— Хотелось бы продолжить разговор с вами чуть позже, — сказала она, склонив голову в вежливом поклоне, и удалилась.
Девушки стояли так, что к Элене гости подходили раньше и уж потом к Мариэтте, и та слышала, как Элена отвечала на комплименты, представляясь на родном языке гостей. При имени Дегранжа Элена поняла, что делала реверанс перед тем самым Аликсом.
— Для меня большая честь познакомиться с вами, — сказал он, намеренно громко и церемонно.
— Надеюсь, вам нравится Венеция? — осведомилась она вместо ответа, подтвердив улыбкой, что и ей приятно с ним познакомиться.
— Хор Оспедале — вне конкуренции, просто неповторим, — ответил Аликс, явно вкладывая свое собственное отношение в это признание.
Когда он добрался до Мариэтты, она чуть не рассмеялась, настолько заразительно-веселым казался его взгляд. Бесенок, вдруг вселившийся в нее, на преувеличенно вежливый поклон Аликса ответил таким же старательно низким и церемонным реверансом.
Как только представление завершилось, Мариэттой завладела Анджела, потащив ее за собой и усадив рядом на одну из банкеток. Мариэтта повиновалась с. чувством легкого беспокойства и смущения, но мало-помалу разговорилась и вскоре уже непринужденно болтала и о пении, и о ее давних днях детства, проведенных в деревне, и с надеждах на будущее.
— Стало быть, вы желаете связать судьбу с концертной сценой, — с интересом отметила Анджела. — А разве опера вас не прельщает?
Мариэтта чуть не рассмеялась, начисто позабыв, что перед ней богатая и респектабельная дама-аристократка, к тому же старше по возрасту.
— Я столько наслушалась разных историй, как отвратительно обращаются импресарио с певцами, порою случается, что поднимают с постели больными, и вообще меня не прельщает пение в труппе.
— Согласна с вами, такое немилостивое отношение — сплошь и рядом, но ведь для примадонны, а вы ведь своего добьетесь, все может быть иначе.
— Такой комплимент, синьора, — смутилась Мариэтта.
— О, любой из нас достоин чего-то большего, поверьте. Но мы тут с вами заболтались, прошу простить меня, видимо, и другие жаждут-с вами побеседовать. Мы еще увидимся, не сомневаюсь.
Наконец, Мариэтта смогла протиснуться через толпу к Аликсу. Завидев ее, он тут же на полуслове оборвал беседу, которую вел в компании каких-то незнакомых ей синьоров. Случайно оказавшейся рядом Элене бросилось в глаза, как смотрели друг на друга Аликс и Мариэтта. Потом она увидела молодую француженку, мадам д’Онвиль, тоже не сводившую глаз с этой пары. Элена не могла понять, глядя на ее непроницаемое лицо, о чем та подумала, но ей показалось, что за броней ее салонной вежливости скрывалось раздражение.
Ночью, когда Мариэтта выбралась из Оспедале, ожидавший ее в переулке Аликс, подхватил ее на руки и закружил в безудержном восторге — они снова вместе. Теперь и он ни на минуту не сомневался, что окончательно и бесповоротно влюбился в эту девушку.
Когда их ночные встречи возобновились, Аликса охватило неуемное желание оказаться с ней наедине. И не в какой-нибудь кофейне или на очередном ридотто посреди большого и ярко освещенного зала для танцев; по ее настроению он чувствовал, что она не горела желанием отправиться с ним куда-либо еще, казалось, она была счастлива везде, куда бы он ее ни привел, могла часами без устали танцевать, смеяться и кружиться, как бабочка. Лишь один раз, когда они прощались, Аликс уловил страсть ее поцелуя, и с тех пор ему не давали покоя видения — Мариэтта в его объятиях.
Юноша, очень дороживший любовью молоденькой итальянки, презирал себя, когда временами у него возникала мысль без околичностей предложить ей отправиться в один из домов свиданий, которых в Венеции немало. Да и не было уверенности, что Мариэтта согласится. Конечно, самым идеальным местом могла бы быть квартира на Кампо Моросини. Но, хотя Анри редко возвращался раньше рассвета, Жюль спал очень чутко, и поэтому не имело смысла рисковать, приведя ее туда. Проблема по-прежнему оставалась нерешенной, а страсть неутоленной.
Однажды в светлую лунную ночь Аликс появился в галерее, переодетый в карнавальный костюм Арлекина. Они пробрались в переулок, Мариэтта расточала похвалы по поводу его одеяния.
— Какой потрясающий костюм! Ты и впрямь Арлекин! Могу спорить, на тебе одна из масок синьора Савони.
— Правильно, — он принял шутливо-театральную позу, будто оказался на карнавале. Его куртка и панталоны представляли классический стиль костюма Арлекина: ткань на костюме — ромбовидного рисунка, на шее — ослепительно белое пышное жабо, на туфлях — большие банты, а на шляпе — перо.
Она смотрела на него с наигранным сочувствием.
— Знаешь, первая попавшаяся Коломбина уведет тебя, хотя моя зеленая маска — лучшая в Венеции.
Он взял ее руку и посмотрел прямо в лицо.
— Считай, что меня уже увели. Ночью мы отпразднуем наш карнавал на площади Сан-Марко со всеми вместе, но сначала надо бы чуть изменить твой вид.
Большую часть пути до лавки костюмера, что располагалась на Мерчерии, они бежали. В субботу, когда карнавал достигал кульминации, как правило, все лавочки, торгующие карнавальными аксессуарами, не закрывались и ночью. Когда Аликс и Мариэтта примчались к костюмеру, едва дыша, он сразу же сообразил, что им требуется.
В примерочной, за портьерой, Мариэтта быстро переоделась в костюм Коломбины, заранее заказанный и уже давно готовый: нежно-бирюзового шелка платье, словно венецианская лагуна в летний солнечный день, широченная юбка, подпоясанная разноцветным, в ромбовидных узорах поясом, отороченным серебром, кружевной гофрированный воротник, высоко поднимавшийся над затылком, в сочетании с маленьким фартуком и бантами на рукавах — лучшей Коломбины и представить себе невозможно. Свои роскошные волосы она заправила под белый напудренный парик и поверх его надела маленькую розовую шапочку с рюшами. Из зеркала на нее смотрела Коломбина. Теперь уж никакому Доменико Торризи не догадаться, кто перед ним, если ее вдруг угораздит столкнуться с ним где-нибудь. Как танцовщица, из-за занавеса выпорхнула Мариэтта, и Аликс должен был взыскательным взором оглядеть ее. Нетрудно было угадать его реакцию.
— Браво! — зачарованно прошептал юноша.
Она решила оставить свое платье, в котором пришла, вместе с накидкой и мантильей в лавке костюмера, он заверил их, что, по крайней мере, часа три закрывать лавку не собирался, и они, рука об руку, поспешили к толпе ночных гуляк, танцевавших на площади. Вокруг звучала музыка, она носилась в воздухе, трещали фейерверки и взмывали вверх ракеты, бронзовая квадрига на Базилике меняла цвет с каждым новым взрывом разноцветных звезд. Какой-то бродячий торговец продавал розы — небольшие странные цветы ярко-малинового цвета с короткими стебельками, привезенные оттуда, где весь год не кончается лето. Аликс подоспел вовремя и купил последний цветок. Мариэтта с удивлением обнаружила, что у розы не было шипов.
