— Удивительно, что сестра была столь откровенна с вами. Скажите, вы дразнили ее? Например, из-за мистера Робинзона? Мои братья были бы беспощадны.
— У Аманды нет от меня секретов.
— Иметь братьев — это, конечно, здорово, хотя о моих это сказать трудно. Я рада, что вы хороший брат.
— Аманда хорошая сестра, поэтому мне не составило труда стать хорошим братом.
— Мне не терпится с ней познакомиться и обменяться воспоминаниями о неразделенной любви.
Они улыбнулись друг другу, и на душе у Блейка потеплело. При всей разнице их положения то, что они жили по соседству, на расстоянии каких-то трех миль друг от друга, объединяло их. Блейку нестерпимо захотелось оказаться в Мандевиле. Там он всегда чувствовал себя почти счастливым. В Лондоне, в огромном Вандерлин-Хаусе, он всегда ощущал давление отца, ожиданиям которого Блейку никак не удавалось соответствовать.
— Мы попытаемся выманить Аманду из Шотландии, — сказал Блейк. — Она, как и я, очень любит Мандевиль. Надеюсь, это лето мы проведем там.
— А осенью вернемся в Лондон, — ответила его жена. Просто не могу дождаться.
Блейк откинулся на спинку стула и стал наблюдать за происходящим внизу, гадая, что думает Минерва о той похоти, которую открыто демонстрировали некоторые из посетителей заведения. Не похоже было, чтобы это ее шокировало, да он и не ожидал подобной реакции. Ни разу за все время их знакомства с ее стороны не последовало даже намека на ханжество, так свойственного молодым девицам. Но в том, что Минерва очень мало или вообще ничего не знала о физической любви, Блейк был уверен. Более того, казалось, будто к этой стороне она не испытывала особого интереса. Минерва определенно не расстраивалась из-за его отсутствия на супружеском ложе.
— Блейк.
— Да?
— Как вы думаете, кто-нибудь заметит, если вы меня поцелуете?
Ему на самом деле пора прекратить строить предположения относительно нее.
— Мы сидим в ложе достаточно глубоко, а освещение слабое, — ответил он с притворным равнодушием. — Не думаю, что мы привлечем чье-то внимание, ну если только кто-то не примется нас рассматривать.
— А вам хотелось бы меня поцеловать?
Не уловил ли он в ее вопросе неуверенности?
— Почему вы спрашиваете?
Минерва наклонилась ближе к нему, словно ее просьба была прозаичной и в порядке вещей, чтобы можно было заподозрить ее в кокетстве, но это не помешало его телу отреагировать, как на авансы дорогой куртизанки. Напротив, в этой прямоте было что-то возбуждающее. Он никогда не замечал, чтобы Минерва кокетничала, и начинать она, похоже, не собиралась.
— Я ваша должница, а я не люблю надолго оставаться в долгу, — ответила она.
— Поскольку должница вы, то вам и предлагать расплату.
Немного подумав, она кивнула.
— Что мне сделать, чтобы освободиться хотя бы от одного обязательства? Как долго должен длиться поцелуй?
— Вы можете просто коснуться моих губ, но сразу предупреждаю: такой поцелуй меня не устроит. Ведь поцелуи могут продолжаться часами.
— Часами? А как же дышать?
— Носом.
— Понятно.
Блейк заметил, как она, крепко сжав губы, потихоньку втянула воздух носом. Потом Минерва улыбнулась:
— Позвольте мне предложить еще одно состязание.
— Уверены, что не боитесь снова проиграть?
— Наше первое пари я еще не проиграла. Я всего лишь отстала от вас. — Она, нахмурившись, посмотрела на него. — Не будьте таким самоуверенным. Я вас догоню. И это состязание я тоже выиграю.
— В чем оно заключается?
— Я вас поцелую, и таким образом мы спишем одну услугу. Поцелуй продлится минуту. Это достаточно долго?
— Вполне.
— А потом поцелуй продолжится, и проиграет тот, кто остановится первым.
Блейк не удержался и провел пальцем по ее верхней губе, такой пухленькой и атласно гладкой.
— Договорились, — хрипло подтвердил он.
Губа дрогнула от прикосновения, и Блейк почувствовал, как ее дыхание увлажнило его палец.
— Я знала, что могу рассчитывать на ваш спортивный азарт.
— В то время как в вас, миледи, нет ни грамма состязательности.
— Давайте начнем. Я впервые сама поцелую мужчину, поэтому вы должны досчитать до шестидесяти и дать мне знать, когда минута истечет. Слегка подтолкните меня или что-нибудь в этом роде, поскольку говорить мы, наверное, не сможем.
— Вы все предусмотрели, не так ли?
Минерва встала и сделала приличный глоток из своего бокала. Для храбрости, догадался Блейк. Она не была такой бесстыдной, как пыталась казаться. А он, хотя и не выпил даже четвертой части того, от чего мог бы опьянеть, чувствовал себя захмелевшим.
— Я подумала, что будет приличнее, если мы отодвинемся в тень. Хотя, — добавила она, кивнув в сторону разошедшихся посетителей, — никому и дела нет до того, чем мы занимаемся.
— Вероятно, есть кое-что, чем мы могли бы их шокировать.
Минерва покраснела и отошла в глубь ложи.
— Ну же.
— Куда прикажете встать?
Она наморщила носик, обдумывая его вопрос, затем поставила его спиной к стене. Обхватив его голову двумя руками, она нагнула ее и слегка коснулась его губ пробным поцелуем.
— Начинайте считать.
Она начала неторопливо, деликатно прикасаясь к его верхней губе и время от времени робко проводя языком по внутренней поверхности рта. «Одиннадцать, двенадцать, тринадцать», — медленно считал он. Затем их губы слились, и Минерва начала втягивать его губы. «Двадцать, двадцать один». Напряжение росло, и Блейк чувствовал, как она втягивает дыхание из его слегка приоткрытого рта. «Двадцать восемь, двадцать девять». Когда он углубил поцелуй, вовлекая ее язык в настоящую игру, то перестал замечать ее действия и позволил своим чувствам окунуться во влажный жар и отдающую ароматом шампанского сладость.
«Тридцать восемь, сорок два…» Он сбился со счета, но ему было все равно. Сейчас все свое самообладание он тратил на то, чтобы оставаться пассивным. Минерва Блейкни, урожденная Монтроуз, умела целоваться, и весьма неплохо, и ему не терпелось перейти к следующему этапу состязания.
Блейк понятия не имел, истекла ли минута, но это уже не имело никакого значения. К черту время. Он готов уступить промежуточную победу, чтобы поскорее перейти к настоящему состязанию. Обняв жену, он быстрым уверенным движением развернул ее, так что они поменялись местами.
— Одно очко в вашу пользу, — прошептал он ей в губы и буквально ворвался своим языком в горячую глубину ее рта.
У Минервы не было времени насладиться победой, да она и не думала об этом, поскольку теперь она с удовольствием и восторгом отдалась следующему этапу состязания. Целовать бесстрастного Блейка было забавно, но теперь, когда ее безжалостно прижали к стене, возбуждение поднялось на новый уровень. Их первый поцелуй на Беркли-сквер, как бы хорош он ни был, с этим поцелуем не шел ни в какое сравнение. От наслаждения у нее кружилась голова.
