Через двадцать пять минут помощник начальника аэродрома, невысокий, обрюзгший, постоянно потеющий человек по имени Сейфутдин, вошел в автобус и показал рукой, чтобы охранник открывал ворота. Четверо сирийцев и трое европейцев, приехавшие на аэродром, были представителями британской компании, занимающейся ремонтом старых самолетов и вертолетов. В Сирию англичане прилетели потому, что тут накопилось очень много неиспользуемой авиационной техники. Они обещали хорошо заплатить за свою добычу.
– У меня единственное условие, – заявил помощник начальника аэродрома. – Снимать детали надо аккуратно, ничего не ломать. Главное, чтобы не бросалось в глаза, что с самолета или вертолета что-то пропало.
Британцы широко улыбались и старательно кивали. Бассеми начал успокаивать Сейфутдина, обещал, что работать они будут очень аккуратно.
Один из британцев, чуть постарше двух других парней с короткими, почти военными прическами, вдруг начал что-то спрашивать.
– Мистер Смит интересуется, нет ли в ваших ангарах старых русских вертолетов, – перевел Бассеми. – Например, «Ми-8». Когда-то, как он знает, в России выпускались специальные модели для Сирии.
– «Ми-8ТС», – оживился Сейфутдин. – Два таких вертолета есть у меня в ангарах. Один после аварии, а второй совсем целый. Даже летать может.
– И давно он летал в прошлый раз? – поинтересовался седой сириец.
– Два года назад, но он совсем исправный, в нем много хороших деталей, которые еще долго будут служить!
– За детали от этого вертолета мы вам заплатим отдельно, причем очень хорошо, – пообещал британец. – У нас богатые заказчики, вертолет редкий. Но нам надо проверить аккумуляторы, заправить вертолет, чтобы понять, что он исправен, работают двигатели и все системы.
– Да-да, – заверил клиента довольный Сейфутдин и даже облизнулся. – Мы все проверим!
Автобус привез к ангару не только спецназовцев и Бассеми, но еще и двух пилотов. Старик Амир с седой головой и прищуренными хитрыми глазами всю жизнь пролетал в гражданской авиации на вертолетах. Молодой быстроглазый и смешливый Гияс был лейтенантом сирийских ВВС, демобилизованным два года назад из-за травмы позвоночника.
– Джаухар, переведите пилотам, что нужно очень быстро разобраться с вертолетом и решить, можно его поднять или нельзя, – попросил Белов. – Пусть они скажут, что нужно срочно для этого сделать. Заменить аккумуляторы, залить топливо, проверить гидравлику, энергопитание, может, что-то еще?..
Сирийцы согласно кивали. Помощник Бассеми и российские спецназовцы откатили створки ворот, принялись включать в ангаре рубильники, открывать шкафы с оборудованием, доставать тестеры.
Сейфутдин позвонил, и через пять минут к ангару подъехал заправщик.
Бассеми стоял рядом и слушал с равнодушным видом, как Сейфутдин отдавал распоряжения. Он понимал, что одной машины будет мало, а предлога для того, чтобы подогнать вторую, пока не видел. Значит, придется делать это обманом или под угрозой оружия.
– Там треть бака, – спрыгнув на пол ангара, доложил один из спецназовцев. – Уровень зарядки аккумуляторов ниже нормы, но ребята говорят, что нормально, этого хватит. Приборы включаются, лампочки горят, аварийных нет. Гидравлика в норме. Иначе сработали бы датчики.
Тут лопасти вертолета начали медленно проворачиваться. Белов посмотрел на часы. До прибытия транспортника осталось тридцать минут.
С улицы прибежал толстый запыхавшийся Сейфутдин.
Он размахивал руками и пытался перекричать свист вращающихся лопастей:
– Нельзя! Запрещено. В ангаре заводить не положено! Вы же убедились в том, что все работает. Срочно прекратите!..
Белов подошел к сирийцу и положил ему руку на плечо. С другой стороны Сейфутдина взял за локоть Бассеми:
– Спокойно, почтеннейший. Все будет хорошо. Мы выкатим вертолет из ангара и проверим двигатель. Если он работает, то мы заплатим вам прямо здесь сто тысяч долларов. Сразу! А потом будем в течение недели снимать кое-какие детали. Вам хватит сто тысяч долларов?
– Сто тысяч? – переспросил осипшим от волнения голосом Сейфутдин.
Пикапы ехали медленно. Ветерок трепал черное знамя на передней машине. Теперь с командиром оставались только спецназовцы. Котов оглянулся на своих бойцов. Лица у всех сосредоточенны, никто не шутит.
Тут заработала рация.
– Папа, это сынок. Процедуры выполнены. Роды ожидаем через час.
