а коль этого хватит, то и отвечать придется всем блатным и сполна. Очень может статься, что вплоть до полного уничтожения всех блатных. И, думается, не только в одном, отдельно взятом лагере, но и во всех других лагерях тоже.
И кто его знает, для чего кому-то понадобилось учинить таким вот образом расправу над блатными? Кто ж тебе скажет? Война…
Вот такие мысли одолевали Подкову. Надо было что-то делать, надо было у кого-то искать защиты и понимания. Да вот только что именно делать и кто тебя защитит и поймет? Устроить побег? Мысль, конечно, дельная, да вот только как ее осуществить на деле? Побег — дело сложное, а подготовка к нему — тем более. Поднять бунт? Оно конечно, блатные поднимутся на бунт по первому же слову Подковы, а к блатным, наверное, примкнут и многие из бытовиков и политических, да только и это не выход. К бунту нужно готовиться еще дольше и тщательнее, чем к побегу.
А времени-то как раз и нет. Вот блатных уже тягают на допросы. Даже его, Подкову, и то уволокли, невзирая на то, что он хворает. Сознавайтесь, требуют, это вы убили «кума» вместе с его стукачами?.. Охо-хо! И что тут делать, и как тут быть?
* * *
Негласное наблюдение за начальником лагеря установили в тот же день. О чем Карагашев и сообщил Лыкову, когда в очередной раз вызвал его якобы на допрос.
— Это хорошо, — одобрил Афанасий. — Пускай последят… Ну, а нам с Игнатом начальство что велело передать?
— Ничего особенного, — ответил Карагашев. — Сказали, чтобы вы продолжали работу. И добавили, что надеются на вас.
— И на том спасибо! — буркнул Лыков. — Коль так, то отправляй меня обратно. Раз надеются, то, как говорится, постараемся оправдать доверие.
* * *
В этот же самый день начальник лагеря Сальников встречался с Петром Петровичем. Так у них было намечено — встретиться именно в этот день. Встреча, как обычно, проходила в квартире Петра Петровича. Каким-то образом Петру Петровичу удавалось в любое время, какое только было ему нужно, уходить с работы, не вызывая при этом ни у кого никаких вопросов и подозрений. Так оно было и на этот раз.
— И как у нас дела? — спросил Петр Петрович у Сальникова.
— Потихоньку движутся, — неопределенно ответил начальник лагеря.
— Потихоньку — это плохо! — недовольно проговорил Петр Петрович. — Надо ускорить.
— Легко вам говорить — ускорить. — Сальников также был недоволен словами Петра Петровича. — Я и без того хожу по краю… А поторопишься, так и вовсе свалишься в пропасть.
— И тем не менее, — сказал Петр Петрович. — Надо ускорить дело. Меня тоже торопят, потому и я вас тороплю. Весна — в самом разгаре, Красная армия вот-вот может начать наступление на всех фронтах. Дальше, думаю, можно и не продолжать… — Он помолчал и спросил: — Что творится в лагере?
— В лагере работает следственная бригада НКВД, — сказал Сальников. — Допрашивают блатных. Всех без разбору.
— Ага! — удовлетворенно произнес Петр Петрович. — Стало быть, поверили нам! Удалось их направить по ложному следу!
— Похоже на то, — сказал начальник лагеря.
— Что ж, и замечательно, — проговорил Петр Петрович. — Это нам очень даже на руку. Попробуем извлечь из этой ситуации пользу. Слушайте меня внимательно. Итак, следователи тягают на допросы блатных. Блатные, естественно, встревожены — ведь они-то никого не убивали! А коль встревожены, то, естественно, у них возникают всяческие предположения и домыслы. Например, о том, что вся эта кутерьма — это акция, затеянная против них. Пожалуй, это наиболее вероятное их предположение. И что они должны делать в этом случае? Сидеть и ждать, когда и чем ситуация разрешится? Так ведь страшно. Мало ли что может случиться. Даже массовые расстрелы блатных… Да и не в их характере сидеть и ждать. Они люди действия. Значит, сейчас они ищут возможности, чтобы действовать. А какие это могут быть действия? Здесь усматривается лишь два варианта: побег и бунт. Вот и нужно натолкнуть их на правильный путь… То есть — убедить принять участие в будущем восстании. И растолковать, что иного способа спастись у них просто нет. Вот вам и пополнение наших рядов.
— Понятно, — сказал Сальников.
— А тогда — действуйте. И постоянно держите меня в курсе событий.
Они условились о времени следующей встречи, и Сальников ушел. До лагеря было не так и далеко, и он добирался до него пешком. Он шел, погруженный в тревожные мысли, и не оглядывался по сторонам и потому не обратил внимания, что за ним на некотором расстоянии следуют два человека. Это была пара — женщина и мужчина. По виду они ничем не отличались от прочих обитателей Мариинска. Обычные люди. Они просто шли по своим делам и своей дорогой. Ну, а то, что их дорога совпадала с дорогой начальника лагеря, так это, разумеется, было чистой случайностью.
…Вернувшись в лагерь, Сальников тотчас же велел доставить к нему Осипова. Через полчаса Осипов уже был в кабинете начальника лагеря.
— Ну, и как наши дела? — спросил заключенного Сальников.
— На данный момент мною завербованы сорок восемь человек, — сказал Осипов, помолчал и добавил: — Можно сказать, мозговой центр восстания готов.
— Люди надежные? — спросил начальник лагеря.
— Все, как один, — ответил Осипов. — То есть все ненавидят советскую власть и потому готовы на все, чтобы отомстить ей. Вступить, так сказать, в бой святой и праведный. — Осипов усмехнулся.
— Что, все из политических? — спросил Сальников.
— Представьте себе, нет, — ответил Осипов. — Есть и бытовики.
— А блатные?
— Ну, блатные… К ним я и не знаю, как подступиться… Да и надо ли?
— Надо, — сказал Сальников. — Блатные — это люди действия. Они умеют и стрелять, и с ножами управляться… В отличие от тех же бытовиков или политических.
— Ну, не скажите! — не согласился Осипов. — Разве с осведомителями и с оперуполномоченным имели дело блатные? Мы, представьте, тоже кое-что умеем!
— Это хорошо, — сказал Сальников. — Но и блатные нам не помешают. А как к ним подступиться, я скажу…
И Сальников коротко поведал Осипову о том, что ему недавно предложил Петр Петрович.
— Вот и нужно воспользоваться моментом, — подытожил начальник лагеря. — Думаю, блатные прислушаются к вашим словам. Главное, не скупитесь на обещания. Обещайте им свободу, деньги и документы… Дайте им понять, что у вас к побегу все уже готово. Уверяю, они согласятся. А куда им деваться? Они загнаны в угол, напуганы. Я так думаю, что и без нас они помышляют о побеге. А тут — мы со своими предложениями! По-блатному это называется фарт. А они верят
