– Сергей Петрович, мы с Евгением Ивановичем уже обзвонили все, что только можно было обзвонить. К счастью, никого, похожего на Митю, не привозили. Так что он скоро объявится. А где, кстати, Маша?
– Матвей повез ее в Кукушкино, пусть отдохнет. Она знает, что делает, ведь там и у вас, Сергей Петрович, дача. Вполне возможно, что он уже там. В случае, если она найдет его, позвонит сюда от Трушиных.
Понимая, что он здесь лишний, Дождев поехал ночевать к Марте. Но по дороге передумал и решил заехать к Лизе, чтобы справиться, не узнала ли она чего-нибудь нового о Мите. Это был, конечно, самообман, ведь если бы она узнала, тотчас позвонила бы Дымову, но он старался не думать об этом. Поднялся и нажал на кнопку звонка.
Бобров был пьян, он держал в руках смятый лист. В смешных белых трусах, со взъерошенными седыми волосами и слезящимися голубыми глазами, он никак не тянул на первую скрипку и напоминал своим видом опустившегося вдовца.
– Дождев, старина, рад тебе, чертовски рад. Случилось страшное! Охо-хо-хо! Случилось то, что должно было случиться. Он приезжает! Он! Она обманщица, твоя жена, она сказала мне еще тогда, что у них все кончено. Она сама не ведает, что творит. Лиза – непостижимая женщина, мне не стоило связываться с ней. Ее проще убить, чем понять.
– Что случилось?
– Она ушла от меня. Даже вещи не взяла. Сказала, что переночует в гостинице. Я не знаю, говорила она тебе или нет, но у нее есть маленькая дочь, она родила ее в Австрии. Надо знать Лизу, чтобы спокойно отнестись к тому, что она могла оставить девочку с ее отцом и, скажем, с няней, чтобы потом, когда ей надоест очередной мужчина – на этот раз я, будем знакомы! – вернуться к ним. Но я, представь себе, не знал, что того мужчину зовут Франсуа Планшар, тот самый Планшар, с которым работает Дымов. Теперь-то мне хотя бы понятно, каким образом Лиза смогла неожиданно покинуть вас с Митей и укатить за границу – Планшар увез ее шесть лет назад. Но, как видишь, ни деньги, ни дочь не смогли остановить Лизу, и она вернулась сюда, чтобы выйти замуж за меня. Да она просто бесчувственное чудовище! В ней напрочь отсутствует материнский инстинкт.
Дождев повернулся и пошел к двери.
– Ошибаешься, у нее все в порядке с инстинктами, просто она такой человек. Люби ее молча, как я, и радуйся, что она вообще существует. Ну, будь здоров.
Еще в подъезде он почувствовал запах печеного, так вкусно могло пахнуть только у Марты. Она встретила его улыбкой и спросила:
– Угадай, кто у меня?
– Митя или Маслов, кто ж еще?
– А вот и не угадал. Лиза. Ты не поверишь, но она сама ко мне приехала и знаешь зачем? Чтобы я испекла пирог с клубникой и вишнями, завтра приезжает ее маленькая дочка, Габриэль. Лиза – не железная, она перенервничала, прощаясь с Бобровым, мне пришлось напоить ее успокоительным и уложить спать. Пойдем на кухню, и тебе пирога хватит.
Сергей слушал ее щебетание и не мог понять, чему он так радуется. Уж не тому ли, что Лиза попросила Марту об одолжении и снизошла до нее, или тому, что Лиза скорее всего уедет с Планшаром, только теперь во Францию, и будет очень далеко отсюда, а может, тому, что Марта теперь репетирует Нору и эта милая ибсеновская женщина поселилась в ней на некоторое время?
Когда Марта скрылась в ванной, Сергей тихо вышел из кухни и остановился в дверях комнаты, чтобы взглянуть на Лизу. Она спала, свернувшись на диванчике, в юбке и блузке, светлые волосы блестящими волнами – свет падал из окна, а в комнате было темно – мерцали на подушке. Она видела сон, который заселила на этот раз, наверное, Планшаром и дочерью, она улыбалась и дышала ровно и очень трогательно. Она действительно всегда принадлежала только себе и никому больше, и вся ее энергия была направлена на то, чтобы постоянно разнообразить и обновлять свою жизнь, нисколько не заботясь о тех людях, которые любили ее и которых она бросала безжалостно, не оставляя никаких надежд. Если сравнить ее, скажем, с Мартой, которая очень скоро добьется успеха на сцене, или с Ольгой Руфиновой, на которую молятся все пенсионеры и художники города, то Лиза ничего такого не умеет, она даже пирог поручила испечь Марте, а сама в это время спокойно спит. И где спит? У женщины, которую заставила так сильно страдать!
Услышав, как прекратила шуметь вода в ванной, Сергей поспешил вернуться на кухню и налил себе чаю.
– Скажи, Марта, почему она пришла к тебе, она что, печь не умеет?
– Умеет, конечно, но говорит, что у нее все валится из рук. А еще она плакала и говорила, что Планшар давно бы приехал за ней, если бы она этого захотела. Да и по дочери соскучилась.
