— Ты не хуже его знаешь, что рак…
— Не всегда смертный приговор! — резко прервала она подругу. — Если только… — Гейл не закончила фразы и с тревогой посмотрела на Айрин. Та отвела глаза, и Гейл шепотом испустила несколько крепких ругательств. — Что, плохо? — наконец спросила она, уже зная ответ.
— Лимфатические узлы, — тихо ответила Айрин.
Гейл яростно заморгала глазами, пытаясь не дать воли слезам. Проклятье! Куда деваются ее эмоциональные барьеры, когда в них возникает нужда? Она не хотела волноваться. Не хотела переживать из-за Спенсера и следить за тем, как этот некогда сильный и властный мужчина будет чахнуть на глазах и изнывать от боли. Не хотела жалеть человека, который превратил ее жизнь в ад. Не хотела думать о том, как обитатели Оуквуда будут жить без врача, которого они знали, которому доверяли и к кому обращались в трудную минуту.
Она не хотела этого и все же не могла не испытывать чувства, от которого ее отучали все детство. Чувства эмоциональной привязанности. Сначала ее личная, а теперь и профессиональная жизнь, когда-то казавшиеся такими спокойными и безоблачными, полетели кувырком.
А все началось с того дня, когда она зачем-то сняла цепочку с дверей…
Глава 13
Эндрю притянул Гейл к себе и накрыл их обоих простыней.
— Это был ад. Самый настоящий ад.
Она негромко хихикнула.
— Ты преувеличиваешь. Думаю, на самом деле все было не так уж плохо.
Его дебют в качестве учителя действительно прошел не так уж плохо. По крайней мере, так было до тех пор, пока не прозвучал звонок с пятого урока и не началась его голгофа.
— Милая, поверь мне. Может быть, «Охрана здоровья старшеклассников» и стоящий предмет, но все-таки страшновато говорить о сексе с семнадцати- и восемнадцатилетними подростками, которые, возможно, знают об этом предмете куда больше моего.
— Сомневаюсь, — хмыкнула Гейл и погладила его живот. Тело Эндрю тут же отозвалось.
Секс для старшеклассников не единственная проблема Лавкрафта; он всеми силами старался избегать истины. Проблем у него выше головы. Как агент он близок к тому, чтобы потерпеть неудачу в деле, от которого зависит его дальнейшая карьера в ФБР. Как мужчине Эндрю грозит потеря лучшего, что есть в его жизни. Стоит сказать Гейл правду, и их отношениям тут же придет конец.
Именно в этом и заключается трудность. Он не хочет расставаться с Гейл.
Приходя домой с тренировки, он даже не поднимался к себе, а сразу шел в ее квартиру. Будь он проклят, если для него это не самая естественная вещь на свете. Он принимал душ в ее ванной, переодевался, а потом они с Гейл садились на диван и в обнимку смотрели вечерний выпуск теленовостей. Время шло, а они не надоедали друг другу.
Но все изменится, едва он скажет ей правду. Эндрю думал об этом последние двадцать четыре часа кряду. Нужно выбрать подходящее время, однако сначала требуется кое-что понять. Что-то в деле Кристофера Нортона тревожит его. Эта тревога возникла не тогда, когда в его манхэттенской квартире появился первый ящик с документами, а позже. Во время жаркого спора с Филдингом. Эндрю еще и сам не знал, что это, но в каждом случае были факты, на которые никто не обратил внимания. Достаточно одного-единственного намека, чтобы все кусочки головоломки сошлись и стали на свои места. Он всегда так поступал. А когда головоломка сложится, можно будет сказать ей, кто он такой и что делал в Оуквуде все это время.
Оставалось молиться и надеяться на то, что Гейл сможет простить его.
— Что ты сегодня преподавал? — спросила она, поглаживая волосы на его груди.
— Знаешь, как ни странно, в классах со спортивным уклоном учатся неглупые ребята. Урок по основам законодательства и факультатив по социологии права прошли более или менее нормально. Я рассказывал про серийных убийц, и ребята поначалу заинтересовались.
— Но?..
Эндрю фыркнул.
— Едва ли ты хочешь знать, как я проводил лабораторную работу.
— Нет, я спрашиваю про урок охраны здоровья.
Когда у Эндрю случались перерывы, он начинал подумывать о том, что действительно мог бы стать учителем. Однако к концу последнего, самого трудного урока за день эти мысли исчезли без следа.
— Нет, честное слово, дети толковые. Я боялся, что им будет скучно.
— На уроке секса? — засмеялась она. — Вряд ли.
— Именно на это я и надеялся. Если бы я не знал этих ребят по тренировкам, то мог бы поклясться, что они немые. Если не считать нескольких недорослей, в первые двадцать минут никто не издал ни звука. Это было похоже на урок танцев. Мальчики с одной стороны, девочки с другой. За исключением двух болельщиц «Акул», Мэгги Пирс и Гортензии Маклауд. Те сидели с парнями.
Гейл придвинулась ближе.
— Угу… Я хорошо их знаю.
— Потому что давала им презервативы?
— Извини, это врачебная тайна, — неожиданно серьезно ответила она.
Может быть, Гейл думала о том же, о чем и он сам? О том, что позавчера они занимались сексом, забыв предохраниться? Что сделано, то сделано, но накануне вечером Эндрю был во всеоружии и еще раз насладился придуманным Гейл эротичным способом надевания презерватива. Он не собирался брюхатить городскую докторшу. Тем более что сам преподавал секс старшеклассникам. Впрочем, даже если Гейл родит, ребенка он едва ли увидит… От этой мысли у него сжалось сердце. Никаких шансов на совместное будущее у них нет.
— Какие у тебя планы на пятницу? — спросил он, меняя позу и поворачиваясь лицом к Гейл.
Она слегка улыбнулась.
— В этот уик-энд я дежурю. Поэтому в пятницу приду из клиники около полудня.
Они лежали обнявшись, но у Эндрю было тяжело на душе. Ему нравилось приходить с работы домой как семейному человеку. Несмотря на влияние приемных родителей, он все еще не верил в счастливые концы. Но впервые в жизни искренне хотел поверить в то, что хэппи-энд бывает не только в сказках.
Что-то изменилось. Ослушник Лавкрафт впервые в жизни чувствовал себя по-настоящему счастливым и не сомневался, что с Гейл происходит то же самое. К несчастью, прочная и долгая связь между ними невозможна. Хотя о лучшей жене чем Гейл нельзя и мечтать, но леди доктор никогда не согласится выйти за него замуж.
Лавкрафт потратил два дня, тщательно изучая дело Нортона, однако не нашел ничего нового, что могло бы пролить свет на этот загадочный случай. Ему требовался намек. Крошечная деталь, которая осталась упущенной. Деталь, которая либо противоречила бы всему остальному, либо полностью доказывала бы вину беглого агента. Эндрю в третий раз за несколько часов открыл досье Кристофера Нортона. То, что ему требовалось, наверняка было в этих папках. Крошечная деталь, на которую он не обратил внимания. Так же, как и все, кто занимался этим делом раньше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
