С 1991 г. языческие лозунги получили и политическую окраску. Тогда на Первом съезде удмуртов была создана общественно-политическая организация «Удмурт кенеш» (Всеудмуртская ассоциация), в деятельности которой проявляются антирусские и антиправославные тенденции. В начале 1990-х гг. эта организация развила бурную деятельность по консолидации национально-политических движений финских народов Поволжья. Одним из ее внутриполитических требований стала «удмуртизация» республики. Однако поражение на выборах в удмуртский парламент в марте 1995 г. показывает, что радикализм этой организации не находит большой поддержки в народе. Более умеренной позиции придерживается молодежное движение «Шунды» (Солнце), которое, хотя и сочувствует язычеству, но признает и духовные ценности православия[314].
Первым торо (жрецом) удмуртской языческой общины был избран народный художник Удмуртии С. Н. Виноградов, а его заместителем – писатель Ф. П. Пукроков. Общереспубликанский праздник «Гербер» впервые был проведен в 1992 г. в деревне Кузебаево Алнашского района. Не менее важны для удмуртов и моления в селе Варклет-Бадья Агрызского района Татарстана. Начиная с 1992 г. общереспубликанские языческие моления проводятся ежегодно в июне, т. е. после пахоты, в различных деревнях Удмуртии (например, Пазял Можгинского района и Старая Салья Киясовского района) и включают ритуальное моление «Бусы сюан» (Свадьба поля) с обязательным жертвоприношением барана. В 1994 г. на молении у деревни Старая Салья присутствовали почти 40 тыс. человек[315]. Моления поддерживаются и финансируются удмуртскими властями. В последнее время энтузиасты приступили к созданию в Ижевске Центра духовной культуры удмуртов. Выбранный для него участок по своим ландшафтным особенностям отвечает потребностям традиционных удмуртских ритуалов. Центр будет включать храм с Ин юбо (ритуальным Небесным столбом), учебно-гостиничный комплекс и религиозно-обрядовую зону со Священной Рощей, Священным Лугом и Акташь Вось – участком с камнями и родниками. Проект всего комплекса был разработан АО института «Удмурт-гражданпроект» и был принят общиной «Удмурт вось»[316].
Такая деятельность характерна прежде всего для городской интеллигенции, которая использует все возможные ресурсы – как традиционные (остатки традиционных верований), так и новые[317]. В риторике этих неоязычников присутствуют и антисемитские нотки – христианство объявляется еврейской религией, созданной для закабаления коренных народов. В этом удмуртские неоязычники на удивление сходны с русскими, хотя в местных русских патриотических организациях распространяется идея некой мифической угрозы русским со стороны «вотяков»[318].
Для удмуртов вся эта деятельность означает «возвращение» к исконной «природной» духовности, идущей от далеких предков. Некоторые полагают, что именно языческая вера и языческие ценности помогут народу преодолеть нынешние невзгоды. Энтузиасты видят в язычестве основу для гармоничных взаимоотношений человека, общества и природы[319]. Они ищут опору в этнографии и обращаются к ученым, чтобы те научили их традиционным молениям. Впрочем, основная часть удмуртов слабо затронута этими новыми веяниями. По данным массового социологического обследования 1979–1980 гг., древнеудмуртской языческой религии придерживались до 4 % верующих удмуртов как в городе, так и в селе.
Православная церковь в лице епископа Саранского и Мордовского Варсанофия проклинает язычников[320]. Одной из наиболее опасных сторон их деятельности ей видятся массовые моления и ритуальные жертвоприношения животных у деревни Кузебаево, а также массовые обращения людей к помощи астрологов и целителей. При этом подчеркивается, что Православная церковь вовсе не против поддержания народных обычаев и благоговейного отношения к природе. Но она не может согласиться со «служением твари вместо Творца», с явным креном в сторону «материализма», свойственным язычеству. Ведь служа идолам и принося кровавые жертвы, язычники забывают о духовном и совершают великий грех перед Господом. В то же время заявляется, что «язычество противоречит науке», ибо все языческие боги мифологичны, а Христос и апостолы – исторические личности. Язычеству инкриминируются и политические проступки – стремление к сепаратизму и расколу Православной Руси на основе этнического национализма. В противовес этому заявляется, что удмуртские язык и народная культура пришли в упадок лишь при советской власти, тогда как в предшествующее время в Вятской губернии удмурты полностью сохраняли национальное своеобразие. Наконец, утверждается, что «что бы ни говорили переодевшиеся в язычников наши деятели «социалистической по содержанию и национальной по форме» партийной культуры, но надо признать, что удмуртские язык, культура сохранились благодаря просвещению удмуртского народа светом Истины – Святого Православия». Поклонение гуманистическим ценностям объявляется суеверием; стремиться же следует не к материальным благам, а к духовному, путь к чему и открывает Святое Православие[321].
