С началом следующего (третьего!) дня преследование продолжилось. Уходя от погони, англичане жгли и взрывали наиболее поврежденные и тяжелые на ходу корабли. Море стонало от гула взрывов. В довершение всего младший флагман британского флота вице-адмирал Георг Аск, державший свой флаг на мощнейшем 92-пушечном «Принце Рояле», в панике бегства выскочил на мель банки Галопер. В отчаянии «Принц Роял» палил, призывая к себе на помощь. Тщетно! На севшего на мель флагмана никто не обращал никакого внимания, каждый думал только о собственном спасении. Когда же англичане немного пришли в себя, «Принц Роял» был уже окружен едва ли не десятком голландцев. Видя, что сопротивление бессмысленно, Аск спустил флаг и сдался вместе с шестьюстами членами экипажа.
Подойдя к плененному «Принцу Роялу», Рюйтер, не видя возможности стащить его с отмели, велел снять команду, а самого «Принца» взорвать, что и было тут же проделано. Понурого Аска погрузили на посыльную яхту и отправили в Гаагу вместе с донесением об одержанной победе. Но как оказалось, до полной победы было еще далеко.
— От зюйд-веста виден большой флот!
Крик впередсмотрящего заставил всех находившихся в тот момент на шканцах «Семи Провинций» обернуться. И точно: вдали на пересечку голландскому флоту спешили два с половиной десятка еще явно не бывших в сражении кораблей.
— Может, это французская эскадра герцога де Бофорта? — с надеждой подал кто-то голос.
В сказанном был свой резон. Перед самым выходом в море Рюйтера известили, что союзная эскадра вот-вот покинет Брест. Но по мере приближения кораблей все больше и больше становилось ясно, что это не французы. Вот ветер развернул огромные полотнища кормовых флагов, и сразу все стало предельно понятно. То была эскадра принца Руперта. Отделенный от главных сил для охраны Канала от возможного нападения французского флота, он услышал звуки боя и, проявив инициативу, поспешил принять в нем участие, присоединив к себе по пути несколько портсмутских и плимутских кораблей.
— Поднять сигнал общей атаки! — вытер со лба пот Рюйтер. — Придется угостить и этих, опоздавших к десерту!
Но поняв по мере приближения, что втягиваться в бой с главными силами голландцев смерти подобно, принц Руперт, пользуясь целостью такелажа и парусов, обогнул неприятеля и соединился с остатками своего избитого флота. Ночь снова прервала дальнейшее развитие событий.
Из хроники войны: «На следующий день положение флотов оставалось неизменным; Монк стремился во что бы то ни стало соединиться с принцем Рупертом Стрельба велась очень редкая, на дальних расстояниях. Тяжелую потерю понесли англичане: один из лучших их кораблей, флагман адмирала Аска, сел на мель на южной оконечности Галлопера, где был захвачен и сожжен. В полдень показался принц Руперт, которому было послано из Лондона приказание вернуться. Англичане соединились до наступления темноты, и теперь оба флота хотели начать решительный бой: 64 голландских против 60 английских кораблей, но из последних 23 совершенно свежих. Де Рюйтер прошел ночью несколько далее на восток и созвал утром 14 июня всех командиров, чтобы им прочесть серьезное наставление — англичане стали сильнее голландцев».
В течение темного времени суток голландцы, как обычно, устраняли повреждения, деятельно готовясь к новому столкновению.
Английские флагманы совещались на корабле принца Руперта «Ройял Джеймс», как им быть дальше. Генерал Монк, доложив принцу обо всех перипетиях дневного боя, предложил ему с рассветом продолжить драку, составив из прибывших неповрежденных кораблей авангард. Принц ответил согласием.
— Вы, генерал, держите врага, не разжимая челюстей, как хороший английский бульдог! — отпустил Роберт комплимент Монку.
— Я всего лишь хороший английский генерал! — ответил тот ему.
Английский флот вместе с присоединившейся к нему эскадрой насчитывал шестьдесят один корабль. Голландцы могли противопоставить им шестьдесят четыре боевых вымпела. Однако если некоторая часть английского флота была еще совершенно свежей, то все голландские корабли имели позади ожесточенное двухдневное сражение. Боевой дух голландцев, однако, в этот момент был высок как никогда, они скорее бы согласились умереть, чем отступить. Приводим донесенные до нас слова Рюйтера, сказанные им в ночь перед третьим днем взаимного истребления своим капитанам и флагманам: «Флот английский и голландский стоят друг против друга. Минувшие битвы наши открыли нам силу англичан. Сегодня должно снова доказать им, что ни силы наши, ни мужество еще не истощились. Еще раз должны мы устоять против них. Не потеряем же славы, приобретенной нами в двух предшествовавших битвах, вспомним, что наше Отечество, наши жены, наши дети, предмет нашего уважения и нашей нежности, ожидают от нас защиты. Неприятели, с которыми нам должно разведаться сегодня, — те же, которых мы видели вчера пред собою. Вооружимся мужеством, устрашим их, ринемся на них! Итак, должно победить, дабы не быть жертвою неприятелей, варваров, которые ввергнут нас в темницы, где мы погибнем от голода, нищеты и смрада. Позаботимся о взаимной помощи друг другу. Я надеюсь, что с помощью неба мы приобретем совершенную победу. Идем же на врага!»
