– Да-а, – протянула Берта, – конечно, может, и была. – Потом пристально посмотрела на меня и добавила: – А может быть, как раз в это время поехала и шлепнула Джерома Бастиона.
– Все может быть, – согласился я.
– Это уже лучше, – наставительно заметила Берта.
– В каком смысле? – не понял я.
– В том смысле, что эта подлая двуличная бестия строит тебе глазки и готова обвиться вокруг тебя, как розовая ленточка вокруг рождественского подарка. Она пускает тебе пыль в глаза, а ты, дурень, уже готов поверить, что она ни в чем не виновата ни раньше, ни сейчас, никогда. И теперь мы должны что-то делать только потому, что ты считаешь, что она не виновата.
– Это что, плохо? – спросил я.
– А что хорошего?
– Ладно, – сказал я. – Считай, что я допускаю любую версию.
– Ты, конечно, можешь допускать любую версию, – не унималась Берта, – но я спорю на пятьдесят долларов против пяти, что эта девица уже нашла какую-нибудь возможность тебя закадрить.
– Ты выслушаешь меня до конца или будешь…
– Пятьдесят против пяти! – провозгласила Берта. – И учти, это деньги Берты Кул – личные, а не из текущих расходов. А я деньги терять ой как не люблю и ни за что не стала бы спорить, если бы не была уверена на сто процентов!
– Это я знаю.
– Так принимаешь пари?
– Я хотел бы поговорить о деле.
Берта фыркнула.
– Конечно, это было глупо с моей стороны, – проворчала она. – Если она еще тебя не закадрила, то ты просто забрал бы деньги, а если закадрила, то чего ж тебе спорить – конечно, лучше поговорить о деле. Ладно, давай о своем деле. Чего ты хочешь?
– Я хочу, – с облегчением ответил я, – чтобы ты нашла какого-нибудь молодого офицера с этого корабля. Эти ребята такие впечатлительные, им здесь скучно, они заглядываются на женщин, и ты легко сможешь…
– Ты хочешь сказать, что они будут заглядываться на меня? – еще раз фыркнула Берта.
– Конечно, будут.
– Рехнуться можно! Меня душит смех. Ладно, поехали дальше.
– Ты должна найти такого офицера, – продолжал я, – и уговорить его расспросить солдат. Пусть возьмет пару человек себе в помощь, если это нужно.
– Да что нужно-то?
– Я хочу, чтобы он узнал, кто из них делал снимки на пляже Вайкики. И как только пленки будут проявлены и снимки отпечатаны, я хочу на них посмотреть. Каждый может написать на обороте снимков свою фамилию. Мне нужны снимки людей на пляже.
– Ты думаешь, на них будет Мириам Вудфорд?
– Если она действительно была там. Если она говорит правду, что загорала в своем замечательном купальнике и прогуливалась по пляжу, то можно спорить на что угодно – минимум человек десять ее тайком засняли.
– Это еще почему?
– А ты не замечала, какая у Мириам Вудфорд фигура? – осведомился я.
– Ну, замечала, – сказала Берта.
– Вот и солдатики тоже заметили.
– А вдруг на снимках ее не окажется?
– Вот почему, – объяснил я, – мы должны выяснить это до того, как полиция догадается сделать то же самое или узнает, что мы этим занимаемся.
– Ну что ж, – вздохнула Берта. – Ладно, завтра займусь.
Я усмехнулся.
– Что-нибудь не так? – недовольно спросила она.
– Все не так.
– Господи, Дональд, ты что, хочешь, чтобы я занялась этим на ночь глядя?
Я кивнул. Берта тяжело вздохнула.
– А ведь кто-то живет себе и наслаждается жизнью! Послать бы тебя к черту с твоими выдумками или хоть понять, чего ты хочешь. Ну, допустим, мы найдем ее на фотографиях, что тогда?
– Тогда мы попросим тех, кто сделал эти снимки, вспомнить, в котором часу они были на пляже.
– Во-первых, это не так просто, – возразила Берта, – а во-вторых, это не убедит полицию.
– Это уже будет не твоя забота, – успокоил ее я.
– А чья?
– Мириам, если ее к тому времени не посадят.
– Лучше уж тогда послать Мириам прямо на корабль, чтобы ребята ее опознали, – с насмешкой сказала Берта. – Она получит девяносто восемь процентов голосов. Каждый будет рваться присягнуть, что…
– Вот именно этого, – прервал ее я, – я и хочу избежать. Мне сначала нужны фотографии, тогда я сумею построить доказательство.
– Да, это логично, – неохотно согласилась Берта. – Ну ладно, попробую.
– Как себя чувствует Бикнел?
– Нормально. Пылает страстью. Ты знаешь, что тут было?
– Что?
– Он пришел ко мне в номер и сказал, что готов выложить сто тысяч долларов из собственного кармана, только бы Мириам не засудили. Он собирается нанимать адвокатов и дает нам полную свободу действий.
– Ну и что?
