вода брызгает куда захочет, и температура прыгает от ледяной до кипятка. Жидкость, в которой создавались краххи, и в которой я успела искупаться, подсыхала, превращая когда-то белоснежные одежды, в деревянные доспехи. Чтобы попасть под струю разломанного душа пришлось поскакать и побегать, но чистое тело – это лучшая награда. С едой не заморачивалась, агрегаты виарнов, больше походили на какое-то космическое оборудование, и пища после десятидневного потребления уже не казалась такой вкусной.
На кровать натурально упала, и даже не смогла по привычке прокрутить все события прошедшего дня просчитывая ошибки, как просто отключилась.
12 ГЛАВА
Проснулась с такой головной болью, что вся студенческая жизнь, с тяжелыми отходняками, показалась раем. Тысячи слонов, топали внутри, эхом закладывало уши, а вот глаза наоборот пытались выбраться из орбит. Ох, закрыла уши ладонями, помассировала мизинцами виски, мечтая об одном, умереть. Сиверс рассказывал о последствиях ментальных атак, но я не сильно, прислушивалась и задумывалась. Что-то меня начинает напрягать мое тупоумие. Все вокруг пытаются как-то помочь, хотя, и не обязаны. Я лишь бездумно живу, словно каждый день последний. Хотя почему 'словно'? За этот год многие дни казались последними. Поразмышлять не дал Эсир.
–Лиена, как ты себя чувствуешь?
–Могло бы быть хуже. – Сказала я и спустила ноги на пол. Что ж лежи, не лежи, а вставать придется. – Долго валялась?
– Нет, сутки. Дроу еще в таргесе. Я думаю тебе надо посмотреть, что происходит на последнем ярусе.
–Что там? – Поморщилась от собственного голоса, который отдавал в голове тревожным набатом. Ответом мне была тишина. Блин, у меня даже роботы какие-то с характером. Любили эти виарны души куда ни попадя совать. Вздохнула и шлепая босыми ногами пошла в сторону выхода. Наше вынужденное заточение подходит к концу. Нужно выполнить обещание данное Эсиру, создать стражей. В лаборатории есть специальный инкубатор или камера все равно как называть, для производства этих монстров. Но как всегда нужна моя кровушка и пара заклинаний на виарском. Если верить Эсиру, камешек мой скоро оживет, и информация опять потечет в мою головушку. Про Нехту хранитель сказал лишь то, что он остался единственный на Алорне. А когда-то их было четыре, столько же, сколько древ жизней. Эсир даже проболтался, назвав их душами братьев, что наводит на некоторые мысли и вызывает кой какие опасения. Надеюсь только беспочвенные. Б-р-р разбрасываться кусками своей души как-то в планы не входило. Хотя если хитрые сестры с небесных ярусов захотят, не отвертишься. Могут просто приказать, отрезать кусочек моей сущности.
На этаже инкубатора было чисто. Даже каменные стены, которые были до этого забрызганы кровью и жидкостью сияли натуральным серым оттенком. Очищающие заклинания наверно. О-хо, зевнула и потопала вниз. Чем ниже я спускалась, тем в больший ужас приходила. Крахх постарался на славу. Почти все стеллажи с редкими видами растений были растерзаны в клочья. И древо… маленькие чуда с такими мелкими, но могучими веточками и ярко-зелеными листиками лежали на грязном полу сломанные. У меня возникло странное чувство потери, словно умерло дорогое и близкое существо. Скорей всего эльфийская кровь плачет внутри меня, хороня последнюю надежду светлых, на возрождение. Не замечая, что иду по грязи и стеклам приблизилась к зеленеющим росточкам.
–Эсир. – Окликнула хриплым голосом хранителя, сама же подняла с пола один росток, бережно стряхивая комья налипшей земли и раздавленных листьев. – Он еще не погиб, я чувствую.
И, правда в моих руках росток словно ожил, и от него повеяло теплом.
–Бедненький, – жалостливо сказала я. – Хотя излишней чувствительностью никогда не страдала. Чаша, в которой он рос, была опрокинута, и земля странного темно-красного цвета рассыпалась рядом. Я быстро собрала землю в чашу и попыталась закопать поникшие корни ростка, но тот словно назло заваливался набок, демонстративно выкорчевывая мощные корешки.
–Ну будь хорошим мальчиком, – уговаривала я маленькое древо, – засунь свои корешки в землю, сейчас я тебе водицы принесу, и ты вновь отрастишь себе красивые листики.
Потом у меня в голове словно щелкнуло от догадки, и я в полнейшей эйфории дотянулась до ближайшего куска стекла, порезала палец. Даже боли не почувствовала, быстро обмазала корешки древа в своей чудотворной крови и воткнула опять в землю. Корешки больше не стремились вылезти наружу, а росток вытянулся, бодро распустил ожившие веточки. Слава богу, жить будет. Главное, чтобы про такие чудеса поменьше кто знал. Алхимики удавились бы, если бы узнали о свойствах моей кровушки. Теперь становиться многое понятно. Спрятать такой ценный продукт можно было только в другом мире. Аха. Еще раз полюбовалась своей работой и водрузила массивную чашу на её постамент. Пора бы проверить Дима, и чего-нибудь поесть.
Темный еще спал. Черные волосы очищенные 'таргесом', разметались по белому покрывалу. Простыня соскользнула, вниз открывая торс с красивыми рельефными мышцами, кожа чистая без единого шрама. Да-а Аполлон тихо курит в сторонке. Дим был на редкость красивым даже по меркам эльфов. Сама не заметила, как уже сидела на краешке постели, с интересом прислушиваясь к своим ощущениям. Я это делала впервые. Не подавляла, не запрещала, а просто отдалась на милость своей сущности. Если раньше сходила с ума от похоти, и желание просто бурлило в крови, теперь хотелось просто касаться его, видеть, чувствовать его запах. Против воли сглотнула набежавшую слюну. Блина, может я просто кушать хочу? Сама, не понимая, что делаю, наклонилась и просто поцеловала в губы, теплые, мягкие и такие сладкие. В ту же секунду сильные руки обхватили меня и крепко прижали к голому телу. Какой горячий. Я затрепыхалась как рыба, выброшенная из воды, но еще недавно умирающий темный был силен. Его глаза открылись, черные, словно омуты, затягивают и парализуют.
–Отпусти. – Сквозь зубы прошипела я.
– Змейка моя каменная, неужели тебе не жаль бедного умирающего дроу. – На губах его заиграла улыбка. Если бы он как всегда, ехидно изогнул брови или растянул в усмешке губы, я бы разозлилась и вырвалась, однозначно, но он просто улыбнулся. Открыто, ласково, просящей, умильной гримасой, хлопая длинными смоляными ресницами. Все… поплыла словно воск с горящей свечи. Дим понял, что несильно то и сопротивляюсь и перешел в наступление. Вот я уже лежу под ним, вдыхая его запах, касаясь губами теплой кожи, осуществляется мечта. Словно все в тумане, в жарком мареве, вокруг рябит бесцветными волнами воздух. Поцелуи становятся все яростней. Я не заметила, как слетели с меня одежды, как мы оказались на прохладном светлом полу. В мире не было больше никого только мы, как одно целое. Единые в порывах, единые