Было раннее утро 14 июня, второй день Троицы, когда два христианских флота сошлись между собой в четвертый раз между Горландом и Фландрской банкой. Рюйтер, выигравший за ночь ветер, сразу взял быка за рога. Он буквально врезался тремя колоннами в английскую линию и быстро рассеял часть кораблей противника. Затем из-за изменившегося ветра ему пришлось поворотить на зюйд. Англичане, несколько подтянувшись, немедленно развернулись носом к голландцам. Славировав, Рюйтер снова зашел к неприятелю с борта, и снова англичане развернулись к нему своими дубовыми форштевнями; то же самое повторилось и в третий раз. Затем противники разом бросились друг на друга, и закипел обычный между ними ожесточенный бой, продолжавшийся до самого вечера. К шести часам пополудни англичане были взяты в два огня, окружены со всех сторон и избиваемы нещадно. Из дневника английского капитана: «С восходом солнца голландские корабли сблизились с нами, и бой начался заново, очень свирепый и ожесточенный. Принц Руперт и его вице-адмирал были очень горячими, они смело кинулись в самую гущу боя, невзирая на грозящие опасности. Из-за этого уже в самый короткий срок их корабль получил множество повреждений и потерял большую часть людей… Бой велся очень интенсивно до четырех часов дня, и несколько кораблей с каждой стороны полностью вышли из боя. Не в силах противостоять превосходящему противнику, некоторые наши корабли начали отступать в сторону английского побережья. Приближались сумерки, и над водой появился туман, в котором корабли не могли продолжать бой без риска столкнуться друг с другом Когда наш командующий подал сигнал к отступлению, туман уже лег плотной пеленой и быстро стемнело. Голландский флот не совершил опрометчивого поступка, пытаясь преследовать наши корабли, и прекратил бой. На всех кораблях — наших и противника — начали звонить в колокола, чтобы избежать столкновения».
Флагман принца Руперта был атакован кораблем вице-адмирала Лиефде. Несмотря на значительное превосходство английского корабля в пушках, он сошелся с ним столь близко, что концы реев кораблей цепляли друг друга. Взаимный огонь вызвал страшные разрушения и потери на обоих кораблях. Постепенно численное превосходство флагмана принца стало сказываться, и Лиефде пришлось не сладко. Поединок этот не ускользнул от внимания Рюйтера, постоянно державшего в поле зрения все перипетии грандиозной баталии. Без долгих раздумий он бросил свой «Семь Провинций» на выручку младшего флагмана, под градом ядер пробился к нему и помог отойти в сторону.
Голландский хроникер сражения пишет: «Все пушки обоих флотов гремели неумолчно. Занимаемое ими пространство было смешение огня и дыма. Рюйтер, уподоблявшийся льву, разъяренному плотоядной жертвой, дал сигнал на абордаж. Вмиг сам герой, Тромп, Меппель, Баннерт, де Вриес, ван Ниес, Лиефде, Эвертсон и прочие пускаются на англичан, теснят их, приводят в беспорядок и заставляют обратиться в бегство. Это происходит около семи часов вечера, после одиннадцатичасовой битвы».
Из хроники войны: «Четвертый день должен был быть решительным — и он им был. Ветер юго-юго-запад, довольно свежий, оба флота на параллельных курсах, голландцы на ветре. Бой начался на самых близких дистанциях. Линии обоих флотов из-за слабого ветра и порохового дыма расстраиваются, даже несколько перепутываются; часть голландцев спускается довольно далеко под ветер через линию англичан, разыгрывается ряд жарких одиночных боев, о маневрировании не может быть и речи. Де Рюйтер с тремя дюжинами своих лучших судов упорно держится на ветре англичан; тогда Тромп, собрав упавшие под ветер суда и соединившись с преследовавшим несколько английских кораблей адмиралом ван Ниесом, бросился на помощь де Рюйтеру и напал на врага с подветренной стороны, поставив, таким образом, его в два огня. Заметив этот маневр, де Рюйтер решил использовать создавшееся положение: по особому сигналу (ярко-красный флаг) он спускается со всеми своими судами и врезается в беспорядочную линию неприятеля. Бой разгорается с крайним ожесточением, брандерам неоднократно представляется случай действовать. Наконец, в 7 часов вечера англичане начинают отступать, потеряв более двенадцати судов. Сильно засвежевший ветер мешает продолжать бой; когда наступил туман, неприятели потеряли друг друга из виду. Де Рюйтер на следующее утро уходит к Остенде, так как у него не хватает боевых припасов и корабли требуют значительных исправлений».
