по миру. Мишель Портман таким правом обладает. Она — элита элит. Далеко не сразу она поняла, что Тайный отдел просто убивает неугодных императору. Возомнивших о себе чиновников. Смутьянов всех видов и мастей, в абсолютном большинстве безобидных чудаков. Обнаглевших клановых. И их детей со следами попыток магического вмешательства в генетику.
Рой Збарский и Риманте Зверева — из последней группы. Дети. Но разница между ними — огромная. С девочкой все понятно. Один из князей Лихачевых искал возможности кардинально увеличить магическую силу своих детей и что-то там нашел. Тут же решил опробовать метод на случайном ребенке одной из своих шлюх. Дальнейшее предсказуемо и банально. Донос, расследование, устранение князя маскируют под результат клановых войн, ребенку выжигают магическую составляющую «Оком Перуна». С чего сейчас решили убить — дело десятое, но тоже понятное. К девочке вернулась речь, есть опасение, что выжгли не все. Решили закрыть тему окончательно.
Иное дело — Рой Збарский. Официально — буратина отставной фрейлины младоимператорского двора. Неофициально — мать неизвестна. Отец неизвестен. Тайному отделу — и неизвестны. Тут прямо с этих слов надо убегать от тайны сломя голову, да некуда… А дальше — больше. Подтвержденный имбецил, алкоголик и наркоман. И одновременно — магически одаренный, сканеры проходит уверенно. А так не бывает. Или одаренный — или алкоголик, правило незыблемое. Значит, проклят. Буратина и имбецил.
А дальше — еще больше! Погиб в результате покушения. Второго покушения. Каково? А с первым что? Пожали руки и мирно разошлись? Очень странный мальчик. Погиб — а после подтвержденной смерти вдруг засветился как одна из сторон в дарственной. Это как? Мертвым вообще-то не дарят. Доходный дом на Центральной першпективе — точно не дарят. Понятно, что такого надо обязательно убить. И убить окончательно. Непонятно одно — как потом самой остаться в живых. Тайна Роя Збарского — редкая тайна. Таковой и останется. А Мишель Портман что? Таких много. Каждый год академия выпускает. А она еще изумлялась, дура, как это в такой элитный отдел и имеются вакансии? А они просто освобождаются регулярно.
Она докурила сигарету. Заказала по ти-фону билет до Старого Донца на ближайший вечер. И решительно направилась в технический отдел. Там уже второй год протирал уставные штаны ее приятель и однокурсник Вася, такой же Старший ученик школы Бытовой магии, как и она. Только Вася никакие спецкурсы не заканчивал, в оперативники не рвался, сидел себе за монитором и собирался сидеть там спокойно до льготной пенсии.
Ее он встретил радостной улыбкой:
— А пойдем на обед, Конфетка? С тебя ресторан!
Мишель незаметно поморщилась. Ну да, Конфетка-Мишель, так ее и звали в академии. Дурой была, красотой блистала. И доблисталась.
— Ресторан, — согласилась она. — Но сначала отпеленгуй мне вот эту креатуру.
И аккуратно положила перед оператором бумажку с именем. И потом так же аккуратно ее сожгла. Как мрачно шутили на спецкурсах — «по прочтении сжечь. Прочитавшего.»
Посмотрела на результат, запомнила адрес.
— А теперь наложи на карту местонахождение вот этого кадра.
Процедура с сжиганием бумажки повторилась.
— Не, этого я помню, сам из реестра убирал! — засмеялся Вася.
— А ты все же наложи. А то ты его из реестра убрал, а он потом в дар дома получает.
— Это что же, ошибся, да?..
Вася побледнел и защелкал клавишами. И обреченно уставился на результат.
— Там же. Живой…
Глядеть на Васю было жалко. Такие проколы на службе не прощают.
— Там же — это где? — уточнила она.
— Где девочка. Старый Донец, Центральная першпектива, 17…
А вот это уже было интересно. Две цели — и сошлись вместе. В почти миллионном городе. Она почувствовала азарт розыскника, который слаще наркотика, из-за которого идут юные дуры в тайную службу.
— А пойдем в ресторан! — легко сказала она. — Да не горюй ты! Мне материал в готовом виде пришел. Значит, наверху знают и крайних не ищут.
Вася тут же повеселел и подорвался с места, чуть операторскую не забыл опечатать. Тот еще любитель ресторанной халявы.
Впрочем, в ресторане он заметил ее угнетенное состояние и развлекал изо всех сил. Под конец она оттаяла и даже немножко посмеялась над парочкой операторских баек.
А потом приятель положил ей руку на плечо и проникновенно сказал:
— Конфетка! Я же вижу смятение души! Давай, выкладывай как другу! Помогу чем смогу.
И испортил, скотина, все ресторанное очарование.
— Вася! — так же проникновенно ответила Мишель. — Ты знаешь, я и на спецкурсах была лучшей в группе. И зачет по «подсадным уткам» сдала с первого раза, в отличие от остальных. И начинала работу именно с «подсадных». Не стыдно?
Вася густо побагровел, убрал руку и пробормотал что-то насчет долга, что он обязан был по службе и вообще это шутка.
— Шутка! — легко приняла правила игры Мишель и ушла. И оставила Васю расплачиваться за заказ. Вася — он Вася и есть, его и в академии постоянно так наказывали за любовь к халяве.
А подозрение в том, что ее в целях секретности уберут сразу после операции, превратилось в уверенность.
Билет она купила за свои деньги. Оперативники Третьего Тайного старались лишний раз жетонами имперской службы не размахивать. Да и платили им не скупясь. Вагон она, конечно, не потянула бы выкупить для дорожных оргий, а одноместное купе — вполне. Но оргий она устраивать не стала, от предложенного вина отказалась, закрылась и спокойно проспала до станции назначения. Попрощавшись заранее с жизнью, она вдруг обрела странную безмятежность.
В Старый Донец она приехала поздним утром, как и рассчитывала. Прямо в вокзальном пункте проката арендовала неприметную машину: стальной бампер, кнопка временной тонировки стекол, транзитные номера на дверках — надежный, проверенный трудяга секретной службы. После чего позвонила князю Михаилу Меньшикову, сухо сообщила, что его жалоба принята к работе, приказала явиться в муниципалитет к кабинету номер три и отключилась, не слушая возражений. Приедет он как миленький, никуда не денется. После чего сверилась с картой и не спеша поехала к муниципалитету.
По дороге она меланхолично размышляла о странной тяге людей к наградам, званиям и к титулам. К мишуре. Князья Меньшиковы, не более и не менее. Аж восемнадцать штук в гнезде. И все — князья. И папа их. Тоже князь. А всех владений — четверть губернского города не из крупных. Поделить на восемнадцать — выходит, что так называемые князья над каждым домом трясутся. Именно по дому