– А почему же теперь захотела?
– Из-за Мити, по-моему, она и его хочет взять с собой. Представляешь, она не знала, чем занимается Планшар, она и не думала, что его бизнес как-то связан с художественными выставками. Это она случайно от Глеба узнала. А когда они с Планшаром только познакомились, думала, что он просто коллекционер-любитель и покупает картины просто так, для души. Представь, как она засуетилась, узнав, что Планшар приезжает сюда для того, чтобы принять участие в открытии галереи. Конечно, она бы сделала все, чтобы ее сын выставился, но кто бы мог подумать, что Митины работы будут иметь такой успех.
С мокрых волос Марты вода капала прямо на стол, от чего образовалась небольшая лужица, по форме напоминающая сердце. Дождев подумал, что ему никогда не удастся постичь женское сердце и женскую логику и что он обречен на одиночество даже рядом с самой любимой женщиной. Он смотрел на Марту, но видел другую женщину, он страстно хотел ее, но она спала за стеной и в мыслях уже принадлежала другому. Он знал одно: отлучись сейчас Марта куда-нибудь, хоть к соседке, он бы разбудил Лизу своими поцелуями и хотя бы на час, пока она еще не уехала, вернул бы ее себе. Но Марта тоже знала об этом и никуда не уходила. Она все знала и знает и еще находит в себе силы смеяться и делать вид, что радуется жизни. И Дождев, обозвав себя скотиной, нежно привлек Марту к себе и усадил на колени.
– Еще по кусочку пирога и спать.
Как ни уговаривала Маша Матвея вернуться в город без нее, он упрямо отвечал, что у него приказ Руфинова и что он обязан ее охранять. И только после того как она позвонила от Трушиных домой и Матвей сам услышал голос хозяина, ее оставили наконец в покое. Едва стих шум мотора, она, облегченно вздохнув, поднялась на второй этаж. Митя сидел на постели с закрытыми глазами.
– Обещай мне, что, если я сейчас открою глаза, ты не исчезнешь.
– Исчезну, потому что ты меня не любишь. Если бы любил, то не заставлял бы так переживать.
Митя открыл глаза, и Маша бросилась к нему на шею.
– Какая же ты глупая, Маша! Ты же должна была чувствовать, все чувствовать. Ты хочешь меня сейчас почувствовать? – Он раздел ее и уложил в постель. – Ну как? Чувствуешь? Тебе хорошо? Отвечай немедленно, а то остановлюсь.
– А ты не можешь целиком в меня войти и там остаться жить? Мы бы рассказывали друг другу на ночь страшные истории и постоянно лежали, иногда вставали, чтобы поесть.
– Как мне хорошо с тобой! Я чуть с ума не сошел, когда ты сбежала от меня тогда, у Геры. Но я бы все равно тебя нашел, обязательно. Что, что с тобой?
Маша всхлипнула и замерла, прислушиваясь к тому, что происходило где-то внутри ее, потом содрогнулась всем телом, и из горла ее вырвался громкий стон.
– Можешь не отвечать, отдохни немного, и продолжим снова.
– Послушай, Дождев, ты хоть знаешь, что от этого бывают дети?
– Догадываюсь, а для чего же я столько тружусь?
– У нас уже обе подушки на полу, а матрац наполовину съехал.
– Ты же видишь, как я стараюсь.
Спустя час Маша рассказала ему, как его ищет Дымов, как все беспокоятся, что он сотворил с собой что-нибудь.
– А ты видела «Обнаженную М.»?
– Видела. Это ужасно. Неужели я такая на самом деле?
– Ты лучше, но я так по тебе скучал и томился, что и сам не знаю, как написал. Мне кажется, я мог бы писать тебя бесконечно, ты же постоянно меняешься, ты хорошеешь с каждым днем.
Над Кукушкином пылал закат, когда они вышли из дома и отправились звонить к Трушиным. Маша сказала Дымову, который взял трубку, что Митя нашелся и что первой же электричкой они вернутся в город. А потом они пошли бродить по дачному поселку. Отыскав в условленном месте ключ, зашли в Митин сад, открыли домик, летнюю кухню, нашли там немного грибного супа и мороженые сосиски. Митя принес с огорода помидоры и зелень.
– Мне постоянно хочется есть, – говорила Маша, аппетитно жуя наскоро приготовленный салат, – но только почему-то не дома. Вика вкусно готовит, но у тебя или с тобой все вкуснее.
В саду Митя залез на самую верхушку вишневого дерева и насобирал целую миску теплой от жары, сладкой и почти черной вишни. Потом они забрались в малиновые кусты и в темноте, на ощупь, собирали нежные, душистые, немного подвяленные и приторные ягоды.
На открытии галереи Руфиновы вели себя так, словно ничего существенного в их жизни не произошло. Борис не отходил от жены ни на шаг и всем своим видом показывал, как он горд и счастлив быть рядом с ней. Но Ольга в отличие от него, прогуливаясь по гулким светлым залам, не видела никого, кроме Дымова.
