— Ну и?
— Что «и»? — отозвалась, больше не видя повода вести себя тихо и сразу поставив чайник греться.
— Майя, не притворяйся, будто ничего не понимаешь. Как все прошло?
— Тебе правду или то, что ты хочешь услышать? — осведомилась, тяжело опершись на столешницу и устало опустив взгляд.
Слабость во всем теле говорила о том, что вчера я не только переохладилась, но еще и что-то подхватила. Во всяком случае, сейчас ощущала все признаки вируса. И вчерашние посиделки на балконе только усугубили его тлетворное влияние на организм. Кажется, у меня даже температура поднялась. Правда, пока небольшая. Но по неприятным ощущениям в глазах она уже совершенно точно была.
— Правду.
— Отвратительно. Он лжец и извращенец.
— Все настолько плохо?
— Все даже хуже, чем ты можешь себе представить.
— Видимо, не настолько, раз ты можешь стоять. И даже сюда на своих двоих добралась.
— Тьфу на тебя! — воскликнула возмущенно, отчего девушка тут же залилась громким хохотом.
— Ладно, добродетельная ты наша, пора на занятия. Через час в идеале бы выйти. Ты со мной?
— Я, пожалуй, чуть позже подойду. Что-то себя неважно чувствую.
— Не удивительно, — как всегда поняв мои слова по-своему, отозвалась подруга, и, прежде чем скрыться за дверью ванной, добавила: — Если не сложно, поставь овсянку вариться, пожалуйста.
— Не сложно, — ответила, говоря это уже, скорее, самой себе.
Честно, сейчас я была готова и на большее, лишь бы поскорее спровадить соседку из квартиры и заняться своим лечением. Мысленно прикидывая, какие лекарства мне понадобятся, принялась за дело.
Даша слишком задержалась в душе. А потому, выскочив оттуда, ела, одевалась и красилась одновременно уже на ходу. Точнее, на бегу. Носилась по квартире подобно урагану, пока наконец не начала нравиться самой себе в зеркале. Так и не доев завтрак, подхватила сумку и угнала на работу.
Я же, допив чай, отправилась прямиком в аптеку. Немного помедитировала на цены и решилась пока только на антивирусное. А вдруг обойдется? Чтобы помочь организму и лекарству справиться с инфекцией, заглянула в продуктовый, где разжилась баночкой малинового варенья.
Ну все, теперь, хочется верить, я поправлюсь, даже не успев толком заболеть.
Вернувшись с покупками в квартиру, сделала себе еще чая и принялась поглощать купленное лакомство. Правда, оно оказалось таким сладким, что уже после третьей ложки мне сделалось откровенно плохо от него. Посему чай пришлось допивать просто так, безо всего. После этого, приняв лекарство и заведя будильник, отправилась немного подремать. Была полностью уверена: мне хватит и пары часов для отдыха. Но в результате проспала до самого обеда.
Проснувшись, почувствовала себя значительно лучше, глотнула еще лекарства и начала собираться на работу.
М-да, погорячилась я насчет своего состояния. Поняла это, стоило открыть рот в автобусе и попросить остановить на нужной мне остановке. Первая попытка увенчалась одним лишь хрипением. И только вторая удалась. Какой кошмар! И как с таким голосом вести занятия? Ладно, оно всего одно. Как-нибудь справлюсь. Все же не дети, а подростки. Главное, правильно и вовремя реагировать на их плоские шуточки. При этом совсем не обязательно много говорить. Скорее, наоборот. Все будет хорошо. Я смогу. Я справлюсь.
***
— Доброго вечера всем! — поздоровалась, зайдя на курсы.
Людмила широко улыбнулась мне профессиональной улыбкой и уже открыла рот, чтобы сказать ответные приветствия, но сидевшая напротив нее Кира не дала ей этого сделать.
— Что с голосом? — хмуро поинтересовалась начальница.
— А что с ним? — попыталась притвориться, что все отлично, но переоценила свои силы и, едва успев договорить, закашлялась.
— Вот что! — раздалось недовольно в ответ.
— Все нормально. Просто что-то в горло попало.
— Мушка, — подсказала Люда.
