Рейтинговые книги
Читем онлайн Чеканка - Томас Лоуренс

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 34 35 36 37 38 39 40 41 42 ... 56

Потом было еще хуже, двадцатого октября, когда еще один молодой офицер замещал Хейнса. Он похлопал по коробке, где находится планетарная передача[30], своей тростью и легкомысленно заявил нам: «Это вот — привод Константинеско. Не стану забивать вам головы, объясняя, как он работает, но поверьте мне на слово, что он переворачивает винт, чтобы увеличить скорость двигателя вдвое[31]». Наш Аллен, выросший в деревне, был стрелком в авиации. Я увидел, как от таких новостей его ноги подкашиваются, а уши медленно краснеют. Он наклонился вперед и начал: «А…», но я вовремя оборвал его пинком. Было бы нетактично выставлять офицера на посмешище перед такой толпой новичков, как мы; но это преступная небрежность. ВВС претендуют охватить приказом то, как мы садимся и как встаем, как ложимся и как ходим. Soit[32]: но пусть их руководство будет наилучшим. Мы отдаем ему самих себя, наш последний дар.

К несчастью, капрал Харди увидел, как я пнул Аллена, и привлек меня за дурачества в строю. Приговор мой был суровым. «Видел я уже вас, не так ли? — сказал полковник. — Нечего сказать в свою защиту? Тогда я выставлю вас примером. Считайте, что вас предупредили». Так что я теперь жалею себя по вечерам, до и после часовой возни с полной выкладкой на плацу: откуда, в липком поту, я влезаю в комбинезон и оттираю где-нибудь пол для дежурного капрала (обычно это его спальное место или дневной кабинет), пока он не соизволит меня отпустить.

Не раньше десяти часов мы, штрафники, заканчиваем вечер. Это сокращает мои записки, но ничто не может сократить мой день и эту отупляющую жалость к себе. Я хотел бы побороть ее: но, в то время как мое тело закалилось здесь, на сборном пункте, налившись мышцами всех видов в неиспользованных местах, мой стоицизм и молчаливость постепенно угасают. Я начинаю выбалтывать товарищам то, что чувствую, прямо как любой другой парень.

16. Неповиновение

Неурядицы на беговой дорожке после обеда. За наш счет. Комендант привел тренера со стороны, чтобы готовить отряд для пешей эстафеты на пять кругов: а сержант Каннингем, хороший физкультурник, не знал, что тот придет. Они сцепились и у всех на виду поскандалили. Дело было представлено офицеру, ответственному за физическую подготовку, и Каннингем проиграл. Поэтому, после того, как мы отшагали столько, что чуть не ослепли на оба глаза, он решил еще закончить занятия по гимнастике, чтобы сорвать на нас свой гнев.

Он вел нас беглым шагом снова и снова по треугольнику, а не по дорожке для ходьбы. Затем он стал запутывать нас, внезапно начиная и внезапно же останавливаясь, так, что мы спотыкались и падали. Это все равно что «пилить» удилами рот лошади, то натягивая их, то отпуская. Мы скоро уже ковыляли, не в силах внять самым пронзительным его ругательствам.

К чаю остальные заметно оклемались: но меня вырвало, когда я одевался на шестой штрафной парад, и снова (уже на пустой желудок), когда я пришел с него. Сержант Уолтер ужасно нас гонял, так, что у следующего за мной пошла носом кровь; но я, кажется, стал уже бесчувственным к бедствиям других. Сейчас десять вечера, и я слишком выдохся, чтобы раздеваться: первую ночь здесь я сплю в одежде. И в этом комбинезоне. Каннингем напоследок пригрозил завтра нас выжать до дна. Если он это сделает, видимо, это будет моим Ватерлоо. Ровно пять лет с тех пор, как я был так же сломлен. Дураком я был, когда пытался снова стать мужчиной.

