Сван вновь расхохотался. Вот что значит образ мыслей человека, который вырос на благодатной метрополии под сенью доброго, но строго закона.
— Уважаемый, — Сван смахнул с глаза невольную слезинку, — не старайтесь казаться глупее, чем вы есть на самом деле. Не так давно я работал уголовным следователем. По долгу службы мне приходилось плотно общаться не только с мошенниками и бандитами разных сортов и званий, но и с витусом Хураном, главным судьёй Ямы. Ваши угрозы, майор, пустышка.
Контракт завязан на меня и только на меня. Федерации нужен я и только я. В «Красном уступе», на занятиях по праву, вы сами основательно познакомили меня с законодательством Мирема. Если Готара и Ланта не захотят ложиться в ледяной сон и подадут на развод, то да — любой судья тут же избавит их от меня и… — Сван взял театральную паузу, — тут же отправит их обратно в Яму.
В контракте сказано чётко: постоянное место жительства на Геполе 3 предоставляется мне и членам моей семьи только спустя пять лет после начала боевой операции на Дайзен 2. Жёны и дети до сих пор прописаны в Яме. У них нет выбора.
Майор Шпин недовольно засопел. Пальцы куратора нервно крутанули за ножку почти пустой бокал. Белое вино вылетело наружу янтарными капельками.
— Не расстраивайтесь, уважаемый, — Сван поднял с большого овального блюда полный шампур, — я прекрасно осведомлён о подоплёке вашей заботы о моей семье. Один из кураторов по пьяни проболтался. Сверху спустили негласную установку спровадить всех не рождённых на Миреме на Дайзен 2. Я слышал о проклятии Свалки. Как ни как, а оно старшая сестра гораздо менее знаменитого проклятия Ямы.
Знаменитое проклятие Свалки: любой, кто вступит на поверхность Дайзен 2, непременно останется на нём навсегда. Причиной возникновения проклятья стала незавидная судьба сосланных на Свалку осуждённых, которые даже после отбытия срока остаются на Дайзен 2. Ладно эмигранты третьей категории, не возвращаются домой даже чиновники, которых федеральное правительство отправляет руководить маленькой колонией. А пропагандируют знаменитое проклятье экипажи транспортников, которые привозят на Свалку новых заключённых и товары, а взамен увозят полезные ископаемые. Пилоты транспортников предпочитают проводить время между рейсами на околопланетной орбите.
— Вот вы в курсе, — Сван ткнул кончиком шампура в сторону майора, — что на Ларану 5 кроме вас так никто больше и не спустился? Экипаж «Ягуара» предпочёл остаться на борту, лишь бы только не будить проклятие Ямы.
Федеральное правительство захотело обратить на собственную пользу знаменитое проклятье. Только со мной, — Сван демонстративно откусил кусок жаренного шашлыка, — такой номер не прокатит.
Всегда и везде, в любой ситуации и при любых обстоятельствах, Сван старается оставаться реалистом. Каким бы ценным сотрудником он бы не был, федеральное правительство будет совсем, совсем не против, если он останется со своей семьёй на Свалке навсегда.
— Знаете, — Сван стянул зубами с металлического шампура поджаренный кружочек лука, — я по достоинству оценил и бездонное небо над головой и зелёную травку под ногами. Чёрт побери! Теперь я прекрасно понимают пьяное нытьё заключённых Ямы о потерянно рае.
Сейчас осень. На мне, как вы видите, — жирными пальцами Сван оттянул край воротника, — тёплый вязанный свитер. Чудная вещь, удобная, приятная. Ручная работа, между прочим. Ничего подобного в Яме у меня не было за ненадобностью. А этот домик, — Сван не оглядываясь ткнул указательным пальцем за спину, — я уже договорился с его владельцем о покупке.
Вы не поверите, — Сван бросил на стол пустой шампур, — я сфотографировал домик и вставил фотографию в маленькую деревянную рамку, чтобы взять её с собой на Свалку. Здесь же, в Атзине, я познакомился с утусом Скурдом, местным начальником полиции. Он как раз через шесть лет собирается уйти на пенсию и с превеликим удовольствием передаст свой пост в руки «надёжного человека, мужика на все сто». То ест мне.
Жёны, дети, дом и должность начальника полиции — да с такими гарантиями я не могу, не имею права не вернуться на Мирем. Будьте уверены — я сделаю всё, чтобы подавить партизанское подполье на Свалке. Землю рыть буду! Глотки грызть! Сделаю всё, чтобы не дать вам повод расторгнуть мой контракт или продлить его.
— А вдруг…, - вклинился было майор Шпин.
— А «вдруг» не будет, — тут же оборвал Сван. — Мои жёны и дети лягут в анабиоз добровольно. Командование не будет возражать против дополнительного пункта в моём контракте, ибо он не накладывает на него никаких дополнительных обязанностей или расходов.
