надежде сбросить меня, но я не отступаю.
И под звуки криков, боли и насилия я чувствую, как его трахея ломается под давлением моих рук. Но я не отступаю, ни когда его ногти впиваются в мою кожу, ни когда по руке течет кровь из раны, которую он оставил, ни даже когда все кровеносные сосуды в его глазах лопаются от напряжения, и кровь хлещет из носа.
И внезапно он замер. Движение остановилось, дыхание стихло. Жизнь в нем, словно улетающая птица, покинула его, растворившись в окружающем хаосе.
— Энцо! — голос Хоука совсем близко, а затем его руки оказываются на мне, оттаскивая от парня. — На нас напали!
Наконец отпустив мертвое тело, я притягиваю Хоука к себе, наполовину прикрывая его, пока я разворачиваюсь, оценивая ситуацию. Армия людей кишит в подвале, убивая всех, кто попадает под руку. Тела лежат, разбросанные по полу, кровь покрывает стены.
— Блэйк, — шепчу я. — Где Блэйк!?
Глава 33
Хоук
Вокруг царил полный хаос: мужчины нескончаемым потоком спускаются по лестнице, словно нашествие саранчи. Они безжалостны, не щадят никого, оставляя на своем пути лишь жестокость и боль.
И Энцо, он сражается с парнем на ринге, кровь льется из них обоих. Мне нужно добраться до него.
Потянувшись под прилавок, я открываю спрятанную там коробку и достаю пистолет, уже заряженный, снимаю с предохранителя и делаю два выстрела в двух мужчин, стоящих ближе всего к рингу. Люди бегут и кричат, некоторые дерутся.
На подвал никогда не нападали, это было закрытой и охраняемой территорией. Значит, ублюдок, пытающийся сейчас убить Энцо, растрепал языком. Вероятно, охранники мертвы, и у меня уже есть подозрения, кто за этим стоит.
Подумать только, мой брат все еще жив…
Последние несколько лет я не позволял своим мыслям возвращаться к нему, я всегда считал его мертвым. Но он был со Скоттом, человеком, который чуть не убил нас обоих.
Предательство было хуже, чем горе, с которым я жил, думая, что он мертв.
Я добираюсь до Энцо и забираюсь на ринг, затем произношу его имя, оттаскивая от парня, который давно мертв под ним.
— На нас напали! — рычу я, наблюдая, как он встал и повернулся лицом к небольшой армии, посланной нас уничтожить.
— Блэйк? — хрипит он. — Где Блэйк!?
Никто еще не проник в коридоры, ведущие к нашим комнатам, но это ненадолго.
— Нам нужно вытащить ее, — говорю я. — Ты можешь связаться с Сэйнтами?
— Нет времени, — Энцо хватает меня, и мы начинаем двигаться, пробиваясь сквозь толпу к коридору.
— Брат, — от этого голоса у меня по спине пробегают мурашки, и в тоже время я чувствую, как холодный металл пистолета прижимается к моему затылку.
Энцо замирает рядом со мной и поворачивается лицом к моему брату.
— Элай, — говорю я, медленно поворачиваясь лицом к брату, который держит пистолет на уровне моего черепа. — Я вижу, ты восстал из мертвых.
Гнев сковал все мои мышцы, но я должен был оставаться спокойным, рассудительным, иначе мои мозги рисковали быть размазанными по стене.
— Опусти оружие, — приказывает Энцо голосом, обещающим медленную мучительную смерть.
Мой брат бросает на него взгляд, поднимая бровь.
— Я так и не поблагодарил тебя, — говорит Элай, не опуская пистолет, — за то, что спас его.
— Теперь все напрасно, — рычит Энцо.
— Забавно, как устроен мир, да? — сказал он с усмешкой. — К несчастью, ты связался с тем, кто задолжал мне, и я намерен получить свое.
— Что тебе нужно от Блэйк? — спрашиваю я.
— Блэйк… Лира… — он качает головой из стороны в сторону. — Сколько у нее имен?
— Ты понятия не имеешь, с кем связался, — предупреждает Энцо.
— Я достаточно знаю, мне просто плевать. Где она, Энцо? Потому что, судя по всему, вы окружены, и к тому времени, как кто-нибудь появится, будет уже поздно.
— Элай, — пытаюсь я, — что с тобой случилось?
— Кто-то облажался, — говорит он мне. — И мы с тобой поплатились. Двенадцать лет, Хоук, двенадцать чертовых лет я ее искал, ждал этого гребаного момента.
— Я думал, ты умер, — проговорил я. — Был уверен, что…
— Не совсем, братишка, — мягко ответил он. — Я просто отпустил тебя.
— Ты можешь это закончить.