Следующий день. Сержант Каннингем отсутствовал; уехал на выходные, как сказали, и оставил капралу Хеммингсу приказ нас доконать. Как бы то ни было, Хеммингс привел нас из гимнастического зала на густую траву за столовой, и там заставлял бегать, прыгать «руки скрестно, ноги скрестно», разворачиваться, отжиматься час с четвертью без передышки. Ни одно из его усилий даже не пыталось быть гимнастическим упражнением — лишь измывательство, злонамеренное и подлейшее. Только он-то не знал, как по-настоящему измучить человека. Мы отвечали, как могли, и так ловко симулировали, что длинный промежуток времени отнял у нас мало сил. Что касается меня, я даже не очень вспотел; в то время как обычная дневная порция, выполненная на совесть, превращает меня в совершенно антисанитарный объект до холодного душа перед сном.

Хеммингс вышел из себя, видя, как мы смеемся и вызывающе скачем по траве. Дневное время стало поединком между ним, всегда нападающим, и нами, которые парировали его удары, притворяясь, что просто забавляемся. Нельзя заставить пить пятьдесят лошадей: так что мы легко победили: и закрепили нашу победу, когда приплелись к парадному плацу, опоздав на двадцать минут к церемониалу Стиффи. Стиффи расхаживал взад-вперед (мы — ведущий отряд), посылал гонцов, которые напрасно обыскивали гимнастический зал, не находя там наших следов. Нашего капрала чуть не разразила молния, когда мы наконец появились; но тот вовремя переложил вину на капрала Хеммингса, и за ним спешно послали, и разнесли в хвост и в гриву на виду у всех за превышение полномочий. Стиффи не мог знать, что, пытаясь сломить нас, капрал исполнял приказ.

Дурное это дело — такое сведение счетов. Все отряды говорят об этом сегодня вечером, и публичная известность вынуждает наш барак проходить через это, уклоняясь и отражая атаки. Это первый парад, который мы постыдно провалили, но обстоятельства нашего провала делают нас бодрыми грешниками. Тем не менее, это злое и соревновательное торжество, которое могло бы легко стать заразительным, не будь мы более умеренны в своей победе, чем эти болваны инструкторы, бросающие друг другу открытый вызов.

Моряк сегодня, в пятницу вечером, был слегка навеселе. Он пришел из пьяного бара и потащил Кока на трибунал за содомию. «Он бросил полкроны, сэр, на пол туалета перед мальчишкой из оркестра. Остальное можно понять». Но Хордер не обладал обходительностью Китаезы, о котором мы в последнее время тоскуем, в качестве председателя суда. Так что веселье увяло.

Только не для Моряка. Внезапно он схватил Кока и борцовским приемом перебросил все тринадцать стоунов[33] его веса через плечо. Кок развернулся и выпрямился, оседлав его шею. Моряк доковылял до ближайшей кровати за его коленями и рухнул на нее со своей ношей. Трое, четверо, пятеро других прыгнули на них. Из этой кучи-малы донесся его веселый удивленный возглас: «Эй, что там за дрянь в кровати?» — и показалось жалкое лицо малыша Нобби, выкарабкивающегося из-под них, вялое и отупелое со сна. Это напомнило мне Зигфрида в хватке Фафнира[34].

Они распутались. Моряк поймал Нобби за шиворот сильной рукой, а другой стащил с него трусы и носки, одним движением, как перчатку. Маленькие, желтые, как у птенца, ноги отчаянно замолотили по воздуху. Кок усмехнулся, схватил у кого-то банку ваксы и тремя быстрыми взмахами щетки раскрасил его штуки угольно-черным. Гром аплодисментов. Нобби ушел, чертыхаясь, в темную холодную душевую. Оркестр грянул «Господь, в веках ты помощь нам[35]».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 34 35 36 37 38 39 40 41 42 ... 56
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Чеканка - Томас Лоуренс бесплатно.
Похожие на Чеканка - Томас Лоуренс книги

Оставить комментарий