Главный командный пост сиял чистотой. Здесь царил идеальный порядок, каждая мелочь находилась на своем месте. Сюда во время боя должна была стекаться вся поступающая извне информация, попадая в процессоры боевой информационно-управляющей системы «Лама». Вычислительный комплекс МВУ-110 «Узел» обрабатывал все данные, представляя их в удобном для восприятия виде командиру корабля, чтобы тот мог быстро принять верное решение в ситуации, когда времени на размышление не могло и быть.
Сейчас большая часть мониторов была отключена, мерцали лишь два экрана, за которыми сидели молодые парни в рабочих спецовках, сноровисто стучавшие по клавишам. При появлении капитана оба вскочили, демонстрируя выправку, какой не могло быть у гражданского моряка, тем более у работяги с завода.
— Вольно, — махнул рукой Шаров. — Докладывайте! Что нового?
— Товарищ командир, еще раз провели тестирование всех корабельных систем, — сообщил один из техников. — Норма по всем показателям! Хоть сейчас можно отдать швартовы и выходить в плавание!
— Отлично, — довольно улыбнулся Шаров. — Молодцы! Хвалю!
— Служу России! — в один голос отозвались оба техника, вытягиваясь по стойке смирно.
— Вызовите начальника бригады, — распорядился капитан, усаживаясь в свое кресло у главного пульта.
Динамики системы внутренней связи разнесли приказ по отсекам, и через десять минут на пороге командного поста возник кряжистый немолодой мужик в такой же, как у всех, робе ремонтника, с болтавшимися на шее защитными очками из прозрачного пластика. Этот бравировать выправкой не стал, просто войдя в забитое оборудованием помещение и встав напротив командира.
— Как у нас дела, Виталий, — спросил Шаров, подняв взгляд. — Успеваем?
— Все по графику. Топливные баки «под крышку», заряд аккумуляторных батарей на максимуме. Можно хоть до Лос-Анжелеса идти прямо сейчас. Главный электродвигатель в норме, все до винтика проверили. Покрытие корпуса кое-где подлатали. Осталось только загрузить провиант и боекомплект, и можно поднимать якоря. Все, что мы могли сделать здесь и сейчас, мы сделали, командир!
Владимир Шаров удовлетворенно кивнул:
— Отлично поработали! Теперь только осталось дождаться приказа из Центра.
— Скорее бы, — вздохнул Виталий Егоров, пятидесятитрехлетний сварщик с Северодвинского судостроительного завода. — Надоело уже ждать!
— Немного осталось. А ты так и не передумал?
— Нет, не передумал, — мотнул головой Егоров. — Я с вами. Может, и сгожусь на что, — усмехнулся бывший заместитель командира БЧ-3 дизель-электрической подлодки. — Ты же знаешь, капитан, некуда мне возвращаться, и незачем. А у американов должок передо мной, надо бы получить, что причитается.
Владимир Шаров невесело вздохнул. Его собеседник потерял всю семью в тот день и час, когда американские крылатые ракеты обрушились на Северодвинск. Сбившийся с курса из-за ничтожной неполадки в системе наведения «Томагавк» упал на жилой дом, и жизни полусотни человек, детей, женщин, стариков, которые не в силах были убежать, оборвались тогда. И все остальные, кто собрался сейчас на борту подлодки, делая вид, что готовят ее к последнему переходу во Владивосток, к месту окончательной утилизации, были такими же одиночками, лишившимися в одночасье всего. Их никто не ждал в большом мире, никто не пытался узнать, куда все они, несколько десятков мужчин разных возрастов, вдруг пропали, зачем покинули свои дома.
А Виталий Егоров, ожидая, что еще скажет командир корабля, вспомнил, как впервые встретился с Шаровым почти два месяца назад. В тот день ему пришлось работать на борту атомохода «Брянск». Стратегический ракетоносец привели на буксире, с него уже сняли грозные баллистические ракеты «Синева», из реактора извлекли топливные элементы, превратив смертоносное оружие в мертвый кусок металла. Но новым хозяевам России этого было мало, и, как только подлодка встала в сухой док на судостроительном заводе, внутрь ринулись десятки рабочих, принявшись кромсать, разрушать ее изнутри, словно стая голодных термитов.
Одним из них был и Егоров. Ему пришлось перерезать трубопроводы, перекусывать проводку, исключая возможность скорого восстановления атомохода. Привыкший строить корабли и провожать их в сове первое плавание, он теперь, как и десятки его товарищей, уничтожал творение собственных рук и едва сдерживал слезы при мысли о том, что вынужден делать, чтоб заработать на кусок хлеба.
Смена закончилась, и заводской автобус повез припозднившихся работяг по домам. В какой-то миг в салоне почти не осталось пассажиров. Виталий задремал и проснулся, вздрогнув, оттого, что кто-то сел на сидение рядом с ним.
— Что голову повесил? — прищурившись, спросил Слава Перов, непривычно напряженный, сосредоточенный, всматриваясь в изможденное лицо приятеля.
— Сам как думаешь? — огрызнулся Егоров. — Или тебе такая работа нравится? Лишь бы только денег срубить, неважно, как? Верно, деньги не пахнут!
— Не ершись, Виталий Семеныч, — покачал головой Перов. — Зря ты так, слушать обидно!
Егоров опустил голову, вздохнул, пытаясь унять клокотавшую в душе ярость, а затем, уже спокойнее, процедил сквозь зубы:
— Знаешь, сколько я на этом заводе работаю? Дольше, чем ты, парень, на веете живешь! Сколько кораблей при мне на воду спущено было, и в каждом хоть винтик, да моей рукой завинчен! А теперь сам же их на иголки резать должен! — Виталий поднес к лицу своего товарища широкие, мозолистые ладони: — Вот этими самыми руками бы паскуд душил! Всех, и наших и чужих!
— Чего же в партизаны не подашься тогда?
Сказано это было вроде как с усмешкой, но взгляд Славы Перова был совершенно серьезен. Молодой рабочий оценивающе, с ожиданием, смотрел на старшего товарища.
— Какой из меня партизан, — вздохнул, разом обмякнув, Егоров. — Кому старик такой как я нужен. Все одно, здесь гнить!
— Ты, Виталий Семеныч, прежде, чем руки опускать да крест на себе ставить, послушай, да на ус намотай. Есть разговор к тебе, давно уже собирался, да все как-то решиться не мог.
— И что ты скажешь, чего я не знаю?
— Может, что интересное и скажу. Кстати, ты срочную на флоте служил, верно? В подплаве?
— И срочную, и сверхсрочную, — кивнул Егоров, гадая, к чему эти расспросы. — Здесь, на Северном и служил. Подводник, точно. Помощник механика на Б-59. А что?
— И служил ты на подлодке, и строить их умеешь, — задумчиво протянул Перов. — Как раз для таких, как ты, есть тут работенка. Дело стоящее, не сомневайся. Могу тебя порекомендовать, только если молчать будешь обо всем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
