первый секретарь Якутского обкома КПСС. На выставке подарков, как мне говорили, чорона не было. Брежнев отвез его домой».
Это свидетельствовал опытный в кремлевских делах В. Прибытков. А вот интересное сообщение сотрудника Президиума Верховного Совета Ю. Королева, когда Брежнев уже во второй раз сделался там Председателем:
«В обязанности Президента входило награждение. И раньше Леонид Ильич любил эту церемонию, а теперь она, по общему мнению, превращалась в чудовищную вакханалию. Награждали все, вся и всех и по любым поводам. За то, что задание выполнено, и за то, что оно перевыполнено; за начало выполнения задания, за то, что „проделан важный этап“, за достигнутые „определенные“ результаты и за то, что имеются успехи (тогда же появилось выражение „недоперевыполнение“). Любые формулировки подходили, чтобы отметить юбилеи, наградить руководителей партийных, советских органов, министров, зарубежных деятелей. Потрясающе выглядели миллионные награждения орденами и медалями в связи с окончанием первого года пятилетки, самой пятилетки, началом следующей пятилетки.
„Известия“ печатали убористым шрифтом многостраничные списки; их присылали из министерств, из республик, краев и областей, согласовывая с местными „вождями“. Общий список кандидатов бегло просматривался в отделах Центрального Комитета; пытались соблюсти баланс по регионам, отраслям, наградам. Наконец, бумаги приходили в наш Отдел наград.
Тут же начиналась работа (очень срочная и важная), мобилизовывались десятки специалистов из министерств и ведомств, которые прочитывали эти не поддающиеся нормальному восприятию списки, находили „двойников“, „тройников“, то есть людей по два-три раза представленных к награждению разными знаками отличия в разных разделах проекта. Вносились исправления, потом по уже принятым указам принимались новые поправки. Было это одной из главных функций аппарата в брежневский период.
Особое значение придавалось процедуре вручения орденов, дипломов. Церемония была пышной, торжественной. Награды получали герои: космонавты, писатели, ученые, секретари обкомов. Присутствовал и „народ“: уже рано утром работники аппарата наполняли зал, готовились аплодировать. Все снимала кинохроника, показывали по телевидению.
Раскрою немного „кухню“ изготовления речей при вручении орденов и медалей. Вообще-то, „болванки“ приветственных речей на все случаи жизни были уже заготовлены и размножены, и даже заведена на них небольшая картотека. И все же…
— Что-то такое я где-то уже говорил. И о волжских богатырях, и о героях целины, или я ошибаюсь? — интересовался Председатель.
Но никто не решался сказать, что речи эти в одно ухо входят, а в другое выходят, не оставляя следа (только, может, у самого Председателя). Поверьте, подготовка таких текстов была поистине сизифовым трудом: изо дня в день одно и то же, но с обязательной новизной».
* * *
Если бы «президент» Брежнев только награждал других! Нет, он сам до страсти любил получать награды — любые, всякие. Вскоре, не встречая противодействия или даже возражений, это превратилось у него в нечто болезненное, почти маниакальное. Сильно раздражало народ, а Вооруженные Силы особенно, его пристрастие к высшим воинским званиям и военным наградам. И это в сугубо мирное время?
В мае 1976 года Министерство обороны направляет представление в ЦК КПСС о присвоении Генеральному секретарю ЦК КПСС, Верховному Главнокомандующему звания Маршала Советского Союза. Естественно, Брежнев тут же им становится… Но маршальский мундир украшают ордена… И они посыпались как из сказочной корзины. Брежнев не чувствовал и не понимал сомнительности своего положения, а ему о том не говорили.
К маршальскому мундиру одна за другой прикреплялись Звезды Героя Советского Союза — высшей награды страны. В 1966, 1976, 1978, 1981 годах он был «удостоен» звания Героя Советского Союза и еще раньше, при Хрущеве, стал Героем Социалистического Труда. Звездопад орденов на старческую грудь больного Генсека продолжался до последних дней жизни.
Немаловажен тут вопрос, а что товарищи Брежнева по Политбюро, ответственные руководители государства, они что, не видели пагубности подобного поведения Генсека? Несомненно видели, но все они помнили о судьбе не только брежневского соперника Шелепина, но и близких ему когда-то Полянского и Подгорного. И помалкивали, блюдя свои личный покой и властное положение, которое так ценили.
Впрочем, отдельные осторожные попытки предпринимались. Помощник В. В. Щербицкого Я. Врублевский поведал такую историю про своего шефа. Он «однажды рассказал о том, что во время пребывания в Варшаве (Брежнев возглавлял делегацию КПСС на съезде ПОРП) в неофициальной обстановке, в резиденции, где они разместились, состоялась необычная беседа.
— Я деликатно, — подчеркнул В. В., — завел разговор о том, что годы идут, сил не прибавляется, пора, видимо, подумать о переходе на покой.
— Да ты что, Володя, — обиделся на меня Леонид Ильич, даже слезы на глазах выступили. — Не ожидал я этого от тебя…
— Больше, — вспоминал В. В., — к этому вопросу я не возвращался. Брежнев в отставку уходить явно не собирался».
А осведомленный партработник В. Печенев сообщил недавно, что именно любимейший помощник Брежнева — Александр Бовин, не слезавший в недавнее время с московского телеэкрана, являлся автором «наиболее ярких лозунгов брежневского времени: „Экономика должна быть экономной!“, „Мы встали на этот путь и с него не свернем!“ и т. д. и т. п. Во всяком случае, находясь в минуты отдыха в веселом, бодром состоянии духа и своего мощного тела, Саша любил говорить, показывая на зеленое, многотомное собрание сочинений Л. И. Брежнева: „Это — не его, а мои лозунги читает по вечерам советский народ на сверкающих огнем рекламах наших городов!“ Это, правда, не мешало ему же позднее, во времена перестройки и гласности, упрекать Брежнева (!) в том, что тот в последние годы жизни склонен был к сооружению себе пьедесталов и т. п.»
…Мы здесь описали и даже упомянули малую часть наградных и подарочных потоков, коими был отмечен Брежнев. Эту тему любили размазывать желтые журналюги, мы этим заниматься не станем. Да, это бросалось в глаза, раздражало в равной мере и народ, и советский правящий слой, именуемый тогда как «партийный актив».
Скромный работник с Украины с горечью писал о той поре:
«Я вспоминаю две фотографии. Первая — во время Парада Победы на Красной площади, здесь генерал-майор Брежнев вместе с командующим во главе сводной колонны своего фронта. На груди молодого политработника гораздо меньше наград, чем у других генералов: два ордена Красного Знамени, орден Красной Звезды, орден Богдана Хмельницкого и две медали. Уж не в этом ли кроется загадка синдрома орденомании позднего Брежнева? И вторая — дряхлая фигура Брежнева в маршальском парадном мундире, увешанном, точно иконостас, многими десятками орденов и медалей. Всего их насчитывалось около 200».
* * *
Тяжелое телесное и духовное состояние Брежнева усугубилось различными несчастиями, которые с ним случались со зловещей постоянностью.
