я распахнул «глаз», заглянул в верхние миражи: реальность была теперь там, вместо них, и я в ней больше не существовал. Реальность, как ей и полагалось, отставала от миражей на десять секунд.
Что-то происходило с моим сознанием, теперь, Тело, я понимаю, что так развивалась болезнь, но в тот момент не хотел в это верить. Я сел обратно на кровать и видел, как в верхней реальности еще только иду к кровати, лег, а в действительности же только сел. И тут стало отчетливо ясно, как сильно на самом деле я нуждался в реальности. Было так страшно, что я закрыл «глаз» и стал шептать: «Пожалуйста, пусть все вернется, пожалуйста! Пусть реальность вернется на свое место». Я не знал, кого молил, но продолжал: «Прошу, пусть будет как раньше, пусть даже верхние миражи исчезнут, только бы вернулась действительность». Страх превратился в ужас, я не мог двинуться с места и, поддавшись ужасу, осознал, как сильно не хочу умирать. Я проклинал себя, проклинал за беспечность, за иллюзию, что ничего нет важнее верхних миражей, за эту убежденность, дескать, реальность не заслуживает доброго к ней отношения.
Я схватил телефон, нашел в контактах заблокированный номер матери, тыкнул в него, дождался, когда то же самое произойдет на самом деле. Как же долго длились эти десять секунд, словно время текло через густой кисель; наконец я услышал взволнованный голос матери: «Юра! Юра, ты где, куда ты пропал? Где ты?» Не передать, Тело, что я испытал в этот момент. Никогда, слышишь, никогда я еще не был так счастлив и несчастен одновременно. «Мам, мама, мне плохо», – сказал я и заплакал. Первые мои слезы. Знаешь, Тело, слезы мои были удивительны – огромные капли, каждая чуть ли не на пол-литра, в таких слезах действительно можно захлебнуться. «Скажи, где ты, мы с папой сейчас приедем», – почти прокричала мама. Я хотел ответить, но не мог, будто онемел, верхняя реальность смешалась с миражами буквально, не было верха и низа, все раздвоилось, и стало невозможно разобрать, что есть что. «Валентайно!» – ценой невероятного усилия смог я крикнуть перед тем, как потерял сознание.
Очнулся я дома. Да, Тело, дома, и первое, что увидел, – это лица: матери, отца и Валентайно. Я не стал заглядывать в верхние миражи, чтобы проверить, на месте ли они, не стал распахивать «глаз». Уже было неинтересно, больше того, надеялся, что миражи исчезли. Валентайно услышал тот мой крик. Император настолько испугался, что снова пришел в себя, в свою «нормальноголовость», схватил телефон, из динамика которого раздавалось: «Юра, что случилось?!», и, узнав от матери адрес, доставил меня домой. Спаситель Валентайно! Сотвори он такое в тот момент, когда я был полностью уверен, что верхние миражи и есть смысл моей жизни, я бы проклял императора Валентайно, но теперь это лучшее, что могло случиться.
Через некоторое время приехал наш молодой гениальный доктор, тщательно осмотрел меня и вынес вердикт: «Еще не поздно». Конечно, я согласился на операцию, но с условием, что еще неделю буду дома. Врач сказал, что неделя у меня есть.
Лучшая неделя в моей жизни. Невозможно снова стать ребенком, особенно в моей ситуации, даже учитывая, что по возрасту я был еще ребенком; никуда не денешь память о каждом прожитом дне с рождения, которая делает взрослым. Но я был как старик, окончательно выживший из ума на почве деменции, и жаждал только заботы о себе как о младенце. Мама пекла мне маленькие пирожки с картошкой и с мясом, такие маленькие, чтобы удобно было есть моим крошечным ртом. Отец налепил миниатюрных пельменей. Эти люди не стали казаться другими, они не стали разумнее, но были родными и более реальными, чем раньше. Оттого, что не заглядывал в верхние миражи, окружающий мир стал осязаемым, в нем появились запахи, которых раньше не замечал, цвета, которых не различал; оказалось, что действительность была для меня и за меня, вся действительность вообще, и можно было быть только в ней.
Император Валентайно ушел в тот же день, когда вернул меня домой, вскоре от него доставили небольшой подарок – блокнот в красной обложке. Валентайно оставил в нем послание, я прочту его тебе, Тело, блокнот со мной. Слушай. «Здравствуй, Гюнтер Глаз. Напугал ты меня, конечно, но, знаешь, вот уже три дня как я не мычу и пребываю в нормальном состоянии. У меня появилась надежда, что так будет и дальше. Так что спасибо тебе большое, «глазастый», наверно, тебя мне послал бог, только не знаю, за какие заслуги. А может, богу и не нужны никакие человеческие заслуги на самом деле, как думаешь? Когда я прочитал в блокноте записанную тобой историю, то удивился, что есть такой человек, который не ставит во главу желание жить во что бы то ни стало. Скажу так, не то чтобы ты единственный, есть же люди, вообще добровольно лишающие себя жизни, но вряд ли найдется такой второй, кто обладает даром, обладает чем-то, чего нет у других, и не старается сохранить свою жизнь. Удивительный Гюнтер Глаз, так говорю тебе я – император Валентайно. И теперь, когда ты хочешь жить, я хочу предостеречь тебя от этой ловушки – жить только ради того, чтобы жить. Не живи просто так, пройди какой-нибудь путь, стань все-таки человеком, которому впервые сделали уникальную операцию, может, это как-то изменит мир к лучшему, а ты будешь причиной этого изменения. Познай тайну верхних миражей, может, они доступны, не только когда глаз вместо головы. Тебе повезло, Гюнтер Глаз, ведь у тебя есть возможность сделать себя уникальным по-настоящему, а не только потому, что ты родился вот таким. Рождение – не твоя заслуга, да и вообще никакого отношения к тебе не имеет, если ты понимаешь, о чем я. Так что живи, мой друг, и я тоже еще поживу. Твой император Валентайно».
Такие вот дела, Тело. С тех пор как вернулся домой, я только раз заглянул в верхние миражи здесь, с тобой, и загляну еще раз перед тем, как закончить свою историю. Загляну прямо сейчас, потому что слышу шаги, наверняка это наш добрый доктор идет, и сегодня тебе отрежут голову. Да, так и есть, вижу – целая бригада врачей. Прощай, Тело. Я почему-то уверен, что все будет хорошо. Значит, еще поживу и по большому секрету скажу тебе: я все-таки надеюсь, что верхние миражи останутся со мной. Останутся? Как думаешь?
Реализация Марка Тула
Марк Тул писал свой большой роман в голове уже десять лет. Он был уверен, что время сесть и писать натурально еще не пришло.
