Шарах! Юрка собрался и двумя ногами изо всех сил двинул по двери шкафа. Бряк! Звяк! — перестарался, называется. Слетел не только замок, но и обе петли, после чего увесистая дверь, сделанная из фанерованной ДСП, вылетела в комнату и с большой силой треснула не успевшего ничего сообразить Зыню по башке. Он так и повалился на пол, а дверь упала поверх него.
— Ой! — испуганно вскрикнула Надька, голышом выскочив из ванной, и, увидев невесть откуда взявшегося Тарана, застыла с открытым ртом.
У Гоголя в «Ревизоре» немая сцена, наверное, выглядела поэффектнее, но там в ней было больше народу занято. Здесь же были только трое, участники классического треугольника. Только вот муж появился оттуда, откуда положено появляться любовнику, — из шкафа.
Зыня хоть и получил по лбу дверью, но, конечно, не до смерти. Так, шишка набухала помаленьку, но ничего особо страшного — мозги при нем остались. Дверь эту Зыня от себя отпихнул и сидел в позе плюшевого мишки, тупо глядя на свою правую ладонь. Ту самую, в которой он буквально накануне явления Тарана зажал шприц-тюбик с открытой иголкой. Так вот, в момент удара дверью по балде кулак героя-любовника непроизвольно сжался, иголка впилась в мякоть ладони под большим пальцем, а остальные пальцы Зыни по нечаянности выдавили под кожу все содержимое тюбика, за исключением нескольких капель.
— Ю… Юрик… — пролепетала Надька после минутного молчания. — Откуда ты взялся?
Как будто выломанной двери шкафа не видела, дура траха-ная!
— Трансгрессировался через гиперпространство, — важно произнес Таран, припомнив сию высоконаучную фразу, вычитанную в каком-то фантастическом романе.
— И прямо в наш шифоньер!
Зыня в этот момент выдернул иголку из ладони и с более или менее осмысленным выражением лица поглядел на гвардейскую фигуру Юрки. Наверное, его охватило примерно то же предчувствие, что и небезызвестного Пашу Эмильевича из бессмертного романа «12 стульев»: будут бить, возможно, ногами и скорее всего по яйцам. Как Таран это делает, Зыня уже знал на практике. Правда, на сей раз на Юрке не было кроссовок, но это Зынину участь не сильно бы облегчило. Здесь даже не было Рожка и Лехи, которые тогда, два года назад, приняли на себя большую часть ударов Тарана. В Зыниных глазах был один сплошной испуг, даже мольба, пожалуй: да, травмопункт, да, больница, да, реанимация — только не на кладбище!
— Так, — сказал Юрка, немного подражая стальному голосу капитана Ляпунова.
— Если ты, пидор, четко и подробно объяснишь, где взял эту дрянь, а также кто тебе растолковал, что в этих тюбиках, — жить будешь.
Испуга в Зыниных глазах прибавилось. Не то чтобы он не поверил Тарану. Нет, как раз в том, что Таран его в живых оставит, он не сомневался, но ведь Таран не один на белом свете. Есть и другие люди, которые таких обещаний не давали.
— Если узнают… — прохрипел Зыня дрожащим голосом, — меня убьют на фиг…
— Кто?! Отвечай, быстро! Узнают они или нет — посмотрим, но если ты, падла, здесь молчать будешь, то сдохнешь раньше.
— Это… — облизнув губы, нехотя пробормотал Зыня. — Ты Финю знаешь? Ну, диджея с дискотеки из парка? Он там и диджей, и менеджер, и типа хозяина…
— Это такой с козлиным голосом, на «голубого» смахивает? — припомнил Таран, хотя уже пару лет на дискотеку эту не захаживал.