– Черт побери, Дональд! – вспылила Берта. – Тебя что, совсем не волнуют эти цифры?
– Да нет, почему же.
– Уж и не знаю почему! Я вижу, что ты глаз не сводишь с этой Мириам. Господи, у нее походка, как у танцующей рыбы на нересте![4]
Я усмехнулся и вышел из комнаты. Мне вслед неслось шипение Берты насчет коварных женщин и чересчур впечатлительных мужчин.
А я направился туда, где накануне вечером оставила свою машину Мицуи. Добравшись до ее скромного жилища, я поднялся по ступенькам и позвонил в дверь. Мне открыл молодой человек, тоже полугаваец-полуяпонец.
– Мицуи, – коротко сказал я.
Лицо его осталось совершенно неподвижным. Я положил руку на лацкан куртки, слегка отогнул его и тут же опустил на место.
– Да, господин полицейский, – сказал тогда он. Буквально через мгновение появилась Мицуи.
Я шагнул внутрь дома. Увидев меня, она отшатнулась, словно я ее ударил. Молодой человек вопросительно посмотрел на нее, и она сказала ему что-то по-японски. Я тем временем пододвинул себе стул и сел.
Японец подошел ко мне и произнес всего одно слово:
– Уходите!
Я не двигался с места. Он с угрожающим видом шагнул в мою сторону, но я потянулся правой рукой под куртку, словно за пистолетом, и посмотрел на него как можно пристальнее и тверже. Видимо, взгляд мой ему не понравился, потому что он отступил. Пока что блеф срабатывал.
– Что вам нужно? – спросил он.
Я повернулся к Мицуи.
– Мицуи, кто вам платил за то, что вы меняли пленки на магнитофоне?
Ее лицо напоминало деревянную маску. Я уже решил, что не дождусь ответа, но после паузы она все же произнесла одно слово своим низким мелодичным голосом:
– Бастион.
– Кто еще?
– Больше никто.
– Вы знаете Сиднея Селму?
– Сиднея Селму? – механически повторила она.
– Да, Сиднея Селму.
– Не знаю, – ответила она.
– Вчера вечером вы ездили к Бастиону, – сказал я.
В глазах ее пару раз что-то мелькнуло, но она продолжала стоять неподвижно, глядя на меня.
– У него в доме был еще кто-нибудь?
– Женщина?
– Женщина или мужчина, не важно кто.
Ответа не было.
– Вы кого-нибудь видели? – еще раз спросил я.
Ее темные глаза, таинственные и непроницаемые, словно покрытые черным лаком, неподвижно уставились на меня.
– Вы видели кого-нибудь, кто был в доме у Джерома Бастиона?
Она продолжала молчать.
– Вчера вечером там был Сидней Селма, – твердо сказал я, – или же вы виделись с ним сегодня. Ему около тридцати лет, он довольно высокий, широкоплечий, с голубыми глазами. Может быть, он назвался другим именем, но так или иначе вы виделись с ним, и он заплатил вам за то, чтобы вы сделали для него одну вещь. Я хочу знать, за что он вам заплатил.
Она продолжала смотреть на меня своим непроницаемым взглядом. Лицо ее было абсолютно неподвижно. А вот молодой японец себя выдал. По его лицу я понял, что за моей спиной что-то происходит. Я резко обернулся. В дверях стоял Сидней Селма, наставив на меня дуло пистолета. Глаза его сверкали недобрым блеском.
– Ах ты, сукин сын, какой любопытный! – проговорил он. – Кориото, забери-ка у него пистолет.
Молодой японец подошел ко мне неслышными, кошачьими шагами. Теперь он улыбался холодной торжествующей улыбкой.
– Не загораживай его от меня, – предупредил Селма.
Я попытался еще раз остановить Кориото.
– Не трогай, сынок, – сказал я, – получишь пулю. Селма после второго трупа уже не оправдается. А я оправдаюсь.
Кориото заколебался.
– Давай же! – крикнул Селма. – Он тебя дурит. Я его продырявлю и глазом не моргну, а потом уж поищем объяснения.
Ситуацию разрядила Мицуи. Она сказала по-японски еще несколько слов, и Кориото кинулся на меня, как кот на мышку. Я отскочил в сторону и попытался ударить его кулаком. Кориото этого ждал. Он вцепился в мое запястье железными пальцами, молниеносно развернулся вокруг своей оси, и в следующий момент комната словно перевернулась: стол оказался у меня над головой, потолок – под ногами. Потом все вернулось на свои места, я шмякнулся об стенку, а Кориото оседлал меня сверху.
Я ударился с такой силой, что к горлу подступила тошнота. Я все же попытался сделать Кориото удушающий захват, но он, конечно, увернулся и резким движением скрутил меня в бараний рог. Я услышал шлепающие по полу шажки Мицуи: она подошла, невозмутимо встала рядом с нами и протянула Кориото рулончик бинта.
– Забери у него пистолет, – скомандовал Селма.
