Кроме того, команда во главе со старшим механиком превратила 'Грандъ-Салонъ' лайнера в огромный угольный бункер, куда в быстром темпе можно было бы сгрузить уголь с захваченного транспорта, после чего топливо сквозь вновь прорезанные лацпорты можно было бы за короткое время ссыпать в основные бункеры, находившиеся непосредственно под полом палубы.
Все эти приготовления были проведены в течение ночи и, больше того, с соблюдением секретности - если бы для стороннего наблюдателя стала ясна суть военных приготовлений на борту 'Херсона', то о них было бы незамедлительно доложено британским боевым кораблям, патрулировавшим подходы к Сайгону.
А уж те- не преминули бы сообщить своим союзникам- японцам…
Под утро разразилась жуткая гроза с продолжительным ливнем. Судя по всему, большинство военно-морских агентов, непривычных к длительной полной невзгод службе под открытым небом, поспешило в естественные укрытия. В разгар грозы Тундерман Первый как ни в чем не бывало вызвал буксиры, которые в 8 часов утра вывели 'Херсон' на фарватер и развернули его в сторону океана. Лайнер двинулся вниз по реке Сайгон…
…'Без конво-о-о- я выломлюсь на штра-а-ассе,
В непоня-я-я-ятке маякнет бульвар,
Ночь нишкнет, как жулик на ата-а-асе,
И звезда с звездою трет базар!'
Не, я не поняла, ну шо ты всё время с меня ржёшь, как конь? Ништяк ведь песня, скажи? Гейне написал… кантор из кладбищенской синагоги! Ну вот, опять ты смеёшься! Над кем, надо мной? Вот тебе, вот, не смей зубы скалить- вырву! Щас как дам бо-о-ольно! Мхмхм…
И вообще. Хватит уже лизаться. Мине с тобой надо серьёзно поговорить. Вот сядь сюдой.
И скажи мне, кореш, чего ради ты лазил на японский пароход? Ты што- солдат? Ты- простой кочегар, твоя работа печку топить…тебе за это отдельно заплатили?'
'Видишь ли, Лена…'
'Не вижу в упор. Я поняла бы - ежели ты с этого чегой-то поимел! А так, кроме геморроя, как я смекаю - у тебя опять ништо?'
'Лена, я тебе не ведомый оханник, как на работу, так у него и кол в боку! Если аврал- по низам хорониться не буду…'
'Это я прекрасно понимаю. Но зачем во время прошлого кипежа ты быстрее визгу сам себе жопу рвать помчался?'
'Ну как тебе объяснить…'
'А ты попробуй, я не дура, постараюсь понять…'
'Понимаешь, всё равно ведь кто-то должен был у котлов на японском судне стоять- чтобы его разогнать посильнее… и если не я- то кто? У нас в смене- мужики всё больше семейные, детные… сломят башку- детишки по миру пойдут, кому они нужны… а я человек вольный, плакать обо мне некому…'
'Не страшно было?'
'Честно говоря…страшновато! Особенно когда после удара мгновенно свет погас, а угли- вылетели как картечь, из зева топки, словно из огромного пушечного дула, огненными сверкающими брызгами… думал, либо сгорю,либо утону, как крыса! Спасибо, старпом пиронафтовые фонари дал, а на всех трапах заранее боцман белые стрелки нарисовал, куда бежать…на палубу выскочил, думаю, всё, спасся! А там визг, пули свистят, по железу рикошетят… кто первые выскочили, уже лежат, тельняшки у них кровью набухают… весело было, да.'
'Ну и зачем это тебе было нужно?'
'Есть такое слово - должен.'
'Кому и сколько?'
'Себе. Понимаешь, Лена, если у меня есть что-то вот тут, и тут, и я не полная скотина…я должен жить и если надо, умереть как человек, а не как тля дрожащая…трудно? Страшно? А другим - не страшно? Чем я лучше их? Всё равно - хочешь не хочешь, а некоторые вещи делать всё одно придётся…и перекладывать свой крест на другого - это не для меня…'
'М-да… дурак ты, право слово…умные вот так говорят- умри ты сегодня, а я завтра! Как мой милый котик говаривал, мразь такая…
А ты ничо… духовитый вроде! Вот мой братик тебя бы понял… он на Одесском кичмане загорал, а новый полицмейстер пожаловал, и стал требовать, чтоб блатные перед ним вставали, и картузы скидывали… а братец мой взял, и мошонку свою к нарам гвоздём приколотил…'
'А картуз - к черепу?'
'Тьфу на тебя! Иди сюда, горе моё…чего-то скажу, на ушко…мрмрмрмр…'
… 'Пароход 'Бретань'! Приказываю немедленно остановиться!'
'Павел Карлович, француз увеличивает скорость! '
'Ясно вижу! Вон, бурунище какой под штевнем вырос… Радист!'
