Из онлайна в оф(ф)лайн и обратно
Кроме интернета (заслуженно), рунета (не вполне заслуженно), блога (заслуженно) в словари литературного русского языка пробились еще два интернет-слова: онлайн и оффлайн.[95] Они удивительным образом продолжают тему параллелизма реальной и сетевой жизни.
В 90-е годы двадцатого века интернет-сообщество активно изобретало новые слова не для новых явлений, связанных с интернетом, а для чего-то вполне привычного, но помещенного в сеть. В этом сквозило желание сообщества отгородиться от обыденной жизни, переназвать по возможности все, потому что нечто в интернете — это совсем не то, что нечто в старой реальности. Отсюда такие игровые или полуигровые слова, как сетература (то есть сетевая литература) или более редкое — сетикет (вместо сетевой этикет), образованные путем наложения слова сеть на, соответственно, слова литература и этикет, то есть слова-бумажники. Наряду с сетикетом существовало и заимствованное слово нетикет (англ. netiquette — «сетевой этикет, правила поведения в интернете», получившееся из наложения net и etiquette). Уже тогда можно было предположить, что они не приживутся в языке, если только интернетное сообщество не отделится окончательно от реального мира. Потому что сетература уж слишком плавно перетекает в литературу, чтобы обыденный язык позволил себе иметь целых два слова для одного понятия. Наиболее талантливые писатели из интернета перекочевали на бумагу, а некоторые известные писатели завели блоги и начали писать в интернете.[96]
Отдельного сетикета тоже не существует, хотя, наверное, можно говорить об этикете электронного письма, этикете, принятом в отдельных сообществах. В общем, эти экспериментальные слова так и не прижились.
Еще более увлекательным был поиск слова для самоназвания завсегдатаев интернета. Разнообразие вариантов здесь необычайно велико (среди них, так сказать, и народные и авторские): сетяне, сетевые, сетенавты, сетевики, сетеголовые, новые нетские[97] (снова от англ. net). Большая часть из них образована с помощью игрового приема и основана на довольно прозрачной и опять же игровой аналогии. Аналогия в языке вообще имеет чрезвычайно важное значение. Сетяне устроены так же, как земляне или марсиане. Метафора понятна: интернет сравнивается с отдельной (от Земли) планетой, его пользователи — ее обитатели. Звучит, правда, чересчур пафосно. Примерно так же, как и сетенавты. Здесь, правда, метафора не планеты, но вселенной, а слово по аналогии с космонавтами и астронавтами называет мужественных путешественников в неведомое. Сетевики, наоборот, слишком жаргонно и подчеркнуто приземленно, да и закреплено, кажется, за конкретной специальностью. В новых нетских опять же слишком очевидна игра (новые русские), да и русско-английская гибридность помешала слову прижиться. Слово сетеголовые по своему устройству, пожалуй, самое сложное и отсылает к фантастической литературе: аналог — яйцеголовые. Я в какой-то давней статье пытался пролоббировать слово сетевой, которое, казалось, звучит мужественно и лаконично, но, увы, русский язык не прислушался и ко мне.
Очевидно, что все эти слова не были популярны, а теперь вышли из употребления и забыты. Интернет-сообщество растворяется в человечестве, или, точнее, наоборот, человечество (в том числе русскоговорящее) плавно вливается в интернет, и никакого особого сетевого общества не будет, а все будут существовать то в простой реальности, то в виртуальной. А в этом случае специального слова не нужно.
