дальше следующих ворот эти орлы не продвинутся по той причине, что скорее всего обвалится потолок тоннеля. Те люди не пройдут, но и мы не выйдем. В принципе, потом разгрести всё и выбраться наружу реально. Только зачем это делать в заражённой радиацией местности? Будем сидеть, как и планировали, пару десятков лет.
Другой вопрос, что если кто-то доберётся до вертикальной шахты, куда мы выпускаем излишки водорода, то будет «ой!». Горит водород просто отлично и небольшой взрыв создаст огромные проблемы. Его там вполне достаточно для большого бабаха.
Людям на улице топтаться без результата надоело, и они от жестикуляции перешли к делу. Для начала отогнали свой транспорт. После вернулись и притащили аж три ящика с чем-то.
Угол обзора камер не давал полной картины происходящего. На какое-то время незнакомцы исчезли из вида. Похоже, что они стояли немного в стороне. После прикрутили растяжку и дистанционно подорвали гранту. Камеру накрыло мусором, и пока он не осел, мы могли наблюдать только с той, что размещалась на вершине горы.
Судя по вялым действиям «бандитов», ворота у нас крепкие, и одна граната — это, считай, ни о чём.
— Бульдозер жалко, — заметил я, когда чужаки поволокли ящик к воротам.
— У нас ещё один есть, — заметил Добрыня. — Да и не заденет его осколками, два кунга прикроют.
Изображение на камерах у ворот моргнуло и исчезло. Мне почудилась лёгкая вибрация грунта. Видеонаблюдение теперь шло только с горы.
Суета у ворот усилилась. Неизвестные, но очень настойчивые личности снова подогнали БТР. После зацепили тросом наши ворота и потянули их наружу. Сашка приблизил изображение с камеры на горе. Судя по камням и пыли, буквально покрывшей всё вокруг, проход засыпало.
Стопроцентной уверенности в этом не было. Все надеялись, что те «козлы горные» на гору не полезут. Им же вроде как в противогазах плохо видно.
Не повезло.
Один самый шустрый начал карабкаться по завалам. Погнутую вышку заметили и, скорее всего, подумали, что с неё идет связь. Не то нас этой связи хотели лишить, не то что-то своё проверить. Главное, что минут через сорок отыскали спуск вниз и столпились, разглядывая.
После площадку наверху расчистили от мелкого мусора и выложили из не до конца сгоревших веток послание: «Обещаем сохранить всем жизнь. Откройте добровольно, не то…» Нас они явно недооценили. Скорее всего, думают, что под горой небольшое убежище на пару десятков человек.
— Бежим и спотыкаемся, — угрюмо заметил Добрыня, прочитав послание, и обратился к Олегу Геннадьевичу: — Водород рванёт?
— А как же! — подтвердил главный инженер. — Там искры достаточно для взрыва. Химики ж предупреждали, насколько это опасно.
— Так мы его по трубе выпускаем. Если взорвётся, то снаружи, — возразил Добрыня. — Новиков вычислял, что там концентрация кислорода недостаточная плюс сырость.
— Вот сейчас и проверим, — показал Олег Геннадьевич на людей всё с теми же гранатами. — Пусть тебя успокоит тот факт, что при горении водорода никаких токсичных веществ не образуется. Только вода.
Бросатели гранат подождали, отчего-то в тоннель не стали спускаться. Видимо поняли, что мы в любом случае не пустим. Слишком уж явными были их намерения. Никто к себе таких агрессоров с оружием не примет.
Камеры они хоть и повернули, но не разбили. По одной постучали прикладом автомата, но без толку. Корпус усиленный, стекло — тоже.
— Скорее всего думают, что это наш заборник воздуха, — выдвинул версию Илья по поводу шахты. — Наверняка взорвут.
Жаль, мы не смогли посмотреть, как там всё случилось. Отчего-то вдруг заполыхали защитные костюмы тех людей. А они сами кубарем покатились вниз. Камера, направленная на западный склон, несколько минут показывала их бегство, а после погасла.
— Всё. Мы отрезаны от выхода на поверхность во всех смыслах этого слова, — резюмировал Добрыня.
— Вот и хорошо, наконец перестанут донимать просьбами поискать близких и родных, — заметил я.
— Ты про ту дамочку? — вспомнил Илья мамашу девочки Люси.
— Про неё, — подтвердил я.
История там произошла примечательная. Все же в курсе появления новых людей в убежище. Да и военные подтвердили, что есть выжившие. Та мадам заявилась в дежурку, когда шло небольшое совещание коридорных комендантов. Илья её пропустил, потому что решил, что она по делу. Дело у дамы оказалось сугубо личное.
— Вы должны найти моего мужа, — заявила она. — Я знаю, где он может быть.