— Точно! Она! Залетела, когда выходила из автобуса. С тех пор ничего не могу поделать. Горло щекочет, и все.
Судя по тому, как женщины переглянулись, они не поверили ни единому моему слову.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Хорошо, что их внимание сразу переключилось с меня на дверь, в которой уже показался новый посетитель. Плохо было лишь то, кто это был.
— А вот и подлое насекомое собственной персоной, — съязвила Кира.
Воздух вокруг меня тут же наполнился нотками уже знакомого парфюма. Обреченно закатив глаза, развернулась и чуть было не налетела на Женю. Интересно, этот мужчина вообще в курсе, что такое личное пространство и как некоторые не любят, когда их его лишают?
— Что еще? — спросила, будучи почти полностью уверенной: наше с мужчиной одновременное появление на курсах — не совпадение.
— И тебе привет, кошечка, — тепло отозвался Старцев. — Спрячь коготки. Я с дарами.
— Просила же не называть меня так. И какие еще дары?
— Твои. Или уже забыла, как мы вчера с тобой на пару ограбили тот магазин при кафетерии? Но ты утром так торопилась… Не удивительно, что оставила все в моем номере.
С этими словами Женя мило мне улыбнулся и все же сделал шаг назад. Но лишь для того, чтобы между нами поместились все те пакеты, что он принес с собой.
— Смотрю, вечер удался, — прокомментировала Валерия, выйдя из подсобки с двумя кружками чая.
— Не то слово. Видела бы ты, какая помятая она вернулась утром, — добавила Даша, появившись следом за подругой еще с парой чашек.
— Дары! Точно! — воскликнула, все больше раздражаясь от того, что обо мне уже успели понадумать коллеги.
Поэтому выхватила из рук мужчины пакеты и тут же водрузила их на стол перед уже удобно устроившейся чаепитничать четверкой.
— Разбирай, народ. Тут десерты и выпечка. А здесь всякие женские мелочи. Что понравится — не стесняйтесь. Главное, ни в чем себе не отказывайте. Хотя стоп, одна вещица все же моя.
С этими словами вытащила на белый свет гламурный ярко-розовый блокнот с единорогом и под удивленные взгляды присутствующих уже вознамерилась отправиться в кабинет, чтобы подготовиться к занятиям, когда меня окликнули.
— Майя, кажется, это к тебе, — объявила Кира, указав на дверь.
— Миша, — пробормотала и, уже больше не замечая ничего и никого вокруг себя, направилась навстречу мужу.
Его откровенно несчастный вид меня прилично напугал. И чем ближе я подходила, тем больше убеждалась: что-то случилось. И это что-то мне сейчас совершенно точно не понравится.
— Привет, — поздоровалась и сразу, не удержавшись, спросила: — Все хорошо?
— Нет, — раздалось хмуро, даже как-то зло, в ответ.
— Ты меня пугаешь, — призналась.
— Надо поговорить. Это важно и очень срочно.
— Я не могу. У меня занятия.
— В таком случае после них.
— Миш, скажи сейчас.
— Тогда пошли со мной.
Снова давление и шантаж. Да что ж такое? Почему у нас вдруг все стало так сложно? И почему нельзя сказать прямо сейчас?
— Не могу. Прости, — заявила упрямо и уже развернулась, чтобы вернуться на курсы.
И тут мне в спину прилетело:
— Я изменил тебе.
В этот момент в меня словно молния ударила. Я сначала застыла на месте, но почти сразу отмерев, медленно развернулась и взглянула на мужа.
— Ты не ослышалась, — подтвердил он свои слова.
И что, интересно, от меня ждал? Что брошусь на шею и буду умолять не бросать? Или, наоборот, признаюсь в том же, чтоб кому-то не было так обидно от содеянного? А может, чтоб хоть частично оправдать себя?
— Совсем ничего не хочешь мне сказать? — поинтересовался собеседник, на этот раз глянув уже мимо меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Значит, все же второе и третье. Хорошо знала, на кого Миша сейчас смотрел. Кто-кто, а Женя никогда не упустит возможности заявить о себе и покрасоваться.
— Смотря что ты хочешь услышать, — отозвалась холодно.
— Например, как и с кем ты провела прошлую ночь.
