И мы, не сговариваясь с норманном, двинулись к центру помоста.
Я развернулся левым боком, подняв щит до подбородка, и он прикрывает почти все мое тело. Меч же выглядывает сверху щита, как кончик жала скорпиона.
Норман развернулся ко мне так же боком и прикрылся щитом, только меч держит сбоку.
Он что-то бормочет себе под нос, но я не вслушиваюсь.
Рыжий резко прыгает вправо, и его меч выстреливает вперед, метя в бок. Разворот корпуса, и я принимаю укол его меча на щит и сам бью в ответ. Мой удар прост и незамысловат, идет по верху, целя в шлем. Может, урона и не нанесу, но, когда лупят по шлему, удовольствия мало.
Однако рыжий успевает выкинуть свой щит вверх, и мой меч чиркает по кромке щита.
Сердце бухает, и его удары отдаются в голове. Кровь полна адреналина, хочется действовать и взорваться ударами.
Обменявшись еще парочкой ударов, мы начали кружить по площадке.
Вдруг рыжий перешел к активным действиям и начал наносить удар за ударом. Достаточно сильные, которые я спокойно принимал на щит, от этих ударов оставались на нем сколы и зарубки. Я даже не сразу сообразил, что этот сучий потрох задумал.
Спустя пяток ударов до меня дошло, что он решил просто сломать или расколоть мой щит, тем самым лишить защиты и получить преимущество.
Вот только это было непросто сделать. Все-таки каплевидный, изготовленный в Ромее, намного крепче, чем выпуклый, и тем более крепче простого, который можно сделать буквально на коленке.
Я же начал беречь щит, стараясь увернуться от удара, или подставлять его таким образом, чтобы удары не приходили в одно и то же место.
И сам принял тактику норманна на вооружение и начал долбить по его щиту со всей своей силы, метя в два-три места.
Вокруг нас шумела толпа, многие горожане болели за меня, пытаясь подбодрить или крича гадости норманну, чтобы его отвлечь. Но, как по мне, эти крики только мешали и отвлекали.
Рыжий так же, как и я, начал стараться беречь щит от ударов. И если я вполне мог принять удар на броню, благо она позволяла, то норманн уже нет. И ему чаще приходилось подставлять щит под мой меч.
Бум — мой удар приходится на самую кромку щита норманна, а после раздается треск, и его щит пошел трещинами. Один-два удара, и он останется без него. На мое лицо вылезла довольная улыбка, как только останется без щита, он умрет.
— Выкидыш Локи, — рычит рыжий, кидаясь на меня.
Мы сходимся в лобовую, его щит не выдерживает этого надругательства и раскалывается напополам. Я чувствую, как половинка щита падает к моим ногам. Только мне не до этого, и приходится смещаться. Так как норманн бьет меня в бок, пытаясь пробить мою броню или найти в ней брешь. Умен, сучоныш.
Отскок назад, дабы разорвать дистанцию, и я чуть не поскальзываюсь на досках. Но каким-то чудом удерживаю равновесие. В меня уже летят остатки щита рыжего, которые я спокойно принимаю на свой. А следом мне в лицо прилетают какие-то водяные брызги.
Рыжий же отпрыгнул к противоположному краю помоста.
— Ты все равно сдохнешь, тварь, — раздается нечеловеческий рык от него.
Он перекидывает меч в левую руку. А с правой начинает капать вода, мгновение, и у него в руках оказывается какая-то непонятная хрень, напоминающая хлыст, только созданный из воды и переливающийся всеми цветами радуги под лучами солнца.
— Чего, блять? — вырывается из меня.
Вокруг начал реветь народ, их крики бьют по ушам.
А норманн рвется вперед, замахиваясь хлыстом, я подставляю щит под удар и делаю подшаг вбок. Щит пытается вырваться у меня из рук, а его верхняя часть, куда пришелся удар, срезана, как будто его корова языком слизала.
— Вот черт.
Норманн делает новый замах своим оружием. И теперь уже мне приходится от него убегать по площадке. Так он что, одаренный, что ли? Вот и подрались честно, честной сталью.
— Ты уже не такой смелый, волчья сыть. Иди сюда, иди ко мне, отведай то, чем ты моего брата накормил.
