давно перерезаны, а мобильные работали на разных технических принципах и связаться друг с другом даже технически не могли априори.
Именно поэтому его после согласования с императором соединили. В противном случае послали бы вежливо и все этим окончилось. Коммуникационный отдел имел четкий список лиц, которые они обязаны соединять и другой список, побольше, абонементами которого они могли соединить, предварительно испросив разрешения у императора. Все остальные могли идти лесом. Людей много, император один.
Романов же подумал одно мгновение, прежде чем согласиться. Разведывательная сущность Жулавски уже давно не была секретом. Нигде, ни в России, ни на Западе международный журналист такого уровня не мог не попасть в тенета спецслужб. Видимо, кто-то дальновидный и умный вспомнил о необязательной, но довольно доброй связи западного журналиста и российского императора. И решил использовать имеющую возможность связи с русскими, подумав, что хуже не будет.
Император же понимал, что любая война идти долго не может. И, в конце концов, пусть будет плохой мир, чем хорошая война. События на Украине окончились для России, как на региональном уровне, так и в мировом аспекте убедительной победой. Погибшие солдаты и офицеры были с лихвой отомщены.
И зачем же тогда упрямится и стоять на своем, как некоторые западные мракобесы? Друзьями нам уже никогда не быть, да мы и никогда не были, пусть об этом и твердят разные российские либералы.
Но партнерами будем. Или, хотя бы, добрыми соседями. А куда деваться, если географией придвинуты ко всяким европейским шавкам, типа Литва или Эстония? Это вам не Австралия, где только один сосед — Новая Зеландия. А до остальных, хоть на Запад, хоть на Восток, тысячемильные морские просторы. Вот счастливчики!
Жулавски, видимо, настоятельно подпинывали по мягкому месту, поскольку прилетел он на нечастом самолете с Запада. Романову даже показалось, что это как бы специальный самолет из Великобритании в Россию неловко замаскированный под кампанию «возобновленные самолетные рейсы на Восток».
Он прошел к президенту, то есть, конечно, императору России Николаю III, оживленный и какой-то наполненный призрачными надеждами. Романов не мог не сказать об этом.
— Да, ваше императорское величество, — согласился он. Такого рода посетители проводили специальные инструктажи у церемониймейстера двора, но все равно они чувствовали неловко, по крайней мере, на первых минутах. Но не Жулавски. Он пояснил: — как многие англичане, я довольно консервативен и монархичен. И то, что такая огромная страна, как Россия, после таких радикальных переплетов вновь стала монархией, не может не радовать.
— М-да? — нейтрально спросил Романов, — а мне показалось, по крайней мере, из СМИ, что английское общество держится весьма сдержано и даже враждебно.
— Да простит меня ваше императорское величество, но СМИ отнюдь не являются рупором всего общества, скорее, они отражают чаяния политических течений. И потто, честно говоря, негативное отражение общества происходит от правящего монарха. А не от института монархии. Подождите, несколько лет, и мир привыкнет к новой монархии.
Романов где-то думал так же, правда не об англичанах, а об русских, но благодушно кивнул головой.
Поговорили о современной России. Жулавски не был здесь всего лишь пару лет и очень поражался изменениям. Москва, а он увидел, разумеется, только Москву, была и той и совсем не той.
— Прежде всего, я, разумеется, побывал в российских продовольственных магазинах. Это нечто невоспринимое! Естественно, я, как человек информированный, знал, что экономическая блокада западных государств совсем не удалась, но чтобы результаты оказались до такой степени противоположными! Такие прилавки дали бы честь самым фенешенебельным магазинам Лондона или Парижа. Я даже более скажу, такой наполненности нет ни у одного западного магазина.
— Ах, — небрежно махнул рукой император, — стабильная денежная валюта и надежная логистика с дешевыми видами перевозки творят чудеса. Ведь санкции были странной концепции, что именно Запад находится в центре мировой экономики. К сожалению для авторов, это оказалось не так. бананы, цитрусовые, другие экзотические колониальные фрукты находятся в экваториальных странах, а там охотно берут, можно сказать, даже вырывают российское золото в обмен на фрукты, пряности и так далее. А потом грузовые дирижабли дешево перевозят товары в России и в результате за копейки продают на столичных магазинах.
— Да, за копейки, — подтвердил Жулавски, — за золотые копейки. Для бедных западных жителей было бы весьма дорого, но для россиян с вашими зарплатами и даже пенсиями дешево. При мне старушка — божий одуванчик купила два фунта манго и фунт киви, заплатив за это одиннадцать копеек золотом. Это же почти пятнадцать фунтов стерлингов, ужас. Но когда я спросил у нее пенсию, она ответила, что пенсия минимальная и гордо ушла. Хорошо, что я знал, что в России пенсия составляет двадцать пять золотых рублей, это сейчас зарплата крупных чиновников и доходы успешных бизнесменов в Англии.
Слова английского корреспондента для президента ничего нового не принесли. Европе плохо — России хорошо — такое положение было стабильным на протяжении нескольких последних лет. он лишь вежливо улыбнулся, показывая, что внимательно слушает собеседника.
Жулавски его понял. Попросил:
— Ваше императорское величество, я не буду вас надолго задерживать, скажите мне только, обалдую, что нужно сделать, чтобы страна в короткий срок, в чудовищных санкциях, вдруг превратилась в богатейшую? Как говорили в свое время, в советское прошлое, они превратят свою страну в город-сад. Им тогда не удалось. А вот вы легко и непринужденно сделали!
Корреспондент почти жалобно посмотрел на императора, словно верил, что он наглотался кокаинового дыма и ему видится чудное, но страшное марево, априори невозможное для западного человека. И теперь его сиятельный собеседник одним словом развеет мираж и вытащит в реальность.
— Вас надо поблагодарить, мои старательные западные друзья, — ехидно сказал Романов, — Россия веками видела в Европе, прежде всего, учителя и даже своего рода пророка — наставника. Даже в XXI веке государство, как не старалось, так и н сумело отучить свое население восхищенно смотреть Западу в рот. Д и само государство, надо сказать, было не в лучшем положении.
И вот, экономика, как на Западе, политическая система как на Западе. Даже культура и та как в прекрасном Западе!
А тут вы раз и отрезали. А что б не было хотя бы у части общества иллюзий, еще наговорили всякие гадости. Надо сказать, я и сам бы не решился на значительную часть реформ, излишне, как тогда касалось, радикальных. Но вы ведь не дали мне никаких шансов! Как, впрочем и части общества, излишне тогда бывшим прозападным.
