<1933–1935>
Песень
Мы закроем наши глазаЛюди! Люди!Мы откроим наши глазаВоины! Воины!Поднемите нас над водойАнгелы! Ангелы!Потопите врага под водойДемоны! Демоны!Мы закрыли наши глазаЛюди! Люди!Мы открыли наши глазаВоины! Воины!Дайте силу нам полететь над водойПтицы! Птицы!Дайте мужество нам умереть под водойРыбы! Рыбы!
<1934–1935>
«Игра больших переговоров, друзья глядят…»
Игра больших переговоров,друзья глядят, гуляет борови тень по воздуху летит.Смотрите, дятел пролетел,смотрите с дуба желудь пал.а в море кит пускал фонтаныа в небе книга нам видна
<1934–1935>
«Остановись Коньков!..»
Остановись Коньков!Куда ты бежишь?Твой бег бестолков,Остановись Коньков!
Вот сердцу милый дом.Знакомая дверь.Знакомый портрет за окном.Это сердцу милый дом.
Надо в дверь войти не стуча.Из двери направо.Там на стене два мечаЧто верней: меч или отрава?
Так знайте Коньков, что меч верней.А так же приятна рукой совершённая расправа.Три года и восемь недель ты думал о ней,Так знай же Коньков, что меч верней!
<1934–1935>
Разбойники
Шли разбойники украдкой.Очень злые. Их атаманвдруг помахивает бородкойлезет наскоро в кармантам свинцы валяются,разбойники молчатих лошади пугаютсяих головы бренчати путники скрываютсяразбойники молчат.Но лишь потух костерпроснулись мертвецы:Бог длани распростерсвирепые дворцыпотухли на горахвлетело солнце на парахв пустой сарай.Газетчицы летели в райкричали смертные полканыторчали в воздухе вулканыдомов слепые номерамне голову вскружиливокруг махали веера —разбойники там жили.В окно кидалась баба вдругона трубой визжала.Девчонки жарились вокруглюбезностью кинжала.Дымился сочный керосинграбители вспотелискакал по крышам кирасир —родители в постели.Молчат они. Жуют помидор.Он зноен? Нет, он хлад.Он мишка? Нет, он разговор,похожий на халат.Украсть его? Кричит пашаи руки живо вздел.Потом разбойники дрожати ползают везде.Сверкает зубом атамани ползает везде.Сверкает зубом атаманон вкладывает патронпоспешно лазает в карманпугаются вороны.Свинец летает вдаль и вблизькувыркает ворон.Но утром дворники сплелисьи ждали похорон.Идут разбойники техасомтут же бурная пустыньно звучит команда басомветер кошка приостынь.Вмиг ножи вокруг сверкаютвмиг пространство холодеетвмиг дельфины ночь плескаютвмиг разбойники в Халдее.Тут им пища тетереватут им братья дерева́.Их оружие курком —! ну давайте кувырком!Левка кинет пистолетмашет умное кружаловин турецких на столеизображение дрожало.Вдруг приходит адъютантк атаману и вплотнуювсе танцуют отходнуюи ложатся в петинантстынет ветер к облакамсвищут плети по бокам.Происходит состязаньевиноватым наказаньеугловатым тесакиа пархатым казаки.
Все
Декабрь 1926 г.
Первая половина 1930-х
«Дремлет стол скамья и стул…»
Дремлет стол, скамья и стулДремлет шкап, сундук и печьИ Петров свечу задулИ глядит куда бы лечь.
Ай Петров Петров ПетровЛучше стой всю ночь стоймяЕсли шуба твой покров,То постель тебе скамья.
первая половина 1930-х
«Иван Петрович падал в воду…»
Иван Петрович падал в воду.Упал, исчез, но нет, покаВиднелись там всему народуЗатылок, руки и бока.
<Середина 1930-х>
«Стоит за дверью мой лакей…»
Стоит за дверью мой лакейС цветочком на носуНеси мне завтрак поскорейИзвольте принесу
<первая пол. 1930-х>
«Одна минута пробежала…»
Одна минута пробежалаРаздался в замке страшный крикСтальное лезвие кинжалаЕго повергло в этот миг.
<первая пол. 1930-х>
«седьмого мая был прекрасный день…»
Седьмого мая был прекрасный деньдеревья в мелких листиках ужебросали теньвесёлый шум летел со скотного двора.стояла в воздухе жара.
<Первая половина 1930-х>
«Так я молил твоей любви…»
Так я молил твоей любвиСмеялся пел и плакал горько,Но ты за все мои мольбыМне обещала дружбу только.
<Первая половина 1930-х>
«Эх, голубка, песень ваша…»
Эх, голубка, песень вашаНе звучала много летЭх, голубка! Эх, мамаша!Спели б вы для нас куплет.
<Первая половина 1930-х>
Середина 1930-х
«Мне стариков медлительный рассказ противен…»
Мне стариков медлительный рассказ противен.Пока тягучее скрипит повествованье,Начало фразы в памяти бледнеет,И всё, что будет наперёд, уму понятно.Старик всегда, особенно разинув рот,Пытается ненужную фамилию припомнить,То спотыкается на букву ы,То выпучит глаза — молчит,И кажется, что он способен задохнуться.То вдруг, подхваченный потоком старческого вдохновенья,Летит вперёд, местоименьями пересыпая речь.Уже давно «они» кого-то презирают,Кому-то шлют письмо, флакон духов и деньги.Старик торопится и гневно морщит брови,А слушатель не знает, кто «они».
<Середина 1930-х>
«В окно гляжу на суету людскую…»
В окно гляжу на суету людскуюИ думаю: зачем спешитьВ покое сладостном тоскую —Мне право так приятней жить
«Возьмите незабудку…»
Возьмите незабудкуНа память обо мне.Тогда собачью будкуУвидите во сне.
А в будке человечкиНа лавочке сидятОгонь играет в печкеИ искры вверх летят.
<Середина 1930-х>
«Дни летят как ласточки…»
Дни летят, как ласточки,А мы летим, как палочки.Часы стучат на полочке,А я сижу в ермолочке.А дни летят, как рюмочки,А мы летим, как ласточки.Сверкают в небе лампочки,А мы летим, как звездочки.
«Дорогой начальник денег…»
Дорогой начальник денегНадо в баню мне сходить.Но, без денег, даже веникНе могу себе купить.
<Середина 1930-х>
«В этом ящике железном…»
В этом ящике железноместь и булка есть и хлеббыло б делом неполезнымих оставить на столе б.ибо крысы ибо мышиибо разные скотыпо законам данным свышесъели б всё без красотыи в укусах кумачёвыхвсе изъедены в клопахвсё семейство ювачёвых быосталось на бобахНо не это важно. Мне ведьнадо рифмой заманятак устроить чтобы в девятьразбудили вы меня.
<Середина 1930-х>
«Лес, в лесу собака скачет…»
Лес, в лесу собака скачет,Твердой лапой с твёрдым когтемна коре прямой сосныставит знак.И если волки бродят стаямии лижут камни спящие во мхуи ветер чёрными носами обнюхиваютСобака поднимает шерсть и воети на врага ворчит и пятится.
<Середина 1930-х>
