— Лили, ты что-то быстро изменила ко мне свое отношение? Вчера я был «жареным козлом» и тебя от меня тошнило, а сегодня неожиданно похорошел?
— Ну, погорячилась я! — заявила Лили. — С лица не воду пить. Твой дядя тоже красавцем не был, два шрама через всю рожу его не красили. Да еще и старый был, как мужчина — совсем пустое место! А ты мужик молодой, сильный, а то, что лицо у тебя обожжено, так мы ставни закроем, и в темноте ничего видно не будет, — разводила меня, как лоха, красавица. — Как ты людей Алоя уделал, я даже глазом не успела моргнуть, а они уже все лежат. Одно слово — мужчина!
— Ох, свистишь ты, красотка, слабо мне в твои слова верится! — попытался я зацепиться за последний аргумент.
— Валлин, я тебе совсем не нравлюсь? — продолжила атаку Лили. — Я за кузницу замуж выходила, а не за дядю твоего. Теперь ты в ней хозяин, значит, и мне своего хозяина менять пора. Пойдем в спальню, я тоже живая, и мне ласки хочется. Дурачок, у меня мужчины почти год не было, взорвусь сейчас, как бомба.
Мужчины считают себя сильным полом и мнят победителями женщин, но жизнь рисует совсем другую картину. Любая смазливая фифа из своего Ромео вьет веревки буквально одним пальцем. Каждый из мужчин, настраивая себя на решительные действия в отношении своей пассии, строит наполеоновские планы, но стоит женщине проронить хотя бы одну слезу, и сражение проиграно. Таких Ватерлоо в жизни каждого мужчины море. Так и сейчас, понимая на подсознательном уровне, что меня разводят, я поплелся за Лили в спальню, буквально трясясь от вожделения.
— Валлин, закрой ставни и иди ко мне, — сказала Лили, расправляя кровать и распустив по плечам свои шикарные волосы.
В таком виде ее и подавно невозможно было отличить от Насти Каменских. Лили держала в зубах длинную шпильку, вынутую из прически, и расстегивала кофточку. Я подошел к ней и обнял за плечи.
— Валлин, ты решил этим заняться прямо в кольчуге? — остановила меня красотка.
Спермотоксикоз страшная вещь! В голове огромным колоколом гудела только одна мысль — о продолжении рода, и я не замечал ничего вокруг. Кольчуга и штаны наконец улетели в угол, и я набросился на Лили. Левое плечо прорезала острая жгучая боль, и я отскочил от девушки.
— Ты что, очумела? — крикнул я.
— Дурашка! — нежно сказала девушка. — Ты о шпильку укололся, нечего было на меня так бросаться. Я сейчас ее на тумбочку положу, и продолжим.
Лили обошла кровать и подошла к тумбочке в углу комнаты, она положила шпильку и начала медленно снимать кофту. Я как завороженный смотрел на нее, и у меня начала кружиться голова. На пол упала юбка, и девушка осталась в одной сорочке. Голова кружилась все сильнее, и я, пошатнувшись, осел на кровать.
— Что, милый, плохо тебе стало? Расчувствовался, губы на меня раскатал? Козел жареный, подергайся пока, а я посмотрю, как ты подохнешь! — ласковым голоском произнесла Лили.
Меня словно обухом по голове ударили, время замедлило свой бег, и я вошел в транс. По левой руке, вверх от места укола шпилькой, по сосудам растекались зеленые струи яда, попавшего в мою кровь.
«Отравила, сука! — отчетливо понял я. — Развела, как младенца, и грохнула! Ну, тварь, держись!»
Я перепрыгнул через кровать и ударил Лили. Отрава вышибла меня из транса в обычное состояние. Силы ручьем вытекали из тела, и поэтому удар не получился смертельным. Девушку отбросило к стене, и она, потеряв сознание, сползла на пол. Я, голый, шатаясь, как ива на ветру, поплелся вниз по лестнице, зажимая правой рукой сосуды на левой руке, чтобы хоть как-то приостановить распространение яда.
— Первый! — заорал я. — Свяжи Лили в спальне и бегом в подвал!
Шак, удивленно посмотрев на меня, побежал наверх выполнять приказ. Во дворе дико выл Тузик и с разбега бился грудью в закрытую дверь, пытаясь прорваться внутрь. Мне было не до него, потому что в подвал я вползал уже на четвереньках.
«Ну вот, наконец добрался!» — подумал я обрадованно и протянул руку к лучу Силы.
Поток энергии ударил в ладонь, и свет в моих глазах погас.
* * *
Я медленно тонул, уходя все глубже и глубже в черную темноту. Белый круг света на поверхности становился все меньше и бледнее и, наконец, погас окончательно. Душа отделилась от тела и начала подниматься вверх. Я отчетливо увидел свое мертвое тело и заплакал без слез. Тоненький лучик уходил от души куда-то вниз и становился все тоньше и тоньше. Неожиданно душа начала тяжелеть и уже не поднималась, а начала опускаться. Лучик, как канат, тянул меня к земле, и душа соединилась с телом.
Кто-то толкал меня в спину, и я выплывал из глубины мрака к свету. Круг света на поверхности стал большим и ярким, и моя голова поднялась над водой. Воздух ворвался в легкие, и я открыл глаза. Моя голова лежала на коленях у Первого, и он что-то тихо мычал, качая меня, как ребенка. Мои грудь и лицо оказались залиты кровью. На правом запястье у шака я увидел рваную рану с запекшимся кровавым ручейком.
— Ты что, меня своею кровью поил? — задал я вопрос, садясь на землю.
— Хозяин вернулся! — заорал Первый и начал меня тискать, как ребенка.
— Тише, задушишь! — начал я отбиваться, и моя рука наткнулась на чье-то лохматое тело.
Рядом со мной на земле, вытянувшись, лежал Тузик и не дышал. Язык малхуса вывалился изо рта, и по нему текла темно-зеленая слюна. Я мгновенно провалился в транс. Тузик был практически мертв, только в глубине его большого сердца еще мерцала маленькая искорка уходящей жизни. Левая рука сама поймала луч Силы, а из правой ладони к искорке в глубине сердца Тузика потекла энергия. Моя аура начала наполнять искорку осторожно, как раздувают уголек в потухшем костре. Искра сначала превратилась в горошину, затем в теннисный мяч, и, наконец, аура засветилась ровным насыщенным светом, но Тузик не дышал. Малхус находился в состоянии клинической смерти, если она бывает у эльфийских волков. В голове промелькнули все способы реанимации, виданные в кино. Я делал малхусу непрямой массаж сердца, дышал ему в рот и в нос, но все было без толку. Последнее, что мне удалось вспомнить из методов реанимации, это был электрический разряд дефибриллятора, но где его взять. Заревев, как зверь, я вытянул перед собой руки. По энергетическим сосудам потекли струи Силы, и между ладонями проскочила молния, в воздухе запахло озоном.
«Так, ты на правильном пути! Главное — не переборщи, таким разрядом ты Тузика дотла сожжешь!»
Я положил руки на грудь малхуса и вызвал между ними электрический разряд. Тело волка дернулось, но сердце не забилось. Я увеличил силу разряда — и снова неудача. Третий разряд наконец запустил остановившееся сердце Тузика. Малхус засучил лапами и жалобно заскулил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
