Пусть знает, что ты унаследовала характер своего отца и умеешь за себя постоять, а то Илья вечно ворчит, что ты мягкотелая, беспечная и пошла в меня.
— Раньше ты свекра Ильей не называла.
— Называла… иногда. Но в этой ситуации тебе без его помощи не обойтись!
— Я не стану у него ничего просить!
— Просить и не надо! — поднимаясь с кресла, Тамара Леонидовна вновь улыбнулась. — Ты требуй и обвиняй, как всегда, делает он!
Ирина удивленно вскинула брови.
— Да, да! Требуй и обвиняй! Все забыли кто придумал всю эту аферу — его жена! Он отвечает за ее действия — вот пусть и расхлебывает ее подлость! Собственного сына не пожалела, чтобы тебе насолить! Какая она мать — она ехидна!
— Ты чего так разошлась?
— Да достала она меня! Ненавижу!
Такой рассерженной Ирина мать свою еще никогда не видела и заволновалась — ссориться с семьей мужа не хотелось.
— Все, мамуль, успокойся!
— С чего это мне успокаиваться? Они все твердили, что ты их сыночку не пара, а оно вон как оборачивается — это он на стороне детей прижил! Изменял тебе «направо и налево», а все должны разгребать последствия его загулов… Яблочко от яблоньки недалеко падает!
— Мам! Остановись! Может, Глеб не виноват, может это не его дети! Он мне не изменяет — я чувствую, что он меня любит!
— Ну, может и не виноват, — как-то сразу успокоилась Тамара Леонидовна, вспомнив о своем. — Вот пусть он сам и его папаша во всем этом, как всегда, и разбираются, если хотят здорового сына и внука получить! А ты не лезь!
Сжав кулаки, Тамара Леонидовна решительно направилась в свою комнату и, плотно прикрыв дверь, долго на повышенных тонах (и даже покрикивала!) выясняла с кем-то отношения, а когда вышла глаза у нее горели, щеки пылали, губы обиженно поджимались.
— Я ему покажу, как дочь мою обижать — значит, худая, зажатая, неинтересная! Наплюй на его мнение, дочь! Ты у меня лучшая — стройная, душевная, сильная и красивая! А уж муж то тебя как любит — пылинки сдувает! — и посмотрев на дочь продолжила. — На завтра Илья тебе и Сашку оплатил билеты — пусть Саша летит с тобой и, если будет нужно, тебя подстрахует — ему я доверяю. Илья встретит тебя в аэропорту и со всем разберется! А будет фордыбачиться — скажи ему: «Ты мне должен!». И пусть попробует не исполнить хоть одно твое желание — я его в порошок сотру и к внуку близко не подпущу! Так ему и передай!
— Какая ты грозная!
— С мужиками так и надо: чем к ним лучше — тем они к тебе хуже! Поздно я это поняла, дочь, но ты это запомни: нельзя им сразу прощать их грешки — пусть помучаются, пусть пострадают, подобиваются прощения и оценят твою любовь! а не воспринимают твое прощение, как должное… С Ильей только так и надо поступать — требуй и обвиняй!
Ирина это запомнила.
Узнав, что жена собралась улетать, Глеб засобирался с ней в Москву — работа не ждет! но Ирина (в кроватке после эротического массажа-расслабончика) быстро уговорила его остаться на несколько дней (рассчитывая за это время разрулить ситуацию), ссылаясь на то, что за оставшимися «женщинами» нужен присмотр. Глеб нехотя согласился…
И Ирина улетела одна (в сопровождении Саши… с чайной ложечкой в пакетике, которой Глеб ел джем — сунула ее с сумку впопыхах и забыла о ней), с тревогой поглядывая на провожающего, держащего ее за руку, мужа — это ее он «слушался», выполнял и соблюдал, а без нее… Она стала замечать, что после тюрьмы и больницы характер у него изменился — он стал жестче, требовательнее, менее чувствительным и менее общительным с посторонними, ее же с дочкой он баловал, окружал заботой (иногда даже излишней — за пределы виллы выходить только в сопровождении мужчины и не «болтать» с местными! хотя Снежка — сероглазая блондинка (единственная среди черноволосых ребятишек) за это время стала любимицей местных мужчин, «болтая» с ними по-испански и принимая угощения и «подарочки», склоняя кудрявую головку и делая книксен) — похоже, он ревновал свою семью к любому, кто на них посмотрит, а уж тем более заговорит. Идя по улице, Глеб брал жену за руку, а Снежку на руки, не давая той возможности подойти к местным. Сначала Ирину это забавляло, а потом стало настораживать — он не просто оберегал семью, а ревновал до скрипа зубов и сжатых кулаков, как будто кто-то пытался отнять их у него. Она пообещала себе поговорить с ним об этом, если по возвращении его «ревностно-эгоистичное» отношение к семье не изменится.
35
Конечно, сам Илья Семенович в аэропорт не приехал — прислал водителя, и Ирина слегка обиделась — показывает характер! Ну, что ж — война, так война!
— Ирина Викторовна, — наученный горьким опытом, водитель-охранник сразу «доложил» о предполагаемом маршруте. — Илья Семенович на фирме Глеба Ильича вас ждет. Мы на фирму?
— Нет, — из вредности не поехала Ирина в офис мужа. — В научный центр акушерства и гинекологии надо узнать об одной пациентке.
Такой пациентки в роддоме центра не оказалось, вернее, она была, но вчера выписалась… вернее, сбежала. Ограждая Ирину от ненужных волнений, Саша взял на себя все разговоры и выяснения, и Ирина беседовала лишь с главврачом, отказавшись посмотреть на ребенка: мамаша сбежала, ребенок остался в подвешенном состоянии, и врачи не знали, что делать.
— Лечение я оплачу! — пообещала Ирина, хотя сумма была приличная — почти миллион рублей: операция плюс выхаживание и дорогостоящие лекарства и это только на первое время. — Постараюсь найти мать и решить все вопросы. Главное, сейчас сделать тест на отцовство, от которого будет зависеть дальнейшие действия…
Получив все нужные реквизиты, Ирина поехала в особняк Левицких — где она еще может взять деньги, если не из сейфа (откуда ты берешь деньги? из тумбочки!) — налички там до фига! И часть Глеба.
— Предупредите Илью Семеновича, что мы едем к нему домой — пусть подъезжает, а я пока посплю…
Попросила Ирина Сашу и сделала вид, что задремала, не желая разговаривать со свекром по телефону, и стала обдумывать, как бы половчее и побольше выманить денег у «сторожа», надеясь, что, когда Глеб вернется она поговорит с ним и все уладит — наличку тоже надо куда-то тратить.
Расхаживая по гостиной, хозяин в нетерпении посматривал на дверь.
Когда Ирина с Сашкей вошли в дом, он взял ее под локоток и повел