Первая мысль была отбросить щит и долбануть по нему магией ветра. Но это оставим на крайний случай.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я хотя бы не клятвопреступник, и меня не будут судить боги, — ответил я ему, пытаясь придумать план, при котором смогу с ним справиться и мне не придется воспользоваться ветром.
— Ха-ха, дурак. Мой бог Один, твои боги надо мной не властны, — с усмешкой произносит рыжий. Он не торопится на меня нападать, наслаждается этим мгновением. Своей властью надо мной.
— Это наша земля, ты баран нестриженый. И здесь властвуют наши боги. Так что сосал твой, — и, не договаривая, я резко размахиваюсь, швыряя остатки щита в лицо норманна, а после меч.
Рвусь вперед и вижу, как он взмахивает своим хлыстом и располовинивает щит. Вот только отбить меч он не успевает, и ему приходится уклониться, а я ухожу ему в ноги.
Цепляю руками опорную ногу и сваливаю противника на помост. Меч норманна отлетает в сторону, он пытается поднять руку с хлыстом и ударить по мне. Только я успеваю раньше, буквально на секунду. На одно мгновение раньше, чем он приподнял руку, я ставлю на нее свое колено, не давая шевельнуться, следом еще и левой рукой зажимая.
Правую же, уже сжатую в кулак, я обрушиваю на лицо рыжего.
Хрясь — и бронированный кулак впечатывается в эту ненавистную рожу, вминая наносник его шлема.
— А-а-а-а, — рвется из меня рев. Удар, удар, еще удар. Его лицо превратилось в отбивную.
Плевать, я продолжаю в исступлении наносить удары. Пока не чувствую смерть от рыжего. На который откликается моя магия жизни, и от этого меня начинает мутить.
С трудом я поднимаюсь, меня всего потряхивает. Взглядом пробегаюсь по площади, все в полной тишине смотрят на нас.
— Я победил, — шепчу.
Но мой голос прекрасно слышен. Толпа же горожан начинает бесноваться. Крики летят со всех сторон, как и оскорбления норманнов. Кажется, еще немного, и горожане пойдут в бой, начав их рвать.
— Трофим, топор, — даю я команду, подходя к краю площадки, протягиваю руку и ощущаю в ней тяжесть моего верного топора.
А толпа успокаивается и вновь устремляет ко мне свои взоры. Я медленно подошёл к телу норманна и попытался снять с него шлем. Не вышло, я хорошо постарался.
Три мощных удара топором по шее мертвого норманна, и его голова отделена от тела.
Подняв его голову, я развернул ее изуродованным лицом к ропщущим норманам, которые смотрели на меня как стая побитых собак.
— Он хотел мести, мести за убитого брата. Который напал на свободных людей, которые защищались. Он вызвал меня на суд богов, говоря, что мы сойдёмся честным железом. Он одаренный и воспользовался своим даром, чтобы убить меня. Наплевав на то, что мы бьемся под взглядом богов и людей. Он клятвопреступник и убит моей рукой. Рукой, что вели сами боги. Пусть его имя будет проклято, а его мертвый дух скитается по земле, не зная покоя.
И я, подцепив мертвое тело, спихнул его вниз под ноги норманнов. Кто-то был в ужасе, и на лице у них отражался страх. У кого-то был гнев в глазах, и они поглаживали рукояти оружия, но молчали и принимали мою победу.
Развернувшись, я подошел к краю площадки и протянул отрубленную голову Трофиму.
— Выкинь эту падаль подальше в море.
— Да, клятвопреступник, проклятый, — неслось со всех сторон от горожан.
Развернувшись к норманнам, я взглядом принялся рыскать по их рядам здоровяка, что отправил бойцов за моими людьми. Я искал его, вглядываясь в лица северян, и не находил. Сбежала тварь. Хотелось зарычать, но я сдержался.
Мой взгляд упал на молодого норманна, что по-прежнему стоял рядом с помостом.
— Ты вчера назвал меня злым колдуном. Да и сегодня я слышал от тебя оскорбления мне и моему роду, я вызываю тебя на суд богов здесь и сейчас, — проговорил я, глядя ему в глаза.
— Hvad? — и он замотал головой и сделал шаг назад. Однако его соплеменники схватили его и выкинули на помост, ко мне под ноги. Молодой весь измазался в крови рыжего.
Он трясся от страха, но он смог совладать с собой и подняться на ноги.