'Есть радист!'
'Что там в эфире?'
'Непрерывно сигнализирует, клером- мол, меня преследует пиратское судно!'
'Он что, слепой- где у нас 'Весёлый Роджер'? Ну, я ему дам - пиратское…Владимир Павлович, как Ваши эксперименты с салютными зарядами?'
'Изрядно! Да, можно и пальнуть!'
'Давайте, голубчик, с Богом!'
Лязгнул поршневой затвор - и в казённик сначала поместили купленные в Сайгоне китайские новогодние шутихи, крепко забили пыжом - а потом дослали один из шелковых пороховых картузов (к каждому выстрелу- прилагался целый набор зарядов, от одного до четырёх, на выбор - для сбережения ствола).
'Наводить по мостику! О-огонь! Оррудие!'
Из ствола новокупленной пушки вырвался сноп огня- и по направлению к дымящей всеми тремя трубами, собранными в две группы- две и отдельно - одна - 'Бретани' - понеслось нечто ужасное,визжащее, воющее, оставляющее дымный след… примерно на пол-дороге это что-то громко лопнуло, разбросав в стороны длинные дымные хвосты…некоторые из них дотянулись до мостика несчастного судна, и там что-то сразу запрыгало, заскакало, заметалось, заполняя мостик и рубку дымной тучей…
'Бретань' как-то резко рыскнула по курсу - а потом сбросила скорость, и начала подавать длинные гудки…Французский 'Свобода, равенство и братство', свободы милой идеал (которую Александр Сергеевич только 'в торговых банях увидал') - пополз вниз…
… 'Вы что себе позволяете? Я- гражданин свободного государства! Вы не имеете права!'
'Что значит, не имею права? Вы ведь идёте в Японию, с грузом, предназначенным для японской фирмы 'Ниппон фрут продактс'?'
'Ну и что? Иду куда хочу! Имею право!'
'Это- контрабанда.'
'Какая контрабанда? Разве Россия установила блокаду японских портов?'
Действительно! Согласно действующей конвенции, блокаду нужно было не только объявить, но и де-факто установить! То есть, как во времена наполеоновских войн, крейсировать перед входом в Токийский залив, зарифив паруса…
'Так, а каков Ваш груз?'
'Какая разница, Вы, грязный пират? Вы еще ответите за это перед Международным трибуналом в Гааге!'
'Боцман! Принеси, голубчик, колосник… да перекинь через планширь доску - наш гость нас покидает…'
'Не надо доску! Мон дьё, мы же цивилизованные люди…яйца! '
'И много?'
'Семьдесят пять миллионов штук…'
Вот так и случилось то, что в последствии было названо - 'Оставили самураев без яиц!'
Да, задержание транспорта немедленно отозвалось буквально на каждой японской кухне. Это был прекрасный пример успешной экономической войны против Империи Восходящего Солнца, когда одиночный вспомогательный крейсер единственной своей акцией может нанести серьезный урон целому государству.
Погрузив в холодильники и ледники сколь возможно 'диэтического' продукта, 'Херсон' продолжил путь на Родину… а 'Бретань', ведомая призовым экипажем во главе с мичманом Посоховым, направилась под собственным французским флагом - прямо в Порт-Артур!
Забегая немного вперёд, скажем, что военно-морской суд, возглавляемый злобным по жизни Виреном, постановил конфисковать и груз, и судно. Впоследствии 'Бретань' была отправлена в союзный Циндао, где вооружена, переименована в 'Атлантис'… впрочем, к этому мы ещё вернёмся.
'Не могло этого быть!- пишет Взыскательный Читатель - В 1904 Вирен адмиралом не был и решать вопросы призового права ему не по чину… '
Однако же именно капитан первого ранга Роберт Николаевич Вирен, командир крейсера 'Баян', председательствовал в начале 1904 года в Артурском призовом суде…может, от того, что он был 'флажком' контр-адмирала князя Ухтомского? И князь делегировал ему ряд своих служебных обязанностей?
Честно говоря, Вирен сначала хотел гуманно ограничиться только конфискацией груза, но после того, как европейский 'общечеловек' публично назвал его грязным пособником грязного пирата- немножечко вышел из себя… болезненно чистоплотный, как все немцы, таких инсинуаций не стерпел, а потому начал много и горячо говорить, размахивая руками… из литературных слов Янчевецкий, корреспондент 'Нового Края', сумел записать исключительно:'Вот…именно… поэтому…и… повешу… лягушатник… на… поганая… верёвка…фершейн?'
Однако быстро успокоился, попил водички, в сердцах откусив край чайного стакана, и ограничился конфискацией всего, что возможно…
Глава двенадцатая. 'La femme fatale'
Хороший вкус- если верить российским модным журналам 1900 года - отличало также умение подбирать ткань и фасон в соответствии с предназначением будущего наряда.