Майор Шпин разочарованно засопел. Пустой бокал вывернулся из его рук и шлёпнулся на стол. В последний момент куратор успел прижать его к столешнице.
— Жестокий вы человек, — майор Шпин поставил бокал на ножку.
— Ой! Только не нужно наговаривать на меня, — Сван недовольно скривился. — Я строгий муж, а не семейный тиран. За двадцать пять лет брака ни одну из своих жён я и пальцем не тронул. Ну-у-у… не бил никогда. За моей спиной они как за каменной стеной. Всякая погань третьесортная обходила их за километр. А для женщин в Яме, уважаемый, это очень и очень важное достоинство.
В любом случае они ничего не теряют, — Сван благодушно откинулся на спинку стула. — Они либо в момент дождутся меня в ледяном сне, либо их разбудят и так, если меня убьют. Этот чудный домик достанется им в наследство. А мне будет без разницы, кто заменит меня в супружеской постели. Хоть тот же утус Чоидар, если, конечно, его челюсть срастётся нужным образом.
Признание, оно же отповедь и немного проповедь, майор Шпин выслушал молча и до конца. Крыть нечем.
— Да-а-а… — майор Шпин плеснул в бокал белого вина, — домой мне придётся возвращаться на автопилоте. А то полицейские оштрафуют за пьяную езду, на погоны не посмотрят.
Но в одном вы правы, уважаемый, — куратор поставил пустой бокал на стол, — негласная установка сверху спровадить всех не рождённых на Миреме на Свалку есть. Чёрт побери, вам опять удалось обвести федеральное правительство вокруг пальца. И как только вам это удаётся? Уму не растяжимо. Впрочем, — майор Шпин махнул рукой, — не всё им нас иметь.
Скажите, уважаемый, — майор Шпин склонил голову на бок, — а вам не жалко аборигенов Свалки? Так сказать, — куратор пьяно икнул, — одной крови. Только без обид, ради бога.
Сван закинул в рот длинную стрелу зелёного лука. Мясо — тяжёлая еда, если её не разбавлять чем-нибудь полегче, огурчиками, луком, салатом, то даже самый ароматный и вкусный шашлык встанет поперёк толстой кишки.
На что намекает изрядно поддатый куратор — догадаться не сложно. В своё время родителей Свана сослали в Яму по приговору суда. На Акатуне мать занималась финансовыми махинациями в особо крупных размерах, а отец вообще прославился как самый настоящий разбойник и пират на островах Гоилюмского архипелага. О чём куратору прекрасно известно.
— Смею заверить вас, уважаемый, не жалко. Ни чуть, — произнёс Сван. — Мирем стоит того. Признаться, если бы я заранее знал и про небо и про травку, то ещё тогда, в Яме, не стал бы с вами торговаться и подмахнул бы контракт не глядя. Рай нужно отработать.
Маленький прямоугольный будильник на краю прикроватной тумбочки пищит так тонко, так тихо, что его еле-еле слышно под самым ухом. Однако противный писк словно кумулятивная струя способен прорваться сквозь барабанную перепонку прямо в мозг и разбудить даже пьяного в сосиску фермера меньше, чем за минуту. Чат Ратаг торопливо шлёпнул будильник раскрытой ладонью. Противный писк тут же оборвался.
В ночной тишине маленькой спальни лёгкий хлопок показался в сто крат громе писка будильника. Сердце чуть из груди вон, Чаг испуганно повернул голову… Пронесло! Рядом как ни в чём не бывало спят Пиана и Слура.
Над изголовьем мерцает ночник. Неровный синий свет тенями и бликами скачет по широкой кровати, стенам и потолку. Говорят, именно так горят самые настоящие свечи из парафина. Ночник совсем, совсем не мешает спать. Однако его потуг вполне хватает, чтобы разглядеть такую красоту.
Чаг приподнял голову. Пиана и Слура натянули тёплое одеяло почти до самых подбородков. Длинные немного взлохмаченные волосы сестёр рассыпались по подушкам. Курносые носки дружно сопят. Пиана во сне слегка приоткрыла ротик, а Слура даже улыбается.
Чаг осторожно откинул с груди край одеяла. Глубоко в душе двойной звездной тихо сияют радость и гордость. Как ни крути, а у него намечается аж две жены, сразу. Для любого мужчины на Дайзен 2 два кольца на пальце большая, очень большая удача и законный, самый законный, повод для гордости. А то, что Пиана и Слура родные сёстры — ещё лучше! В будущей семье будет мир. Если жёны не одной крови, то между ними может запросто разгореться соперничество за внимание и ласку мужа. Говорят, доходит до драк и выдранных с мясом волос.
