у беспризорников со всей России. Этакий зимний «курорт», где можно переждать северные лютые морозы и подкормиться. Их пока тоже запихивали в РОД «сынами полков».
Сколько бандитов скрылось под землей никто сказать не мог даже примерно, цифры называли разные, от двух тысяч до шести, а кто-то и все десять. И все эти твари конечно же вылезут из-под земли, как только Климов уйдет из города. Да, часть войск оставит, тысяч пять для обороны, да и просто чтобы местные чего не учудили, как в поговорке: кот из дому — мыши в пляс, но справиться с такой оравой они не смогут. А те станут мстить, стреляя по солдатам и КОПам из-за угла. В общем проблему требовалось решать радикально, раз и навсегда.
И у Климова имелась одна идея.
Встретившись с контрабандистами, он им сказал, показывая на ящики:
— Вот в этих ящиках листовки и свечки. Я прошу вас спуститься в катакомбы и расклеить или просто разбросать мой ультиматум, ну и свечки рядом зажечь, чтобы они точно не прошли мимо.
Прочтя текст, контрабандисты только вскидывали брови и качали головами. Но никто ничего не сказал, репутация у Водяного была еще та, и ни у кого не возникло сомнений, что он не сделает то, что пообещал в своем ультиматуме.
Некоторые разве что подумали: «А каким станет его новое прозвище?»
Как бы там ни было, но контрабандисты выполнили поручение полковника и раскидали листовки в катакомбах. Пошли сутки, что Климов дал уркам на раздумья и добровольную сдачу. Но вышедших на поверхность оказалось даже еще меньше, чем выловили в городе.
— Ну что же, они сами выбрали свою судьбу. Начинайте.
Солдаты Химического батальона начали открывать краники у баллонов и по шлангам в подземелья, через множество обнаруженных ходов, пошли газы. В Российской империи тоже изготовили до хрена всякой разной дряни, но особо ее не использовали и на складах, в том числе в Одессе скопилось просто огромное количество всякой химии.
На первых порах решили использовать относительно гуманные средства — слезогонку, что-то вроде хлорпикрина. И практически сразу на поверхность как крысы полезли бандиты с соплями и слезами.
— Изверги! — орали они.
— Твари!
Их всех тут же вязали.
Где-то попытались прорваться с боем, но каждый выход заминировали МНД и поставили пулеметы. Так что стоило только бандам выскочить и начать стрелять, как их подрывали и зачищали из пулеметов.
В итоге за сутки выползло под две тысячи человек.
— Начинайте второй этап, — кивнул Климов.
Химики начали открывать баллоны с настоящими боевыми отравляющими газами.
Наверняка, даже после такой химической атаки кто-то уцелеет, мало ли закутков, которые можно перекрыть, но имея вентиляционную отдушину. Но сколько их будет? Сотня? Две?
Теперь полковнику предстояло решить, что делать с плененными урками, а их в общей сложности с учетом того, что удалось поймать во время штурма и последующей зачистки, насчитывалось больше трех тысяч человек.
Расстрелять?
Можно. Но только это пустой перевод патронов и ресурсов. Ведь даже дерьмо можно пустить на удобрения. А тут такая масса людей, пусть и конченых.
Климова всегда удивляло то обстоятельство, что во время войны погибает цвет нации, а в живых остаются всякие доходяги и вот такие мрази, сидящие по тюрьмам. Ведь это же неправильно! Должно быть наоборот, что во время войны в расход надо пускать вот этот человеческий мусор.
Всех плененных бандитов со связанными руками в итоге построили в поле под прицелом нескольких пулеметов.
— Что, думаете вас всех ждет расстрел по суровым военно-революционным законам? — обратился к ним полковник. — Нет, я вас обрадую, а может кого-то огорчу, но так легко вы не отделаетесь! Вы все твари, очень долго жировали на народном теле, как какие-то паразиты вроде глистов, высасывали из него кровь. Но за все в этой жизни надо платить, и вы заплатите. Более того, у части из вас даже пусть маленький, но шанс выжить. Итак, я принял решение сформировать из вас штрафные батальоны. У вас есть только одна возможность покинуть его живыми — получить увечье несовместимое с продолжением службы. Порядки в штрафбате простые, за любое нарушение приказа — расстрел. Более того, за преступление одного, отвечает весь десяток — отделение, и далее по восходящей. Пример: побег одного — расстрел всего десятка. Побег десятка — расстрел всей сотни. Побег сотни — расстрел всего батальона. Так что присматривайте друг за другом, от этого зависит ваша жизнь и лучше сами удавите ненадежного.
— Что же это за жизнь такая?! — воскликнул один из бандитов в возрасте, похоже из «иванов».
— Лично для тебя, уже совсем никакой, — сказал Климов и достав пистолет, выстрелил в говоруна.
Толпа угрожающе загомонила.
— Молчать! Еще один звук и заговорят пулеметы!
Бандиты не послушали, послышались оскорбления и угрозы.
— Огонь!
Застучал пулемет, скашивая первые ряды. Одна пуля валила минимум по два человека.
Остальные бандиты тоже попадали на землю, чтобы их не зацепило.
Выпустив очередь на полсотни патронов, пулемет замолчал.
— Встать!
Бандиты начали вставать с ошарашенными лицами. До них похоже только сейчас начала доходить вся серьезность ситуации, в которую они попали. И это после всего произошедшего: подрыва поезда и газовой атаки катакомб.
— Вы ушлепки, кажется, не поняли с кем имеете дело… Разрешения открыть пасть не было. Запомните твари, игры кончились. Рот можно открыть только в случае разрешения командира. У вас теперь нет права даже попросить о разрешении открыть свои поганые пасти! Ни для того, чтобы что-то спросить, ни для того чтобы что-то уточнить и тем более предложить или пожаловаться. Приказы, какими бы они ни были, хоть скакать на одной ноге, выполняются немедленно!
Климов, взяв винтовку у одного из своих бойцов, примкнул штык и выщелкнув магазин, подошел к одному из урок и срезав путы с его рук, вложил в них винтовку, отдал приказ:
— Добить раненых.
Тот ошарашенно посмотрел на полковника. Видно, что из воров и «мокрыми» делами не занимался.
Климов достал пистолет.
— Сейчас-сейчас! — засуетился тот. — Я…
Бах!
Урка упал с прострелянной головой забрызгав мозгами окружающих.
— Что же вы такие тупые… Я же ясно сказал, рот
