едва слышен и все же в тишине прозвучал четко и ясно:
— Наверное, отчасти потому, что меня и самого можно было в чем-то заподозрить. Ведь я тоже поднимался к старику. Если бы она сказала, что видела, как я спускаюсь, и добавила, что, когда сама пришла к нему, он был уже мертв, кому бы вы скорее поверили? По-моему, мы с ней оба поняли, в какой попали переплет… В общем, после убийства мы с ней ненадолго встретились, точнее, я подошел к ее квартире по пути домой. Она только приоткрыла дверь, я к ней не заходил… Мы договорились не выдавать друг друга, вот и все.
Кристиан Лунд замолчал. Я поспешил закрепить успех:
— Значит, отчасти вы молчали из-за того, что боялись за себя, а отчасти из-за того, что еще питали к фрекен Сундквист определенные чувства и не могли себя заставить выдать любимую женщину полиции. Так?
Он кивнул. Тут фру Лунд в приступе ярости со всей силы влепила мужу пощечину. К счастью, пощечина его как будто разбудила. Лицо снова порозовело; он выпрямился и посмотрел мне в лицо.
— Кристиан Лунд, вы уже девять дней вводите следствие в заблуждение. Что еще вы от нас утаили?
Он решительно покачал головой.
— Я прошел точку невозврата и качаюсь на краю пропасти. Мне больше нечего добавить, разве что я глубоко сожалею о том, что сделал, и приношу глубочайшие извинения вам, но еще больше своей жене.
Я усомнился в его искренности; мне показалось, что и его жена чувствует то же самое. Лунд заметил это и поспешил добавить:
— Когда арестуете Сару, передайте ей мои поздравления и скажите, что больше я не хочу ее видеть. Я пришлю моего адвоката к ней в тюрьму насчет завещания.
В тот миг я не испытывал к Кристиану Лунду ничего, кроме презрения, и собирался ответить, что он может передать ей все сам, когда его посадят за лжесвидетельство и чинение препятствий в расследовании убийства. Однако вовремя сдержался, решив, что не стоит еще больше обострять положение. Услышав его последние слова, Карен как будто немного успокоилась, и все же я в жизни не видел такой свирепой молодой женщины — и это еще мягко сказано. Атмосфера в квартире Лундов все больше сгущалась. Вдруг я услышал странный тихий звук и не сразу сообразил, что это Патриция постукивает ручкой по блокноту. Мы направились к выходу, не оборачиваясь.
7
Едва мы оказались в лифте, Патриция безудержно расхохоталась:
— Спасибо за отличное представление! Значит, она вполне способна простить его за ложь, шантаж, неверность и, возможно, за убийство, но, узнав, что он по-прежнему любит и покрывает другую женщину, не выдержала! Мне очень хотелось остаться и посмотреть, что будет дальше, но нам ведь еще нужно арестовать убийцу.
Я, слегка ошеломленный, потянулся к кнопкам, собираясь нажать одну из них.
— На какой этаж поедем? — с улыбкой спросила Патриция.
— Пока ни на какой. Давай-ка немного поговорим без посторонних. Итак, сейчас мы вернемся к Саре Сундквист, и на сей раз ей придется объяснить все до конца, если она не хочет, чтобы ее следующим домом стала тюрьма на Мёллер-Гате, девятнадцать.
— Передай ей последние слова Кристиана Лунда, последи за ее реакцией и послушай, что она скажет. Я вмешаюсь, если нужно.
Я с трудом задал следующий короткий вопрос:
— Ее положение в самом деле безнадежно?
— Сегодня ее положение стало не просто шатким, а очень шатким, — не сразу ответила Патриция. — Но день еще не кончился, и я пока не готова расстаться со своей главной версией. Поэтому мне очень интересно послушать, что она скажет в свою защиту, узнав, что бывший любовник выдал ее, можно сказать, подтолкнул к самому краю пропасти. Удержаться от падения она может единственным способом — сказать нам правду.
Я ответил, что понимаю ход ее мыслей. Я откровенно солгал, а позже оправдывал себя только тем, что ситуация все больше запутывалась.
8
Сара Сундквист открыла нам дверь, улыбаясь приветливо, как раньше. Мне так не терпелось поскорее раскрыть дело, что я забыл все, о чем мы договорились с Патрицией, и, едва войдя в прихожую, выпалил:
— Сара, я глубоко разочарован. Вы в очередной раз нам солгали.
Она в замешательстве посмотрела на меня, явно не понимая, о чем речь.
— Кристиан Лунд только что признался, что ходил к Харальду Олесену в день убийства, а на обратном пути встретил вас, когда вы шли туда же. У нас есть все основания полагать, что он сказал правду.
На ее лице появилось выражение ужаса. Потом она тихо и нерешительно ответила:
— Я и не думала, что он посмеет… Неужели он в самом деле нарушил слово и выдал меня?
Я нахмурился.
— А еще он попросил вам передать, что больше не хочет вас видеть, что ждет не дождется, когда вас арестуют и пришлет к вам в тюрьму своего адвоката, так как намерен отсудить наследство, причитающееся ему по праву.
Тонкая фигурка Сары Сундквист как будто получила три удара подряд на боксерском ринге. Сара пошатнулась и вынуждена была прислониться к стене. Я с трудом удержался от порыва броситься к ней и поддержать.
— Но… я ничего не понимаю! Возможно, он так и хотел, но как он посмел…
Я вынужден был признать, что и сам ничего не понимаю. Поскольку Сара Сундквист была не вооружена и явно не представляла опасности, я быстро покосился на Патрицию. Судя по выражению ее лица, она понимает больше моего. Она пристально следила за Сарой.
— С другой стороны… тем лучше! Ведь теперь я могу рассказать вам все, что хотела рассказать уже давно!
Я решил на всякий случай ничего не отвечать, лишь нетерпеливым жестом велел ей продолжать. Мне показалось, что она выпалила всю тираду, не переводя дыхания.
— Да, верно, я в тот вечер ходила к Харальду Олесену. Решила еще раз спросить об Оленьей Ноге и моих родителях. Я не знала, что к нему до меня ходил Кристиан Лунд, но поняла, что он там был, когда мы встретились на полпути. Мы только улыбнулись друг другу, и каждый пошел своей дорогой. Когда я поднялась к Харальду Олесену, он был еще жив, но отказался впустить меня в квартиру. Мы разговаривали в дверях. Разговор продолжался всего несколько минут. Он сказал, что ждет гостя, у него важная встреча, и попросил меня прийти на следующее утро. Его приглашение показалось мне успехом, и я ушла. Было очевидно, что здоровье его ухудшается, и он явно волновался из-за гостя. Более того, он
