Коченков закончил речь. Привольнов некоторое время, раздумывая, молчал. По его лицу нельзя было понять верил ли он Анатолию или нет. Наконец Жорик изрек:
― Ладно, поехали к твоей подруге, узнаем что к чему.
Анатолий медлить не стал. Быстро завел двигатель и развернул машину. Ехали всего пару минут. Скатившись с горки к одиноко торчавшей у дороги среди домиков частного сектора десятиэтажке, Анатолий притормозил. Здание было новеньким, за ним воздвигалась еще одна коробка. Возможно, скоро дома частного сектора снесут и вместо них появится новый жилой массив.
Вылезая из автомобиля, Жорик предупредил Коченкова:
― Только смотри, Анатолий, не шали. Попробуешь выкинуть какой-нибудь фортель ― сбежать от меня, снова поднять бучу или что-то в этом роде, я расценю твое поведение как нежелание предоставить алиби, а следовательно буду считать тебя виновным в учиненном в «Аладдине» погроме и убийстве киллера. И уж тогда, поверь мне, я с тебя шкуру спущу.
Захлопнув дверцу автомобиля, Коченков с готовностью откликнулся:
― Согласен. Но только и ты пообещай мне, что если Наталья подтвердит мое алиби, то ты оставишь меня в покое, и я никогда в жизни больше тебя не увижу твою физиономию.
― Идет, ― хмыкнул Жорик.
Негромко переговариваясь, мужчины пересекли площадку перед домом и вошли в подъезд. Хотя десятиэтажка и казалась с виду новенькой, подъезд уже был изрядно обшарпан. Когда поднимались в лифте, Коченков спросил:
― Как тебя представить Наташа? Я даже имени твоего не знаю.
― Другом своим назови. Жориком Привольновым.
Коченков поправил очки и покачал головой.
― Другом не пойдет. С какой стати друг будет допрашивать любовницу друга. Давай я тебя лучше следователем представлю. Тогда будет все логично и Наталья охотнее станет отвечать на твои вопросы.
Предложение было дельным, но Жорик заколебался:
― А если удостоверение попросит, что тогда?
― Не попросит! ― Коченков сделал жест уверенного в своих словах человека. ― Ты же со мной придешь. Я тебя официально представлю.
Привольнов сдался.
― Ладно, поступай как знаешь.
― Отчество твое как?
― Константинович, ― буркнул Привольнов.
На десятом этаже лифт поджидала девушка с громадным псом. Опасливо поглядывая на питомца девушки, мужчины обошли собаку и направились к квартире Натальи Савченко.
Двери открыла высокая стройная молодая женщина с пепельными волосами. У нее была пористая кожа лица, овал лица сердечком, заостренный нос, большие подслеповатые глаза, которые она слегка щурила. Все ― и величавая осанка, и гордо посаженая голова, и грациозные жесты говорили о том, что перед вами породистая, прекрасно знающая себе цену женщина. Савченко гостя ждала. На ней было вечернее платье, изящные туфли.
― Здравствуй, Наташка! ― заворковал очкарик и отдал молодой женщине коробку конфет, шампанское же продолжал держать в своих руках. ― Ты извини, я не один. Разреши представить тебе ― следователь прокуратуры Георгий Константинович Привольнов.
Амплуа следователя было для Жорика непривычным, и он, слегка смущаясь, проговорил:
― Можно просто Георгий.
Ухоженные брови Савченко приподнялись. Она вопросительно взглянула на Анатолия.
― Что-то случилось? ― голос у нее был низким с властными нотками. В дуэте с Коченковым она явно привыкла играть первую скрипку.
Анатолий залебезил:
― Да нет, все в порядке. Простая формальность. ― Он улыбнулся: ― Может, впустишь нас в дом? Там я все объясню.
― Да, пожалуйста, проходите, ― молодая женщина шире открыла дверь и отступила.
Мужчины вошли в коридор, а затем ― в зал. Бывший муж оставил Савченко неплохо обставленную квартиру с хорошим ремонтом. Наверное, в качестве отступного отдал. Мебельная стенка, мягкая мебель, телевизор, были хорошего качества; потолок был с подсветкой; на полу лежал толстый ковер; на окнах висели дорогие портьеры. Сквозь дверь в углу просматривался кусочек устроенной в лоджии оранжереи. Привольнова хозяйка усадила в кресло, сама вместе с Анатолием устроилась на диване.
― Понимаешь, Наташенька, ― заговорил Коченков, всем своим видом давая понять, что не следует относиться к визиту следователя уж очень серьезно. ― Помнишь, я тебе что одного из мастеров моей мастерской убили?
Савченко сказала, что отлично помнит.
