— Чертовы пигмеи! Кто посмеет нам говорить, что делать, а чего не делать?! Кто посмеет указывать Америке, какую политику ей проводить?!
Эндрю Стивенс завелся не на шутку. Привыкнув к тому, что за его плечами — вся мощь единственной в мире сверхдержавы, генерал не мог допустить и мысли о том, что кто-то установит правила, по которым его стране — великой Америке — придется играть в ущерб собственным интересам.
— Тем не менее, такова политика Белого Дома, — не менее жестко произнес глава Администрации Президента, здесь и сейчас озвучивший официальную политику своей страны. — Армия не должны привлекать к себе слишком много внимания, действуя в России. Все, на что вы можете надеяться — разрешение стрелять, если русские первыми начнут стрелять в ваших людей, причем не просто в их направлении, а прицельно, так, чтобы это не могло казаться случайностью.
— С помощью армии, или без, но мы готовы сделать все необходимое, — вновь напомнил о себе Рональд Говард. — Хотя лучше, если наших инженеров будут охранять американские солдаты. Но, как бы то ни было, при соответствующем финансировании, мы сможем создать систему трубопроводов и всю необходимую инфраструктуру, завязанную на какой-либо русский порт на незамерзающем море, чтобы танкеры круглый год могли курсировать через Атлантику, доставляя сюда, в Штаты, их нефть. Нам нужен год, чтобы начать поставки в промышленных объемах, ощутимых для энергетики, но чисто символически мы можем это сделать уже через шесть, максимум — десять месяцев, если начнем работы немедленно. Проект уже готов. По самым скромным подсчетам, наша идея требует порядка четырех миллиардов долларов. Сейчас, когда «Юнайтед Петролеум» крепко завязла в Ираке, осваивая разрушенные во время последних войн месторождения, таких средств у корпорации нет. Потребуются инвестиции, и немалые. Но эффект я могу гарантировать, главное, чтобы нам не стали мешать.
Все, даже генерал Стивенс, побагровевший от праведного гнева, слушали своего товарища молча, впитывая каждое слово. В чем, в чем, но в вопросах, связанных с технологией транспортировки нефти, Рональд Говард был профессионалом, ничуть не худшим, чем тот же Эндрю Стивенс — в своем деле. И потому его речь восприняли с предельной серьезностью, и, когда Говард умолк, комментарии последовали не сразу — то, что он сообщил, требовало хотя бы пары минут на осмысление.
— Заманчивая идея, хотя и не знаю ее деталей. — Сенатор из Техаса с присущей его землякам прямолинейностью и какой-то деревенской грубоватой простотой решил высказаться первым. Немудрено — в этом южном штате хватает и нефти, и тех, кто разбогател на ней, а, значит, разбирается в вопросе весьма неплохо. К таким относился и сам Джонатан Хаскин. — Я бы не против вложить в ваше дело несколько сотен миллионов, — усмехнулся сенатор, катая в уголке рта неизменную сигару, сейчас даже не зажженную — никто из собравшихся не курил. — Но только тогда, когда буду полностью уверен, что мои доллары не взлетят на воздух, если какой-нибудь чертов русский пронесет на строительную площадку пару килограммов «Си-четыре».
— Даже без поддержки армии мы обеспечим безопасность ваших вложений, сенатор, — пожал плечами Говард. — У «Ю-Пи» неплохая служба безопасности, в Ираке мы обходимся своими силами, лишь изредка привлекая местных, и наши потери пока минимальны — за год боевики убили только одного нашего специалиста, да еще полдюжины местных рабочих погибли при нападениях или подорвавшись на минах. Думаю, в России будет если и сложнее, то не намного. Ваши доллары будут в целости и сохранности, Джонатан!
— Найдите эти четыре миллиарда, Рональд, — произнес Натан Бейл. — Мы должны придти в Россию всерьез, навсегда. Пусть уйдет с их земли последний американский солдат, но если экономика России будет основана на экспорте нефти, и львиную долю этой нефти будем покупать мы, и добывать ее будем мы, и все трубопроводы будут протянуты так, чтобы удобнее было качать нефть в Штаты, русские станут самым верным нашим партнером. А все остальные будут заискивающе просить у нас хотя бы немного, хотя бы какие-то крошки, лишь бы не замерзнуть, лишь бы их не парализовал энергетический кризис.
— Мы наладим связи с русскими, теми, кто в новом правительстве отвечает за энергетику, — кивнул Говард. — Мы заставим русских отдать нам подряды на все работы. Они сами, черт возьми, оплатят поставки их же собственной нефти в Америку! Они будут заинтересованы в нас, как никто иной, и сами подавят любые выступления, расправятся с недовольными!
Натан Бейл кивнул, не тратя лишних слов. Он хорошо знал Рональда Говарда, как настоящего профессионала, ловкого дельца, готового идти на риск, если он оправдан, и не считающегося ни с чем, лишь бы добиться желаемого результата. Эти качества знали и члены совета директоров «Ю-Пи», и акционеры крупнейшей в штатах нефтяной компании, запустившей «щупальца»-трубопроводы в самые разные страны, большинству американских обывателей казавшиеся сущей экзотикой — от Нигерии и Судана до Индонезии. А это значит, к мнению Говарда прислушаются, и, если использовать кое-какие рычаги, недоступные обычному, пусть и высокопоставленному менеджеру, пойдут навстречу, приняв его план. И тогда «Иерихон» победит.
— С новым правительством вы договоритесь, Рональд, — кивнул Реджинальд Бейкерс, тоже признававший профессионализм Говарда. — А как быть со старым, господа? Аркадий Самойлов в наших руках, на одной из бывших русских авиабаз в Подмосковье. Нужно решать, как с ним поступить.
— Как некстати нам удалось взять его живым, — мрачно кивнул Натан Бейл. — Самойлов знает слишком много, было бы лучше, если бы при захвате парни из Восемьдесят второй нашпиговали его свинцом!
Премьер-министр России, ожидавший решения своей участи в Раменском, оказался не меньшей проблемой, чем европейцы, ждущие, когда к ним снова потечет русский газ, или сами русские, кажется, готовые начать партизанскую войну против «оккупантов», лишь бы самим продавать свою нефть. Глава русского правительства, обвиненный в перевороте, свержении и едва ли не убийстве президента Швецова, был, наверное, единственным, кто точно знал причины этого «переворота». И он же знал, при каких обстоятельствах действительно погиб его президент, как настоящий солдат, принявший последний бой с американскими «коммандос», тем врагом, к схватке с которым Алексей Швецов готовился половину своей жизни.
— Если Самойлов заговорит, у нас могут быть неприятности, — согласился Алекс Сайерс. — Мятеж Самойлова был поводом для вторжения, если кто-то узнает, что мятеж спровоцировали мы сами, это будет катастрофа.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