Тем не менее противопоставление обитателей сети и реального мира иногда неожиданно актуализируется, и в этом случае используются любопытные слова. Например, названия мелких животных. Так, с недавних пор популярным стало выражение сетевые хомячки. Оно актуализировалось во время митингов протеста в конце 2011 года — в 2012 году, поскольку считалось, что на митинги вышли люди, в основном сидящие в интернете в социальных сетях, и, кроме того, социальные сети и интернет в целом стали организующей площадкой для протестного движения. Процитирую лишь один плакат на митинге с изображением хомяка: Хомяк расправил плечи. Ответить на вопрос, почему именно хомяк приобрел такое значение, я не могу, хотя надо признать, что хомяк в интернет-фольклоре всегда играл важную роль.[98] Сам же механизм вполне понятен. Названия мелких животных, в том числе сбивающихся в большие массы, используются для обозначения людей, как правило, безропотных и безгласных. Напомню, выражения офисный планктон, бунт хорьков (выражение журналиста Матвея Ганапольского),[99] анчоусы в бочке (выражение журналистки Юлии Латыниной). В эту копилку внес свой вклад и Владимир Путин, обратившись к участникам митингов 15 декабря гои года во время телевизионной «Прямой линии» со следующими словами: «Идите ко мне, бандерлоги», и добавил: «С детства люблю Киплинга».
Надо сказать, что изначально слово хомяк (хомячок) применялось в интернете далеко не ко всем его обитателям, а только к убогим и сирым. Иначе говоря, это было негативное определение человека, похожее на употребление в обычном языке слова быдло, но менее грубое. В этом же значении в олбанском использовалось и название других грызунов — лемминги, которые, по легенде, сбиваются в толпу и кончают жизнь самоубийством, бросаясь с обрыва в океан. И хомячкам и леммингам приписываются разные банальные фразы, в частности, знаменитое выражение Как страшно жить! (восходящее к тексту Александра Куприна, но ставшее сегодня популярным благодаря Дине Корзун и Ренате Литвиновой).
В общем, хотя хомяк не сбивается в большие массы, но он беззащитен и безгласен.[100]
Продолжу, однако, речь о параллелизме явлений в реальном мире и в интернете. Он, безусловно, существует, а вместе с ним существует и параллелизм лексический. Относительное равноправие двух миров лучше всего подтверждается существованием слов онлайн и оффлайн (офлайн), заимствованных из английского: online или on-line («на связи, в интернете») и offline или off-line («вне связи, вне интернета»). Не хочу долго обсуждать правописание слова оффлайн. Скажу только, что раньше в заимствованных словах двойные согласные на конце слова или перед согласной сокращались, но сейчас это правило практически не действует, и они сохраняются. Поэтому здесь я снова расхожусь с орфографическим словарем. Если судить по данным поисковых машин, оба написания употребляются с примерно одинаковой частотой, хотя оффлайн все же немного чаще.
Но равноправие реального и виртуального миров все же относительно. В языке существует больше слов и обозначений для необычного, хотя и важного, чем для обычного и потому не очень заметного. Отклонения от нормы важнее нормы.
Так вот сетеголовым не удалось отделить себя от остального человечества, и тогда с помощью специальных слов они отделили это «несетевое» человечество и «несетевую» жизнь от себя, то есть сделали именно всемирную паутину исходной, а реальный мир вторичным. Собственно, его так и называют реалом: Давай встретимся в реале! Существование жаргонного слова реал и отсутствие слова — достойной пары для мира виртуального, как раз и свидетельствует о вторичности жизни вне интернета. Интересно, что естественный кандидат в пару к реалу — слово вирт — обычно используется в более узком значении. Виртом в жаргоне называют виртуальный секс, что опять же свидетельствует о некоторой его экзотичности. По крайней мере, пока.
Говоря о реале, надо не забыть назвать и английские аббревиатуры, которые не очень часто, но все же мелькают в русском интернете: IRL и RL. Раскрываются они просто: in real life и real life («в реальной жизни» и «реальная жизнь»). Существование особой предложной аббревиатуры говорит нам о важности именно этой конструкции.
Точно так же и в русском языке реал чаще всего встречается с предлогом в, то есть слова в реале мы произносим чаще, чем, например, реал в именительном падеже.
Раз существуют параллельные миры, то должны быть и переходы между ними. В олбанском появились глаголы, обозначающие переход, правда, только в одну сторону, а именно из настоящего, то есть сетевого, в ненастоящий, то есть реальный мир. Не пора ли нам развиртуализоватъся, — говорит обитатель сети другому (варианты — развиртуализироватъся, девиртуализ(ир)оваться). Что означает — познакомиться в том другом мире — мире № 2.
