Домашние вина, овсяная брага и самогон, по мнению мадам де Терлен, превосходили все русские напитки (алкогольные и безалкогольные), которые она дегустировала в знаменитом парижском ресторане Dominik на rue Brea. После разговения женщин потянуло на сон. Павлов же отправился домой и через пару часов вернулся назад вместе с Дим Димычем, Мариной Князевой и ее дочкой Светланой. К его приезду Сергей Иванович успел протопить баню, в результате посещения которой Павлов почувствовал себя так превосходно, что спать ему совершенно расхотелось. Едва обсохнув, он попросил у хозяев какую-нибудь мужскую работу, например, дров наколоть или забор править, но ему сказали, что в праздник работать грех и предложили осмотреть домашнюю библиотеку, которую начал собирать еще дед Нины Петровой — истинный русский интеллигент и настоящий земский врач. Библиотека на две трети состояла из миниатюрных томиков русской и зарубежной классики и редких изданий Твардовского, Исаковского, Рыленкова, Яшина, Грибачева и Смелякова. Открыв наугад книжку стихов Михаила Исаковского «Провода в соломе» 1927-го года издания, Павлов прочитал стихотворение «Апрель в Смоленске» и сразу догадался, что оно тоже посвящено Пасхе:
«Прокатилась весна тротуаром,Расколола суровые льды.Скоро, скоро зеленым пожаромЗапылают на солнце сады.Все шумнее ватага воронья,Все теплей перелив ветерка.И в квадрате ожившего БлоньяЗашумела людская река.А вдали — за стеной крепостною,У сверкающей солнцем стрехи,Петухи опьянились весноюИ поют о весне петухи».
В гостеприимном доме Петровых Павлов и Компания задержались допоздна: обедали под открытым небом во дворе, куда вынесли столы и лавки, раскочегарили старинный медный самовар, а вечером жарили шашлыки из свежей баранины, которую привез из деревни младший брат Зинаиды Дмитриевны Николай. Как в пасхальное воскресение и положено, гости пили и ели до отвала, шутили, пели старинные русские песни и плясали под гармонь и балалайку. В половине десятого вечера Павлов доставил мадам де Терлен, уставшую и довольную, в гостиницу «Центральная». Прощаясь с ним до завтрашнего дня, который они посвятили посещению истоков Днепра, Светлана Викторовна призналась:
— Знаешь, у меня из детства остались воспоминания о Пасхе, как о каком-то секретном празднике. Вроде все вокруг готовятся, яйца красят, куличи пекут, но поздравляют друг друга как-то втихаря… Я к такому шумному «Христос воскресе» все никак привыкнуть не могу.
Мне это кажется совершенно невероятным!
* * *
По дороге к истоку третьей по величине реки Европы и обратно Павлов и Светлана Викторовна получили возможность поговорить о многом, что их волновало, хотя и не обо всем. Их, очевидно, смущало присутствие Дим Димыча, который с ревом напросился взять его с собой. Галина Павловна и Марина Князева помогли мадам де Терлен экипироваться в соответствии с погодными условиями и весенней распутицей. На случай вынужденной остановки путешественники запаслись провизией и даже взяли с собой спальные мешки. Светлана Викторовна, живо и с юмором, рассказала Павлову о своей учебе и нелегкой жизни мигранта из далекой Финляндии по фамилии Паасилинна (дословно переводится как «каменная крепость»), под которой она пять лет проживала в США. Вначале она изучала экономику (в Колумбийском университете), но поняла, что это не то, и взялась за антропологию и этнографию (в Принстоне). Денег на жизнь катастрофически не хватало, так как за учебу приходилось выкладывать порядка $25–30 тысяч в год. Ее выручил спорт. Практически каждый американский университет имеет свою баскетбольную, хоккейную, футбольную, бейсбольную, плавательную и другие команды, членам которых, как правило, предоставляются Sport-scholarship — спортивные стипендии, покрывающие все расходы на учебу, жилье и покупку книг. Оленина продемонстрировала неплохие результаты в стрельбе из пистолета и в женском многоборье, но настоящее призвание она нашла в волейболе: стала помощником спортивного руководителя волейбольной секции Принстонского колледжа и вторым (играющим) тренером женской сборной. В Принстоне она вышла замуж за своего научного руководителя, человека значительно старше себя. У них были общие интересы, и вначале семейная жизнь казалась ей раем. «Он был старше ее, она была хороша», далее по тексту. Проблемы начались во время этнографической экспедиции на север Канады, когда она сблизилась с Мишелем де Терленом — докторантом Принстона из Франции, потомком старинного дворянского рода. Какое-то время она мучительно разрывалась между мужем и любовником, наконец, решилась стать честной и подала на развод. Со своим вторым мужем Оленина совершила две экспедиции в труднодоступные районы Амазонки на границе Венесуэлы и Бразилии, где они изучали жизнь и быт племени индейцев, называющих себя яномани.
Из второй экспедиции она вернулась одна. Мишель де Терлен, пройдя по своему желанию обряд инициации, по ее словам, сошел с ума, так как перестал ее узнавать и стал женой Верховного вождя.
— Ты хотела сказать, что он женился на дочери Верховного вождя? — переспросил ее Павлов.
— Нет. Произошло именно то, что я сказала. Верховный вождь яномани — одновременно колдун и лекарь. Он, почему то, решил, что в моем муже обитает женская душа и с помощью магии и каких-то снадобий добился желаемого превращения[41] — с грустью констатировала Оленина.
— Без хирургического вмешательства? — удивился Павлов.
— Даже без анестезии— горько всплакнув, сказала она, и тут же себя поправила. — Вообще то, все тамошние аборигены — мужчины и женщины — наркоманы, они привыкли одурманивать себя наркотическими растениями, которые вдыхают через специальные трубки. И там властвуют какие-то сверхъестественные силы, стремящиеся объединить животное и человека.
— Может, твоего мужа еще можно как то вызволить и вернуть в прежнее состояние? — сочувственно предположил Павлов.
— Бесполезно. Туда никого калачом не заманишь. Яномани агрессивны и враждебны к белым людям — сказала Оленина и тихо заплакала.
— Как же вас угораздило к ним попасть?! — сердился Павлов, вспоминая лжемичмана Алексхана, который оказался демоном, и чуть было его самого не превратил в бисексуала, или чёрт знает во что.
— Мы хотели произвести в научном мире сенсацию, мечтали прославиться— объяснила Оленина причины, которые подвигли ее и ее мужа на совершение столь рискованного предприятия. От Смоленска до Сычевки они доехали за три часа по вполне приличному асфальту, а далее проследовали 30 километров по ухабистой боковой дороге через деревни Караваево, Моховатка, Ключики, Бехтеево и Ширяево. У каждой дороги своя судьба: есть скоростные автострады, есть забитые машинами городские улицы, а есть и такие затерявшиеся в российской глуши лесные дороги. Но у каждой из них — своя задача и своя цель, к которой эта дорога ведёт. Дорога, по которой они ехали, вела их не только истоку Днепра, но и к предполагаемому месту падения истребителя ЛАГГ-2, на котором в феврале 1942 года принял свой последний бой бравый капитан Оленин — дед Светланы Викторовны по отцовской линии. Место падения самолета зафиксировал его напарник, который в своем рапорте отметил, что, объятый пламенем самолет капитана Оленина, взорвался в ста метрах от земли, и купола раскрывшегося парашюта он не заметил… В два часа после полудня наши путешественники прибыли в Бочарово — захудалую деревеньку из 15 дворов. Для павловского «Жигулёнка» поездка оказалась непростым испытанием, но всё закончилось хорошо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