— Он самый, — кивнул Зыня. — Так вот, там у меня парень знакомый подрабатывал пару недель назад. Не один, с друганами, конечно. Сцену ремонтировали, ограду малость поправили. Ну, и там, внутри, где типа комнаты отдыха для групп. Самого Фини не было, был какой-то зам или хрен знает кто. Короче, там в одном месте стена вагонкой обшита. Этот зам или хрен говорит: обдирайте! Пацаны эти доски ободрали, а там — уже в кирпичной стенке — типа ниши было. Заделана досками, на доски сетка металлическая набита, на нее раствор, а на раствор тонкие куски кирпича посажены. Даже вблизи не сразу видно, что стенка не настоящая… В общем, там, в нише, ящик картонный лежал, а в нем — эти коробочки. Штук триста или даже больше. Все пацаны, конечно, сообразили, что это ширялово лежит. Я, конечно, сам там не был, не знаю, как у них там чего вышло, но, короче, они пару десятков коробок скоммуниздили. Доски поменяли, все забили, чин-чинарем. Потом Финя приехал — и ну своего зама крыть: дескать, почему без его ведома работы проводишь? Пацаны сразу поняли, что дело стремное, рты на замок. Когда уходили оттуда, сперва хотели повыбрасывать, но Рожок — это тот, корефан мой — им и говорит: «Если, блин, выбросим тут, поблизости, их могут случайно найти. Дойдет до Фини — он нас в момент вычислит и братве отдаст. Отмудохают — это как минимум, а могут и почикать. «Короче, они все отдали свои коробки Рожку, и тот их в деревню к бабке увез. Ну а потом Рожку интересно стало, какой кайф с этого ловится. На себе, конечно, пробовать не стал. У него там девка знакомая была, тоже отдыхать приехала. Ну, как он там ее уговорил — опять же не знаю. Но она ширнулась, и даже не в вену, а так, в ногу куда-то. Короче, после этого девка от Рожка не отлипала. Он ее во все места — и отказа не было, понял? Сам уже не мог — меня позвал… Ну и дал коробку для пробы…
— А ты, значит, решил это на моей жене попробовать? — спросил Таран, присматриваясь к физиономии Зыни. Не то очухался, не то осмелел, чуя, что не убьют. И язык больше не прилипает… Чуть ли не лыбится, гаденыш!
— Ara… — Зыня удивительно глупо улыбнулся.
— Ты ей уже колол эту штуку? Говори, быстро!
— Не-ет, что ты! — произнес Зыня. — Видишь, тут только пять тюбиков было. Один пустой… Этот я себе, случайно…
И он странным взглядом посмотрел на смятый тюбик, валявшийся на полу. Таран понял: не иначе как на Зыню начал кайф находить. Только какой, интересно? Он же не баба все-таки…
— Ты чего-то чувствуешь, а? — ухватив глупо улыбающегося Зыню за подбородок, жестко спросил Юрка. — Плывешь, да? Отвечай!
— Это так приятно… — произнес Зыня каким-то не своим голосом… и поцеловал Тарану запястье.
Нечего сказать, приятно! Юрка отдернул руку, как от ядовитой змеи, и для страховки отскочил на шаг. Блин, если эта хреновина в мужиках женские чувства пробуждает, надо от нее подальше держаться! Впрочем, уже через несколько секунд Таран сообразил, что надо прибрать поскорее эту чертову аптечку. Он осторожно поднял с пола использованный тюбик, бросил в коробочку, а затем запихнул аптечку в карман.
— И что теперь будет? — испуганно пробормотала Надька, которая, покраснев от стыда до помидорного цвета, тем не менее продолжала стоять голенькая, должно быть, полагая, что ей в этой комнате некого стесняться.
— Не знаю, что будет! — злобно рявкнул Таран. — Ты долго будешь своими сиськами отсвечивать, а?! Хоть трусы надень, в конце концов…
Надька быстренько подбежала к коврику и стала поспешно выдергивать из кучи тряпок свое бельишко. А Зыня одеваться не собирался. Таран, время от времени поглядывая на Зынину рожу, отметил, что ее выражение то и дело меняется. То на ней светилась полуидиотская улыбочка какого-то неестественного восторга, то его вдруг перекашивало от ужаса, то возникала совершенно тупая, равнодушно-безразличная маска. Должно быть, то, что сейчас происходило у Зыны в мозгу или даже во всем организме, ввергало его то в кайф, то в ужас, то в прострацию. Видимо, временами на него находило понимание ненормальности своего самочувствия, а поскольку до этого случайного укола Зыня принадлежал к традиционной секс-ориентации, он мог ощущать ужас от посещающих его желаний.
