Слишком сильно.
Он дважды просил ее поторапливаться, и она дважды ответила ему «окей».
Нет, не «окей». Она все еще была там.
Он прекратил расхаживать около «Нарцисса» в гостиной и глянул на лестницу. Свет просачивался в щель под дверью ванной.
Тихо чертыхнувшись, он начал подниматься вверх, за раз преодолевая по три ступеньки. Его М40 и остальные боеприпасы лежали в сумке, висевшей через плечо. В руке у него был короткоствольный дробовик, а подмышкой – кобура. Он был готов к драке, а она… что?
Он и понятия не имел.
Короткий стук в дверь объявил о его приходе.
– Мэм. Мисс МакКинни. Нам нужно уходить сейчас.
Хокинс позвонил сразу же после ухода Трэвиса. Кид все еще был снаружи, и все выглядело нормальным – но то было пять гребаных минут назад. Если бы Никки МакКинни была мужчиной, он бы прервал весь этот идиотизм еще четыре с половиной минуты назад.
– Открыто.
Открыто? Какого хрена это значит? Ему, что, просто зайти?
Он не стал обдумывать это дальше. Времени не было. Он хотел свалить из этого дома с ней на буксире. Ропер Джонс опознал Куина, покинувшего Сиско с Реган МакКинни. Или, скорее, он опознал Джанетт. В любом случае, это делало из Никки МакКинни самую доступную мишень – и будь он проклят, если позволит Роперу Джонсу схватить ее. Не за каким хреном.
Открыв дверь, он вошел внутрь и остолбенел. Матерь Божья. Неудивительно, что ей понадобилось столько времени. Ванная выглядела так, будто внутри разорвалась граната, граната, полня крошечных бутылочек и нижнего белья. Лифчики всевозможных цветов и форм свисали со всех доступных перекладин, штырей, дверных ручек и оконных защелок – каждый был скреплен с трусиками того же комплекта. Колготки свисали с головки душа тощими водяными змеями. Тысяча различных косметических штуковин была свалена в коробки и просто горы прямо на плоской поверхности пола.
Пол!
Господи Иисусе. Он просто не мог разглядеть унитаз. Но потом наконец заметил его в углу. Он был накрыт украшенным бисером платком и декоративным элементом в виде ансамбля толстых свечей и цветов.
Ему хотелось сказать ей здесь и сейчас, что ее дед никогда не вернется домой, потому что ни один мужчина не сможет выжить в такой ванной. Мужчине нужны чистые поверхности. Мужчина хочет, чтобы его ванна ничем не пахла. Здесь же стоял аромат коричной кондитерской и цветочной лавки с примесью фруктового салата.
– Я не могу найти свой вишневый блеск для губ, – сказала она.
«Да не уж то», – подумал он.
– Не смейте говорить сестре, что я вас сюда впустила, – продолжила она, роясь в серебряной коробочке, полной тюбиков с блеском и крохотных бутылочек. – Она не любит, когда парни, с которыми я работаю, приходят сюда и видят ее нижнее белье, но она всегда все стирает вручную.
Стирает вручную. Точно. Кид снова глянул на лифчики, а потом покосился на грудь Никки, подтверждая ее слова. Это никак не могли быть ее лифчики. Их чашечки были слишком большие, она бы просто потонула в них.
И волноваться ей не следовало. Весьма маловероятно, что он будет обсуждать с Реган МакКинни, как стоял в ее ванной, пожирая глазами нижнее белье. Но, Господи, его у нее было до фига – любого цвета, который вообще можно было себе представить, и еще немного, каждый из шелка и кружева, большинство такие тонкие, будто прозрачные.
«О, черт, Куин. Ты пропал», – подумал он, начиная понимать, что могла так задержать капитана.
Повернувшись к Никки, он схватил ее за руку и начал вытаскивать из ванной.
– Возьмите всю коробку, – сказал он. – Мы уходим.
– Но… но у меня нет… Что это?
Она воспротивилась, отшатнулась назад. Он чудом не сбил ее с ног и не скинул с лестницы.
– Что? – Он оглянулся. Она уставилась на пушку в другой его руке, ту, что он перезарядил и приготовил, пока ждал, когда она соберет вещи. – Это дробовик. – А именно, это был пистолетный 12-каллиберный Моссберг Круизер 500, но он, и правда, не думал, что ей хотелось знать это.
А может, и хотелось. Выражение на ее лице оставалось для него загадкой.
– А что не так с вашим другим пистолетом? С тем, что под рубашкой?
«Лаадно», – подумал он, гадая, о чем, черт возьми, она на самом деле говорит.
– Ничего, – ответил он. – Все огнестрельное оружие, которым я владею, в идеальном состоянии.
Он мог гарантировать это на сто процентов, но она все равно не сводила глаз с Моссберга, будто тот мог внезапно взорваться.
Он бросил взгляд на пушку.
– Я думаю, что передумала насчет…
– Нет, не передумали, – перебил он, внезапно понимая, что случилось. Пока игра шла по ее правилам и на ее территории, она не возражала против внедрения морских сил. Но условия поменялись, и теперь он был за главного – и, вместо того, чтобы прятать пистолет под рубашкой, как коп из телевизора, он держал гораздо большее по размеру оружие, которое выглядело именно тем, чем было – серьезным человекоубийцей для ближнего боя, который так и говорил: «Уберись с моей дороги, мать твою».
– Да, передумала, и я не…
Единственная вещь, которую Кид был не в настроение выслушивать, касалась того, что она не собирается делать.
– Послушайте, – снова перебил он. – Я здесь только с одной целью – чтобы вы остались в живых – и сегодня вечером вы можете рассчитывать только на то, что я чертовски постараюсь достичь ее. Если вам от этого станет легче, можете позвонить сестре, когда мы сядет в машину, но это – дело решенное.
Ультиматум попал в цель, а у него появилось страстное желание уподобиться пещерному человеку – просто поднять ее, перекинуть через плечо и свалить. По его мысли, это был самый быстрый способ убрать ее из дома – и дотянуться до ее попки.
Черт. Ему нужно перестать так думать.
Он всегда считал себя одним из лучших, одним из самых лучших, но вся эта девчачья чепуха с ней превращала его в тупицу. Может, если он ее поцелует, то сможет продолжить работать.
Он взглянул на ее рот – и мгновенно понял, что это была очередная дерьмовая идея а-ля «мозги в кучу». Одного поцелуя будет недостаточно.
– Пошли, – сказал он, волоча ее за собой. У входной двери он выключил свет и подождал, пока глаза привыкнут к темноте.
– Я думала, мы торопимся, – прошептала она, стоя рядом с ним. Она все еще держала в руках свою коробочку с прибомбасами, через ее плечо была перекинута платяная сумка.
– Торопимся, – ответил он, осматривая дворик и улицу и вспоминая о том, как решил, что в кустах можно спрятать целый взвод. – Когда я скажу «идем», вы направитесь прямо к машине. – Он ничего не видел, часы продолжали тикать в его голове.
Пять минут.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