– Сынок, это папа. У меня карантин, инфекция. Больше мне не звони, справляться о здоровье роженицы буду сам. Как понял, сынок?
– Понял, папа. Жду звонков. Удачи в борьбе с инфекцией.
– Счастливых родов! – сказал Котов, криво усмехнулся и выключил рацию.
Теперь вторая часть.
Котов вытащил телефон спутниковой связи и набрал номер полковника Сидорина:
– Это Барс! У нас в горах рассвет. Через час зацветут тюльпаны. Тогда может пролиться дождь на грешную землю.
– Ты уверен, Барс?
Котову хотелось сказать, что стопроцентной уверенности быть не может. Слишком уж сложна операция. Он поставил командование в известность о том, что начинает работать и намерен завершить дело ровно через час. Сейчас они обозначат контрольное время и отключатся.
Часы будут неумолимо вести обратный отсчет. К нужной точке выйдут корабли Каспийской военной флотилии. Они нанесут ракетный удар по объектам террористов, расположенным в провинциях Ракка, Алеппо, Идлиб. Одной из целей будут развалины вот этого химического завода.
«Если мы не успеем, то центр все равно будет уничтожен. В Москве надеются, что мы сумеем уйти до того, как сюда посыплются крылатые ракеты. – Котов усмехнулся. – А ведь в НАТО еще не знают, что у нас есть тактические ракеты малой и средней дальности на кораблях малого водоизмещения. У них только на самолетах и тяжелых посудинах, а у нас и на малых! Сюрприз, ребята! Мы достанем вас и из Средиземного моря, и из Каспийского. Причем легко. Нам бы только успеть уйти!»
– Начинаем отсчет, – сказал он Сидорину. – Время «ноль». – Командир пододвинул микрофон коммуникатора к уголку рта и трижды постучал по нему, сигнализируя, что сейчас последует приказ. – Всем, я Барс! Есть готовность. Помните, что нас ждут, поэтому идем как свои, нагло, нахрапом. Сокол, Боб, через двадцать метров за борт и на крышу. Сова, Лимон, за вами большой шум у задних дверей. Полная имитация атаки. Как и планировали. Остальные со мной, через парадные двери. Парни! Беречься, на рожон не лезть. Цель – второй этаж основного здания. Вперед!
Снайперы исчезли среди развалин. Ларкин и Савичев прихватили с собой пулемет, спрыгнули с машины и побежали назад, туда, где вдоль полуразрушенного забора можно было подойти к стенам заброшенного гаража.
Котов хлопнул по плечу лейтенанта Зимина. Переводчик впервые шел в бой наравне со всеми. Да еще в таком глубоком тылу врага. Давай, Олег!
Зимин заорал на всю улицу хвалы Аллаху и другие лозунги, любимые фанатиками-исламистами.
Завод располагался на окраине городка. Когда-то эта территория была обнесена высоким каменным забором. Сейчас в нем зияло достаточное количество дыр, через которые спецназовцы могли попасть внутрь. В них уже наверняка стоят растяжки, напротив замаскированы пулеметы. Только спецназ простыми путями не ходит.
По спутниковым снимкам Котов определил точки, откуда простреливалась вся территория. Он видел, что имитацию атаки легче всего организовать с территории гаража и автопарка. Там их никто не ждет. Как и с главного въезда. Особенно в таком вот виде.
Спецназовцы вместе с лейтенантом горланили заранее заученные фразы, с огромным энтузиазмом размахивали автоматами. Создавалась иллюзия, что эти бойцы на пикапах только что вернулись откуда-то с великой победой. Теперь они спешат рассказать об этом своим боевым товарищам.
На перекрестке дорог, одна из которых вела к проходной завода, стоял броневик. Автоматическая пушка смотрела из его башни в сторону поселка. Она даже не повернулась навстречу машинам с торжествующими бойцами. Откинулся люк, появилась голова. Человек проводил взглядом четыре пикапа, в которых и людей-то было всего ничего.
Второй броневик стоял у стенки из мешков с песком. Стальные решетчатые ворота были закрыты.
Из-за мешков вышел подтянутый высокий сириец с автоматом на груди. Он поднял руку, продолжая идти навстречу шумной процессии и вглядываясь в лица людей, находившихся в машинах. Наверное, они ему показались не типично арабскими. У него возникли кое-какие сомнения, но осмыслить их до конца командир оборонительной точки не успел.
Пулемет Калашникова, закрепленный на передней машине, вдруг повернул ствол и дал очередь почти в упор. Человек, прошитый пулями насквозь, моментально повалился на бок и выронил автомат. Кровь залила пыль и скудную почву.
Пули продолжали рвать в клочья ткань мешков. Они достали одного или двух бойцов за укрытием. Еще двое попытались убежать, но их настигли автоматные очереди.