— И как вы себе это представляете? — опешил Добрыня от такого напора.
— У вас же бульдозер и защитные костюмы, — напомнила женщина.
— Точно! — хлопнул себя по лбу Добрыня. — Договорились! Берите костюм, бульдозер и отправляйтесь на поиски мужа.
— Я? — недоуменно вопросила мадам.
— А кто? Муж ваш, вы и ищите. К тому же место знаете.
— Я бульдозер водить не умею, — нашла дама аргумент.
— Не беда. Две недели тренировки, и мы вас научим.
— Как вы можете такое говорить⁈ Там же радиация, я не могу, у меня ребенок!
— А у меня нет людей, чтобы отправлять туда, где, как вы правильно заметили, радиация! — рыкнул Добрыня.
— Ну у вас же есть этот… дедушка. Его не жалко, — недоуменно похлопала ресницами мадама и получила смачную оплеуху от Людмилы Ивановны.
Кажется, женщина так и не поняла, почему её выставили из дежурки и не пообещали найти мужа.
— Сашка, скомпонуйте с Ильёй записи, вечером после ужина подай в новостях. Мы замурованы на долгие годы, и никак иначе.
— Жалко камеры, — вздохнул Илья, усаживаясь за компьютер.
У Макарова мы всё же спросили, были ли те настойчивые товарищи из его воинской части? Тот отмел эту версию, заявив, что люди хоть и на БТРах, но не военные. Они встречали много бандитов с автоматами.
Как отреагировали жильцы убежища на новость, не могу сказать. Мои точно без эмоций и вопросов. Семейные попали в укрытие полным составом. Новенькие вояки уже смирились с тем, что их семьи погибли. Военных вполне устраивала жизнь в этих условиях. Кормят, поят, все удобства и немного работы. Загружать новичков серьёзно я планировал где-то через месяц.
Пока сами, пусть и с трудом, но справляемся. У Константина началась очередная посевная. Марк Игоревич наябедничал мне, что если семенной фонд мы сохранили хорошо, то остальные зерновые, которые передали Людмиле Ивановне, не хранят должным образом. У неё там вообще анархия. Подручных работников много, а толку не очень. Я попытался выяснить, кто ответственный завхоз, кто отвечает за овощехранилище и хранение зерновых, и с удивлением услышал, что на меня и это спихнули.
Пришлось просить Добрыню устроить Большой Совет комендантов и руководства.
— Людмила Ивановна, я не имею доступа на ваши склады. У меня нет ключей, я вообще не в курсе, что и где сложено, как я могу находящееся там контролировать⁈ — возмущался сложившейся ситуации.
— Ерунда какая. Мы что, угробили весь урожай? — недоумевал Добрыня.
— Вполне возможно. Сам я не видел. Ходил Марк Игоревич вместе с Танюшкой, — ответил я.
— Нужно проверить всё и выяснить, — посмотрел на меня Добрыня.
— Э нет… — поднял я обе ладони на уровень груди. — Это ярмо мне на шею не вешайте. Неужели больше некому поручить?
— Сережа, у меня в подчинении двадцать шесть баб. Половина из них с детьми. Поставить чистить твой картофель их вполне можно, но следить за его хранением не так просто. Там же нужно разбираться в температуре и влажности, — сообщила Людмила Ивановна.
— Марк Игоревич все карты предоставил, — возмутился. — Неужели так трудно? У нас же не элеватор пшеницы. Есть пластиковые лопаты, которыми зерно нужно раз в два дня перемешивать.
— Подожди, Серёга, — прервал меня Илья. — Я так понял, что исполнителей много, но нет руководителя и того, кто проследит?
Мы с Людмилой Ивановной синхронно кивнули.
— У тебя же имеется бойкий старший лейтенант. Поставь его, — продолжил Илья.
— Вот он вас всех задолба-а-ает… — невольно улыбнулся, настолько мне понравилась эта идея.
Вячеслав Макаров к новой должности отнёсся именно так, как я думал, — со всей серьёзностью и ответственностью. На пару с Марком Игоревичем составил таблицы с перечнем продуктов и рекомендуемыми условиями хранения. Своих работников я никого не отдал, но Макаров набрал персонал из девятого коридора, поставив женщин на дежурство попарно.
Валерия немного поворчала, что ей теперь корм для кур по накладным выдают.
— Придумали тоже писанину, — тыкала она мне распечатанной бумажкой. — Это, между прочим, ресурсы. Мы бумагу сами не производим.
— Лера, как придёт всё в норму, станет проще. Согласись, что сейчас в хранилище бардак. Я могу ручаться только за бананы и грибы, которые сразу в столовую передают. Остальное