В Мордовской Республике идея национального возрождения вначале ассоциировалась с православием или другими христианскими конфессиями. И лишь с весны 1991 г. призывы к восстановлению язычества стали одним из важных компонентов этнонационалистической риторики[322]. Именно тогда некоторые мордовские интеллектуалы, обсуждая судьбу своего народа в контексте российской государственности, стали делать акцент на насильственной христианизации, нанесшей непоправимый ущерб народной культуре, и тотальной антирелигиозной борьбе советского периода, которая как бы довершила тупиковый поход в бездуховность. В итоге, – говорили они, – вот уже 200–300 лет, как финские народы Поволжья утратили свои народные праздники, восходящие к «золотым» дням язычества. Когда 3 августа 1990 г. в Саранске состоялся первый Всесоюзный съезд культурно-просветительского общества «Масторава», провозгласивший курс на «возрождение мокши и эрьзи», многие мордовские интеллектуалы всерьез задумались о необходимости создания национальной идеологии. Некоторые из них связали это с восстановлением старинных дохристианских праздников и обрядов, возвращением к обычаю ежегодных языческих молений и культу священных деревьев. Были предложения подключить к воссозданию этих празднеств фольклористов и этнографов, ввести соответствующую образовательную программу в Мордовском университете и обязать Министерство культуры Мордовии всемерно содействовать этому движению[323]. Но только в 1992 г. сожаление об утрате дохристианской веры предков прозвучало с высокой политической трибуны – в докладе председателя общества «Масторава» Д. Т. Надькина на I Всероссийском съезде мордовского народа[324].
Одним из источников возрождения язычества стало республиканское Министерство культуры, на базе которого и сложилась группа неоязычников во главе с поэтессой Раисой Кемайкиной. Сначала они занимались реконструкцией дохристианского мировоззрения. Однако в последние годы отказ от чуждого, агрессивного православия и возврат к язычеству, или «исконной мордовской религии», усиленно пропагандируется эрьзянским национальным движением[325]. Одна из целей немногочисленной политической партии «Эрьзян Мастер» – возрождение и распространение неоязычества. В 1992 г. Кемайкина, принявшая языческое имя Кемаля, устроила сельское языческое моление и была провозглашена первой жрицей эрьзянского народа. Ее деятельность широко рекламировалась местными средствами массовой информации, которые сделали ее весьма популярной в народе. Кемайкина выступает с враждебными заявлениями по отношению к Русской Православной церкви, называет христианство «религией рабов» и противопоставляет ему народную эрьзянскую веру, якобы укрепляющую человеческое достоинство[326].
Возрождение народных верований требует восстановления ритуалов. Общенациональный обряд кровавого жертвоприношения был произведен в Саранске летом 1992 г. во время фестиваля финно-угорского фольклора «Торама». Впрочем, многие зрители были этим шокированы. Между тем, начиная с 1990 г. языческий праздник урожая «Велень озкс» с жертвоприношением быков регулярно проводится активистами эрьзянского национального движения в селе Старое Качаево Большеигнатовского района. В последнее время в организации праздника активное участие принимает и Союз возрождения мордовского народа, а в 1996 г. на сотрудничество с устроителями впервые пошла районная администрация[327]. Помимо возвращения к «национальной духовности», активисты неоязыческого движения видят в язычестве путь к решению экологических проблем, воспитанию у людей уважительного отношения к природе[328].