― Так вот, ― продолжил Анатолий, поправив на журнальном столике салфетку. ― Идет следствие и, разумеется, по этому делу милиция и прокуратура проводит определенную работу, проверяет алиби. В том числе и мое. Гражданин Привольнов хочет провести между нами очную ставку, проверить, проверить правильность моих показаний. Галина, ― с чувством сказал Коченков. ― Я очень прошу тебя говорить только правду.
Савченко покривила губы, желая, очевидно, таким образом выразить недоумение по поводу того, зачем ей лгать и сказала:
― Ладно, спрашивайте, постараюсь ответить на все ваши вопросы.
― Да уж, ― поддакнул Анатолий. ― Ответь, пожалуйста. А то следователь человек строгий, не любит, когда ему лгут. ― Коченков хмыкнул: ― На собственной шкуре испытал. Он, между прочим, человек проницательный, все схватывает на лету. Всех подследственных на допросах только так раскалывает.
Солнцезащитные очки Привольнов не снимал, дабы не пугать синяком под глазом Савченко. Было темновато, и он поверх очков удивленно посмотрел на Анатолия. Тот привирал без зазрения совести.
― Ну, насчет очной ставки это конечно громко сказано, ― заявил Жорик. ― Просто так неформальная беседа. Я даже протокол не буду вести. А чтобы вы не перемигнулись, я попрошу вас, Анатолий, оставить нас с гражданкой Савченко на пару минут наедине.
Анатолий развел руками и без видимого сожаления с иронией произнес:
― Как скажете, гражданин следователь. ― Он встал и направился прочь из комнаты.
― Двери не нужно закрывать! ― поспешно сказал Жорик, когда Анатолий взялся за ручку двери. ― Я хочу, чтобы вы были в пределах досягаемости.
Коченков усмехнулся. Он понял, чем вызвана тревога Привольнова. Жорик опасался как бы очкарик, скрывшись за дверью, не улизнул или не вызвал милицию.
― Хорошо, ― согласился Анатолий. ― Пусть будет по-вашему. Я буду в кухне. ― Он оставил ручку двери в покое и исчез, а Жорик обратился к Савченко:
― Меня интересует вечер прошедшего вторника. Вспомните, как вы его провели.
― Вас интересует алиби Анатолия, я так поняла, ― собираясь с мыслями произнесла молодая женщина. ― Значит, в тот вечер я была с ним. Погодите, дайте вспомнить. ― Она посмотрела мимо Жорика на стену с таким видом, будто на ней вела запись свиданий, деловых встреч, а также учет сделанных за день дел. ― Да, действительно, Анатолий приходил ко мне именно во вторник, ― наконец заявила молодая женщина. ― Коченков пришел часов в шесть, ушел около одиннадцати.
Привольнов уже понял, что Савченко подтвердит правдивость слов Анатолия относительно проведенного им во вторник вечера, однако продолжил «допрос»:
― Вы точно помните, что Коченков пришел к вам в шесть часов вечера, а не в семь или, скажем, в пять?
― Отлично помню, ― не колеблясь ответила Наталья. ― Мы договаривались с ним на шесть часов вечера. Я поджидала Анатолия и все на часы поглядывала. Именно в назначенное время он и пришел.
― Чем занимались?
― Чем?.. ― Савченко раздумчиво посмотрела на свои холеные руки, заметила на ногте какое-то пятнышко, стерла его. ― Чай пили, ну и вина немного, Анатолий принес. У меня соседка в тот вечер была. Елена Соколова. Если вы мне не верите, можете у нее спросить.
― Дойдет очередь и до Соколовой, ― солидно пообещал Привольнов. ― Когда ушла соседка?
― Около семи.
― А Анатолий?
― Часов в одиннадцать.
Больше Жорику здесь делать было нечего.
― Все, спасибо за информацию, ― он поднялся. ― И извините за беспокойство.
Поднялась и молодая женщина. Она почему-то потупилась.
― Вы считаете меня аморальной? ― вдруг спросила она.
― О чем это вы? ― не понял Жорик.
Наталья смутилась еще больше.
― Ну, Анатолий женат, а я как бы его из семьи увожу.
― Не мне вас судить, ― печально ответил Привольнов. И действительно не имел он на то право. Жорик сам был не из праведников и, если бы не беда, приключившаяся с ним, то сейчас наверняка сидел где-нибудь в баре и пьянствовал. Так что кто из них больше грешен, еще вопрос.
― И вправду, ― неожиданно согласилась Савченко. ― Бог рассудит. Подсказать, где живет Елена Соколова?
Направившийся было прочь из комнаты Привольнов остановился.
― Подскажите, ― произнес он вяло. Изображать и дальше следователя у него не было желания.
― Лена живет на шестом этаже в семнадцатой квартире.
― Спасибо, я зайду к ней непременно, ― пообещал Жорик, однако в глубине души решил к соседке Савченко не заходить. Зачем? Итак все ясно.
